Либба Брэй - Логово снов

Официант приплыл с тарелкой булочек, и Эви накинулась на них – от нервов у нее всегда просыпался аппетит. А теперь в нее и целый десяток бы влез! Сэм сплел пальцы, водрузил локти на стол и многозначительно придвинул лицо к Эви.

– Да? А что мне за это будет, Бэби-Вамп?

– Я, так уж и быть, не стану тебя убивать, – пробурчала Эви с полным ртом хлеба и красноречиво поиграла с хлебным ножом.

– Подумать только, какие щедрые условия, – оценил Сэм. – Но у меня есть вдобавок два собственных.

Эви разом проглотила все, что у нее было во рту, и сузила глаза в опасные щелочки.

– Я c тобой нюхаться не буду. Это можешь сразу вычеркнуть из списка.

Сэм просиял и салфеткой заботливо вытер пятнышко масла с ее щеки.

– Милая, я никогда не включаю интимное общение в контракт. Все девушки, прошедшие через заднее сиденье моего автомобиля, были просто счастливы там оказаться. Нет, у меня другое на уме.

Эви не знала, оскорбиться ей или вздохнуть с облегчением.

– Ну, чего тебе? – спросила она наконец утомленно.

Улыбка испарилась с его физиономии.

– Проект «Бизон», конечно.

А, ну да. Проект «Бизон». Сэмова идея фикс. Ему поверить, так это была какая-то тайная правительственная операция во время войны, и его мать, Мириам, была к ней неким образом причастна. Она ушла из дому, когда Сэму стукнуло восемь, и больше никогда не вернулась. Официальные документы утверждали, что она умерла от инфлюэнцы, да вот только пару лет назад Сэм вдруг получил по почте открытку (без обратного адреса), на которой было по-русски написано: «Найди меня, Лисеночек» – и почерк был безошибочно мамин! И тогда Сэм убежал из дому и забил себе в голову найти ее.

– Сэм, – сказала Эви насколько могла мягко. – Ты не думаешь, что пора уже отпустить всю эту историю? Ты говорил, в призраков ты не веришь: так вот, этот твой проект «Бизон» – просто призрак. И ты даешь ему мучить себя.

– Эви, проект «Бизон» лишил меня матери. И я не успокоюсь, пока не выясню, что с ней случилось.

На лице у него застыла мрачная решимость, но под нею Эви чувствовала боль. Уж она-то знала, что это такое – потерять того, кого очень любишь. Если есть хоть какая-то надежда, что Джеймс все еще жив, Эви бы до края света дошла, чтобы его найти.

– Ну, что ж, это честно, – сказала она. – Эй, что с тобой такое? У тебя такая рожа, будто кто-то подсыпал тебе красного перцу в крем для бритья.

Сэм побарабанил пальцами по столу.

– Эви, скажи-ка, твой дядюшка когда-нибудь упоминал при тебе проект «Бизон»?

– Нет. C чего ты взял, что Уилл может хоть что-то об этом знать?

– Да так, есть одна наводочка.

– Наводочку оставляй таксистам и маклерам на бегах, – съязвила Эви.

– Да погоди ты, не кипятись. Мне нужно тебе кое-что показать.

Сэм выудил из кармана бумажник, а из него – сложенную салфетку.

– Есть один парень, раньше работал на правительство. Знает все их секреты, а давеча раздобыл кое-что для меня. Я его натурально спрашивал про мать и про проект «Бизон» – так он сказал, проект до сих пор в работе. И сдал имя человека, который, по его словам, все об этом знает.

Сэм сунул ей салфетку. Эви посмотрела на нацарапанное там имя – « Уилл Фицджеральд ».

Она прикусила губу.

– Когда, говоришь, тот мерзавец тебе это дал?

– Никакой он не мерзавец…

– Ладно, твой «тайный осведомитель».

– Да месяца два назад.

– Значит, два месяца назад… – задумчиво повторила Эви.

– Ну, да. Два месяца назад. Ты чего такое лицо делаешь?

– Сэм, Сэм, Сэм, – покачала она головой. – Вот уж не думала, что ты такой легковерный.

– Я много какой, сестричка, но вот легковерным меня еще никто не называл. А ты сама давно ли заделалась экспертом по осведомителям?

– Об осведомителях я не знаю ни шиша, – молвила Эви, наливая себе в кофе молока. – Зато натуру человеческую представляю себе очень неплохо. Пораскинь мозгами, Сэм. Два месяца назад… Пентаклевый Душегуб…

– Да помню я, помню.

– Имя дяди Уилла было тогда во всех газетах! А ты работал в музее. Думаешь, трудно сложить два и два? – терпеливо объяснила Эви. – Сэм, посмотри правде в глаза: тебя обвели вокруг пальца. Жаль, если ты этого сам не видишь. На всякого хитреца найдется кто-то похитрее…

Червь сомнения заворочался у Сэма под ложечкой. Такой ход ему в голову явно не приходил.

– Сэм, милый, – нежно сказал Эви. – Скажи, ты никогда не думал, что та открытка, возможно, была совсем не от мамы?

– Там был ее почерк, я его знаю, Эви. И я ее найду! Клянусь, что найду!

Официант принес Сэму рувима и вальдорфский салат для Эви. Эви искоса наблюдала, как люди кругом глазеют на них и сплетничают за раскрытыми веерами меню. За знаменитым круглым столом восседала сама Дороти Паркер, попивая мартини с Робертом Бенчли и Джорджем С. Кауфманом [23]– так на них вообще никто внимания не обращал! Эви с Сэмом безраздельно завладели вниманием всего «Алгонкина». Сэму, в свою очередь, не было никакого дела до них: он забыл обо всем и с головой ушел в сэндвич, которым уже практически дышал.

– Ты там не подавись только, ты мне нужен живой. Пока, по крайней мере, – сказала Эви. – Значит, так: если я тебе помогаю с проектом «Бизон», чем ты хочешь, чтобы я занималась?

– Проверяла все, что я нарою. Вдруг найдешь какой-то след.

– Опять психометрия, – вздохнула Эви. – Мне эти два вечера в неделю на радио и так уже дорогого стоят, надо быть осторожнее. Что со вторым условием?

– Будешь хозяйкой вечеринки по случаю открытия выставки по пророкам в музее. В конце этого месяца.

– О, Сэ-э-э-эм! – простонала Эви, роняя голову на стол с драматизмом, сделавшим бы честь Айседоре Дункан [24]. – Нет. Уиллу я не помогаю. Это же работа на врага! Ненавижу музей и Уилла тоже ненавижу!

– Ты помогаешь вовсе не Уиллу. Ты помогаешь мне. Если музей пойдет ко дну, я вылечу на улицу. И, кстати, на нас смотрят.

Сэм повел глазами в сторону стола, обсиженного флаппершами, которые таращились на них и возбужденно шептались.

– Только без шуток, – Эви подозрительно поглядела на него. – Я не вчера с дуба рухнула, знаешь ли.

– Надо же нам хоть как-то подкормить их воображение.

– И как же? – еще подозрительнее вопросила Эви.

Сэм навалился на стол, взял обе руки Эви в свои и уставился ей в глаза с таким выражением, словно она была последней представительницей женского пола на планете. Желудок Эви отпустил на это какой-то неразборчивый комментарий.

– Помоги мне с проектом «Бизон» и пророческой выставкой, и я тебе такой роман сыграю, что Валентино [25]утрется!

Уголком глаза Эви видела, что на них уже смотрит весь ресторан. Кругом гудело столько энергии, что через нее саму будто пропустили электрический ток. Она всегда любила это ощущение – о, очень любила! Проверить несколько предметов и поработать хозяйкой вечеринки (пусть даже в музее) в обмен на первые полосы всех газет и статус крупнейшей нью-йоркской радиозвезды? Достаточно честный обмен.