Сергей Бурый - Башня Татлина

Несколько дней Омск Решетников не решался нажать на кнопку «отключить редактирование». У него возникало желание сделать это, но всякий раз побеждало сомнение.

Это и был основной принцип работы Глобальной системы человеческого редактирования (ГСЧР) – контролировать желания через сомнения. Поскольку Санкт-Петербург был городом, где ее разработали, он первым полностью перешел на нее семь лет назад. Более шести миллионов жителей принудительно подключили к облаку, и Омск Решетников стал первым, кто сумел отключиться от редактирования. Он нажал на кнопку, после чего его жизнь круто изменилась.

Ровно десять лет назад, 17 апреля, Омск Решетников впервые оказался в 400-метровой Башне Татлина. Несмотря на многочисленные митинги, ее возвели на Петроградской стороне, изменив классические виды города.

25-летний парень увидел вакансию редактора и пришел на собеседование в ГСЧР (тогда он еще не знал, как это расшифровывается). У него был небольшой бизнес по созданию корпоративных изданий, но в какой-то момент он не выдержал конкуренции, начал терпеть убытки и перестал быть индивидуальным предпринимателем.

Офис ГСЧР в Башне Татлина тогда выглядел невзрачно. Шли ремонтные работы, здание изнутри выглядело совсем не так, как теперь. Офис представлял собой временную конструкцию на первом этаже. Тогда Омск Решетников даже не догадывался о том, что ГСЧР займет всю башню. Он думал, что идет на собеседование в корпоративный журнал какой-то крупной компании вроде Газпрома.

Его встретил Лев Глебович – главный идеолог ГСЧР. Он не вдавался в подробности проекта, сказав лишь, что для соискателя открываются огромные перспективы. Омск насторожился, когда Лев Глебович начал пояснять обязанности работника. Решетникову должны были сделать укол («Чтобы вам было понятнее, так мы встраиваем микросхему и соединяем вас с облаком данных»), после чего вся его работа заключалась в том, чтобы с него считывали показатели. Обещали хороший оклад, а самое главное – квартиру в новостройке на Парнасе.

Омск Решетников сказал, что ему необходимо подумать. Посоветовался с женой, с которой они жили на съемной квартире в двух километрах от «Ломоносовской» три последних года. Предложение Льва Глебовича выглядело очень подозрительным, но соблазн был велик. «В конце концов, не убьют же они меня, а остальное можно пережить». На следующей встрече он прежде всего спросил, оформляется ли квартира в собственность и получил положительный ответ.

– А если я вдруг захочу уволиться через месяц?

Лев Глебович ухмыльнулся.

– Вы не пожелаете этого, я вам гарантирую. А если это случится, мы с вами расстанемся, но квартира все равно будет вашей.

Омск Решетников где-то внутри себя уже убедился, что попал в руки мошенников, но все-таки подписал контракт.

Через 10 лет 17 апреля он впервые с момента подписания контракта отключился от Глобальной системы человеческого редактирования. Это случилось в 20:08, а в 21:00 его 14-часовой рабочий день был завершен. Омск Решетников встал со стула и не мог сделать ни шага. Он сомневался в том, что делать дальше и застыл на месте.

Из диктофонных дневников Льва Глебовича:

Это работает очень просто. Например, человек желает пойти в бар после работы. Информация об этом желании передается в облако данных и там обрабатывается. Облако принимает решение, что человеку нежелательно идти в бар. Причины могут быть разными: возможно, облако знает, что в баре нет мест и не будет в ближайшие часы или прогнозирует нежелательную драку; возможно, есть и более простая причина – прогнозируемый семейный конфликт. Облако передает человеку сомнение, поселяет его в нем, после чего у человека пропадает желание идти в бар.

Если облако поощряет желание человека отправиться в бар, оно не поселяет в нем сомнение.

Выдержки мыслей Омска Решетникова, первые три часа после отключения редактирования:

Долго стоял, не знаю точно, сколько, может, минуты две. В голове давно не было столько мыслей, они пролетали с такой скоростью, что зафиксировать их невозможно. Сначала даже не понял, где я, потом вспомнил, что на работе.

Надел куртку, вышел из офиса 12930, посмотрел на табличку: «Редактор Выборгского района, оператор машин 1-го класса». Прошел к лифтовом холлу, вызвал лифт, внутрь, вниз, выйти, идти, до свидания, улица.

Темно, моросит, привычный капюшон, голову вниз и к «Горьковской», тут близко. Жетон, эскалатор, вагон, 20 минут и я на Парнасе. Лестница, улица, 20 минут пешком до дома. Ключ, дверь, лифт, 14-й этаж, выйти, прямо 9 шагов, направо 13, звонок, привет, я дома.

Стоп. Зачем сразу домой? Сомневаюсь, что именно это мне сейчас нужно. Захотелось чего-нибудь холодного, расслабляющего, кажется, здесь есть один бар, его хвалили, слышал. Напротив Провиантского сквера.

На автомате уже шел в сторону «Горьковской». Развернулся, направился в другую сторону.

Все это кажется странным. Будто не понимаю, что делать, слишком много всего крутится в голове, масса нарастает. Может, сразу пойти к метро? Нет, хочу в бар.

Внутри полно людей, пришлось встать сбоку у стойки. Налейте этого, да. Нет, правее, да, вот этого.

Ощущение, что это не со мной, какое-то необыкновенное чувство. Не могу сосредоточиться, круговорот. Голова гудит, слишком много всего в ней. Сосредоточься!

Добрый вечер, Омск.

Кто-то поздоровался. Кто это? Справа от меня.

Посмотрел, сначала не понял. Присмотрелся, он, Лев Глебович. Лев Глебович? Не может быть.

Лев Глебович?

Не узнали? Расплылся в улыбке. Не верю, что он здесь, странное совпадение.

Неожиданная встреча, не правда ли, Омск? Вы сюда часто заходите?

Если честно, первый раз здесь.

Я тоже.

Повисло молчание. Делали глотки, не говорили. Круговорот в голове усилился, она чем-то наполнялась, будто в черепе проткнули дырку, вставили коктейльную трубочку и постепенно вдували воздух.

У вас усталый вид, сказал Лев Глебович.

Не ответил, слабо кивнул.

К нему подошли, взяли автограф. Потом еще подошли. В баре не сразу поняли, кто зашел в гости, теперь ситуация исправлялась.

Это был Лев Глебович – глава ГСЧР, человек, стабилизировавший реальность. Меня пробрала дрожь. Почему он заговорил со мной? Почему оказался здесь в этот день и час? Все очень странно.

Вижу, у вас в голове столько мыслей, а сказать ничего не можете, сказал Лев Глебович вскользь, когда раздал автографы. Внутренне разрываетесь, у вас на лице написано. Опять вскользь. Приведите мысли в порядок, я вам лично выпишу выходной завтра, а потом приходите. Сколько вы у нас работаете? Десять лет. Заслужили дополнительный выходной. Отдохните. Еще один автограф.