Норман Льюис - Подвиг, 1972 г., том 5

Он молча протянул стакан.

— Можно еще? Спасибо. Будь здоров.

Стид поставил стакан и потянулся от удовольствия.

— Ты, конечно, знаешь, что готовится высадка и что Филипп руководит этим представлением. Подозревая, что в последнюю минуту я могу явиться с повинной, что я и намеревался сделать, этот негодяй выдал меня кубинской разведке. Все было устроено довольно ловко. Один из моих самолетов, перевозящих взрывные устройства в консервах, был конфискован в аэропорту. Но обрати внимание на коварство этого человека. Он все устроил так, чтобы меня предупредили. Таким образом, мне удалось скрыться. Но я знаю, что если правительство не будет свергнуто, то через пару дней меня схватят и поставят к стенке. Теперь я должен бороться за успех вторжения. Ну, ты видишь, что мы с тобой связаны одной веревочкой. Оба мы.

Фейн попытался засмеяться, но это у него не получилось.

— Ты сошел с ума, — сказал он.

— Ты можешь считать меня дураком, но еще раз напомнить тебе, что наша единственная надежда выжить в данный момент заключается в повиновении. Мы должны сыграть важную роль в этой операции, и я уверяю тебя, что это единственный шанс выжить.

Фейн по-настоящему встревожился. Вначале он подумал любым способом отделаться от Стида, а затем сменить гостиницу. Спрятаться в каком-нибудь пансионате в лабиринте улиц на другой стороне центрального парка.

— Не говори глупостей. Редактор газеты послал меня сюда с заданием написать статью. Я намерен сделать это, а затем уехать. Я просто не понимаю, о чем ты говоришь.

— Твой редактор тоже работает на Филиппа, хотя он может и не знать этого. Именно по этой причине он послал тебя. Я понимаю твое нежелание еще раз ввязываться в это грязное дело. Я не хочу принимать меры, но ты должен знать, что твой последний разговор с Моралесом в Мехико записан на магнитофонную пленку, а копия прислана мне. Это очень веская улика против тебя может как-нибудь попасть в руки кубинской контрразведки. Ты это учти и помни, что мы вместе потонем или вместе выплывем.

Завыла сирена.

— Закрой штору, — сказал Стид, — а то будут стрелять по лампочке. Они начинают терять голову. Это еще полбеды. Если бы обстановка была иной, то я мог бы рекомендовать явиться вам с повинной и все выложить. Но если мы это сделаем, они могут нас выслушать и сейчас же оторвать головы. У нас нет выхода, и мы должны работать на Филиппа.

Дальнейшее препирательство казалось бессмысленным.

— Но ты забываешь о посольстве. Кто запретит нам отправиться в посольство и укрыться там, пока все это не кончится? — спросил Фейн.

— Дело в том, что тебя не подпустят к английскому или другому посольству на две сотни метров. Улицы оцеплены. Так всегда они делают в подобных случаях.

Фейн подумал, что остается только убить этого человека. Но как? Чем? В пустой комнате не было вещей, которые можно использовать как оружие.

В армии Фейн прошел двухнедельную подготовку убийства подручными средствами, но, как всегда бывает с армейскими курсами, это оказалось пустой тратой времени, так как в боевой обстановке ему не приходилось прибегать к этой жестокой и предательской технике убийства. В какое-то мгновение он представил себе, как он внезапно бросается на ошеломленного Стида, парализует его ударами в пах и живот, а затем душит его кромкой простыни. Но как заглушить крики и стоны Стида в панельном здании с неплотно закрывающимися дверьми и разбитыми вентиляционными трубами, в этой деревянной коробке, где печальные песни о любви, которые поет прачка на первом этаже, хорошо слышны на четвертом? Даже если Стид будет наконец задушен, что он будет делать с трупом?

Стид, вероятно, прочитал ненависть в лице Фейна и разгадал его намерения убить его. Сразу же исчезла его нагловатая развязность, а когда он заговорил, то в голосе появились плаксивые нотки.

— Ты должен понять меня правильно, старина. Мы должны успешно сотрудничать, или нас поставят к стенке. Это ужасный и неприличный способ покончить счеты с жизнью. Ты думаешь, что будешь относиться философски, но когда наступит этот момент, то все будет совсем не так, как ты предполагаешь. Я много раз видел это. Расстреливают молодые, необученные парни, которые часто не умеют целиться. Тебе не будут связывать ноги. Однажды несчастный стал бегать по двору, а офицер, который командовал расстрелом, бежал за ним и стрелял в него. Лично я хочу умереть в постели. Пусть будет рак, но только не это.

Фейн встал и отвернулся, чтобы уменьшить искушение убить его.

— Что я должен делать? — бросил он через плечо.

— Уверяю, что после этого тебя оставят в покое. Слово джентльмена.

— Я спрашиваю: что я должен делать?

— Мне понятно твое недоверие, но просто незачем тебя беспокоить. Сейчас из всей организации только ты можешь свободно ездить по стране. Насколько я знаю Филиппа, тебя после этого оставят в покое.

— Ближе к делу, сказал Фейн.

— Организация приказывает тебе еще раз поехать по стране. В этом нет ничего опасного. Я должен заметить, что тебе все еще платят. Наши хозяева всегда раскошеливаются. После выполнения задания ты получишь довольно приличную сумму. По крайней мере, всегда так бывает.

— А если они не дадут мне машину для поездки по стране?

— Не беспокойся об этом. Уверяю тебя, что все будет в порядке. Ты получишь машину с пропуском прессы на ветровом стекле. Только такие машины можно видеть сейчас на дорогах.

— Нужно ехать в Лагартеру?

— Ты удивительно догадлив, старина.

— Это означает, что высадка будет там.

— Ты снова прав. У нас есть три возможных места для высадки, но лучше всего — Лагартера. Твое предложение использовать остров в прибрежных водах для посадочной площадки понравилось Филиппу. Дело в том, что сегодня ночью войска на кораблях вышли в море из порта Кабесас в Никарагуа. Прежде чем принять окончательное решение о высадке, нужно свежее донесение о положении в районе высадки. Именно по этой причине ты должен отправиться в Лагартеру, посмотреть все там, позвонить по телефону в Гавану и сказать, как там дела. Вечером они дадут телеграмму на корабли.

Фейн оправился от нервного шока и снова мог здраво смотреть на вещи. Он начал понимать, что его дела не так уж плохи.

Он сжал челюсти и испытующе посмотрел на Стида.

— Где Кларита? — спросил он.

— Кларита? Ты спросил как раз вовремя. Я собираюсь навестить ее.

— Где она?

— Жива и здорова, старина. Устроилась хорошо и, кстати, среди друзей.

— Я спрашиваю, где?

— Могу только сказать, что в довольно приличной частной клинике в полумиле отсюда. Но я не могу назвать точный адрес.

— Так она арестована? — спросил Фейн.

— Боже мой, нет! Ничего подобного. После автомобильной катастрофы ее осмотрели и сделали обычный рентгеновский снимок. К счастью, ничего серьезного.