Норман Льюис - Подвиг, 1972 г., том 5

Сразу же после швартовки Шэдде обратился к шведскому военно-морскому командованию с просьбой предоставить ему катер, водолазов и специалистов для тщательного обследования подводной части «Возмездия». Аллистэра он отправил на берег с приказом доложить о случившемся военно-морскому атташе. Командующему подводными силами он радировал о задержке и о том, что вскоре представит дополнительную информацию. Копия этой радиограммы была направлена командиру лодки «Массив».

Только после этого Шэдде спустился в каюту, жестом отчаяния швырнул фуражку на койку и вызвал Кавана. Тот немедленно явился. Засунув руки в карманы и дымя сигаретой, Шэдде гневно расхаживал взад и вперед по каюте. Он сердито посмотрел на первого помощника из-под мохнатых черных бровей к отрывистыми, рублеными фразами распорядился:

— Увольнений на берег не будет… Удвоить число часовых на корме и на носу… Скоро прибудут шведские водолазы и специалисты… Всякую другую связь с берегом запрещаю.

Шэдде вызвал главного механика и в ожидании снова принялся расхаживать по каюте.

«В обычной обстановке, — думал Каван, — он пригласил бы меня сесть. Но в том-то и дело, что сейчас обстановку никак не назовешь обычной… Однако почему он так нервничает? Он сделал все, чтобы избежать столкновения, и если оно все же произошло, то не по его вине. Моряк он, конечно, первоклассный — этого у него не отнимешь… Черт возьми, но что случилось с рулевым устройством? Все произошло меньше чем за минуту, и пока трудно разобраться…»

В дверь постучали, и вошел Эванс.

— Слушаю вас, сэр.

Шэдде продолжал ходить по каюте, и офицеры видели, как у него на скулах перекатываются желваки. Наконец он остановился.

— Доложите, что там у вас произошло с этим проклятым рулевым механизмом? — крикнул он. В его голосе одновременно слышались и упрек, и отчаяние.

— Полагаю, сэр, причиной следует считать какие-то неполадки в гидросистеме, — сухо ответил валлиец, обиженный грубым тоном командира.

— Неполадки, неполадки! — заревел Шэдде. — Вы и сейчас не решаетесь назвать вещи своими именами. До вас доходит, что лодка могла затонуть?

— Мы производим тщательный осмотр, сэр, и через некоторое время сможем точно доложить вам…

— Кто вам разрешил производить осмотр? Немедленно прекратить! Нужно проводить его по всей форме, как положено. Я сегодня же назначу официальное расследование о причинах неисправности, но предварительно должен повидать нашего военно-морского атташе. Сейчас же удалите всех из рулевого отделения и закройте его на замок. Немедленно! Вы понимаете, наконец, что произошло? Диверсия! Диверсия, вот что! Нечто подобное я и ожидал.

Он умолк и погрузился в свои мысли, но быстро встряхнулся и сердито взглянул на офицеров.

— Чего вы ждете? Вы слышали приказ? Выполняйте.

Столкновение задержало «Возмездие» в Стокгольме на трое суток.

Повреждение в подводной части корабля оказалось незначительным: в одном месте корпуса, недалеко от носа, вдавился стальной лист и разошелся шов, что привело к образованию течи в носовом торпедном отсеке. Лодку пришлось поставить в сухой док, и шведские мастера, работая в три смены, произвели необходимый ремонт.

Много времени ушло на представление необходимых документов портовым властям, на донесение командующему подводными силами, на опросы и допросы. По возвращении в Портсмут должна была приступить к работе следственная комиссия. Шэдде настоял на проведении самого тщательного предварительного расследования о причинах неисправности рулевого управления. Оно началось вечером того же дня и происходило в кают-компании под председательством Шэдде.

До начала расследования Шэдде отправился в рулевое отделение и тщательно осмотрел его, чтобы освежить в памяти все детали телемоторной системы управления и рулевого устройства. Да, румпельная головка действительно заклинилась, и стальная палуба была покрыта липкой смесью воды и глицерина, вытекшей из гидросистемы. Несомненно, утечка произошла где-то здесь, поэтому-то и упало давление. Однако многое другое, думал Шэдде, так просто не объяснишь. Например, почему произошла утечка и кто в этом виноват.

Осматривая рулевое отделение, Шэдде испытал некоторое облегчение при мысли, что он все же послал соответствующую радиограмму командующему подводными силами, несмотря на совет военно-морского атташе Бартона подождать до возвращения «Возмездия» в Портсмут.

— Вы будете там через восемь дней, и к тому времени многое прояснится. Что, к примеру, случилось с рулевым управлением и все такое…

— Положим, это станет мне известно уже сегодня к вечеру. Я хочу, чтобы начальник разведывательного управления адмиралтейства немедленно, по горячим следам прислал сюда своего человека. Можете не сомневаться, Бартон, мы имеем дело с диверсией.

— Откуда такая уверенность, старина?

— Вы что, из тех, кто утверждает, будто у нас ничего подобного произойти не может? А вам известно, что после того, как я ввел «Возмездие» в строй, такие «инциденты» происходили не однажды?

— Что вы хотите сказать?

— Да то, что это уже третья попытка! Первая была предпринята, как только мы закончили освоение лодки. Мы вернулись в порт с серьезными неполадками в главных турбинах. В роторах были обнаружены стальные пластины. Следственная комиссия заседала трое суток и приняла глубокомысленное решение: возможность диверсии не исключается, однако маловероятна.

— Какое же объяснение дала комиссия?

— Вы же знаете, что обычно говорится в таких случаях. При сборке турбин на заводе кто-то из рабочих оставил эти пластины по халатности, и так далее, и тому подобное.

— Ну а вторая попытка?

— Вторая попытка была предпринята спустя несколько месяцев в Куинсферри. Произошел взрыв пара в парогенераторе. Как выяснилось, кто-то вставил комок льняных очесок в пусковой паропровод, причем, несомненно, это сделал человек, хорошо разбирающийся в конструкции нашей атомной силовой установки. Снова следственная комиссия, и снова то же ничего не говорящее заключение: «Результат халатности со стороны неизвестных лиц или лица…» — Шэдде задумался, потом, словно спохватившись, устало провел рукой по лицу и спросил: — Так о чем я говорил?

— О выводах следственной комиссии.

— Да, да… Результат халатности со стороны неизвестных лиц или лица. Вместе с тем комиссия не исключила возможность «неумышленного вредительства». Неумышленное вредительство, черт бы их побрал! Зачем толкаться вокруг да около, почему не назвать вещи своими именами и прямо не сказать, что речь идет о диверсии? И в Портсмуте совершена диверсия, и в Куинсферри, и здесь, в Стокгольме! Вот почему я посылаю телеграмму командующему подводными силами.