Норман Льюис - Подвиг, 1972 г., том 5

— Откуда ты взял? — с любопытством спросил Шепард.

— А помнишь, вчера мы разговаривали с ним о кондиционерах? Он же ни в зуб ногой!

— Твоя правда. И еще я тебе вот что скажу. Рулевое-то управление и в самом деле мог кто-нибудь умышленно испортить. Да и те случаи — в Портсмуте и в Квунсферри — тоже могли быть диверсиями. И не так уж трудно угадать, кто тут приложил руку.

— Шепард снова навалился на Кайля, — подмигнул остальным боцман.

— Вот, вот! Кайля-то я и имею в виду, и у меня куча оснований подозревать его.

— Ты думаешь, он коммунист?

— Нет, так я не думаю. Просто не знаю. Но знаю, что он отчаянный задира, ненавидит корабль и всех, кто на нем есть, и вообще обижен на весь белый свет. Такие люди как раз и делают другим всякие пакости, могут даже рулевое управление испортить.

В дверях кто-то осторожно кашлянул, и разговор прекратился. У входа в кают-компанию стоял Баддингтон с кожаной сумкой через плечо.

— Можно к вам? — спросил он. — Мне нужно измерить температуру и влажность.

— Я всего только четыре месяца на «Возмездии», — заговорил Саймингтон, вставая с дивана в кают-компании, — а мне они показались годами. Уже во время нашей первой встречи Шэдде отнесся ко мне холодно и неприязненно. Когда первый помощник представил меня, у Шэдде был такой вид, как, наверно, у Гамлета, когда тот заметил призрак. С тех пор я почти никогда не видел его в хорошем настроении, и, должен признаться, это порядком мне надоело.

— Мерзавец он, вот что я вам доложу! — взорвался Килли. — Жду не дождусь, когда он уберется.

Каван, углубившийся было в чтение и не принимавший участия в разговоре, отложил книгу.

— Килли! — резко сказал он. — Сейчас же замолчите! Я запрещаю вам так отзываться о своем командире.

— Извините, сэр, — вызывающе ответил Килли. — Я только высказал собственное мнение.

— И все же замолчите. Он ваш командир, а вы лишь один из младших офицеров. Никогда не забывайте о принципах дисциплины и лояльности по отношению к своему командиру.

— Первый, — повернулся Саймингтон к Кавану, — а вы не находите, что Шэдде злоупотребляет этими принципами?

Дверь командирской каюты отодвинулась, и Шэдде предстал перед офицерами. Все вскочили, воцарилось неловкое молчание. Некоторое время Шэдде внимательно всматривался в каждого по очереди. Глаза у него покраснели от бессонницы, но он был тщательно выбрит и безукоризненно одет. Наконец его взгляд остановился на Саймингтоне.

— Чем я злоупотребляю, Саймингтон? — холодно осведомился он.

Саймингтон посмотрел ему в глаза и промолчал. Обстановка была накалена до предела.

— Давайте, давайте, Саймингтон! Обычно вы не лезете за словом в карман. Говорите же.

— Это был частный разговор, сэр, — запинаясь, ответил побледневший Саймингтон.

— Не такой уж частный, чтобы я не мог знать его содержание, тем более что речь шла обо мне.

— Я предпочитаю не повторять сказанного.

Вновь наступило молчание. Шэдде продолжал в упор смотреть на Саймингтона; пальцы его рук нервно сжимались и разжимались. Потом он медленно обвел глазами офицеров, и взгляд его остановился на Каване.

— И мой первый помощник тут! — иронически воскликнул он. — Мне следовало бы знать это.

Он круто повернулся и вышел.

Шэдде поднялся на мостик и приказал увеличить скорость до шестнадцати узлов. Спустя полчаса лодка вошла в Зунд и между Хельсингером и Хельсингборгом направилась на юг. По-прежнему ярко светило солнце, море было неподвижно, как зеркало, а бриз едва ощутим. Ни подходе к Ландскроне Саймингтон тоже поднялся на мостик. К его удивлению, Шэдде был разговорчив и любезен, словно ничего не произошло. Саймингтон снова, уже в который раз, подумал, что совершенно невозможно предсказать, как этот человек поведет себя в том или ином случае. Как бы то ни было, он хотел надеяться, что новый командир лодки окажется лучше, — хотя бы уже потому, что хуже быть не может.

Шэдде отправил радиограмму командующему подводными силами, а копию командиру лодки «Массив» в Гетеборг, сообщая, что «Возмездие» войдет в Копенгаген в четырнадцать ноль-ноль.

На бледном горизонте уже показался Копенгаген. Впереди и слева из моря поднимались форты Мидделгрундс и Флак, за ними возвышался лес башен, шпилей и крыш, поблескивавших под лучами солнца. Подходя к Мидделгрундсу, лодка обменялась позывными с лоцманским кораблем, а около двух часов ошвартовалась в Идерхавне. На катер прибыли датский офицер — дежурный по рейду, английский военно-морской атташе, представитель мэра города, два портовых чиновника и датский моряк-почтальон, доставивший почту для экипажа лодки.

В Лангелина цвела сирень, и маленькая русалка Ганса Андерсена все так же сидела на камне, задумчиво глядя в воду.

Официальный визит в Копенгаген начался, но из-за задержки в Стокгольме он должен был продлиться только два дня, а не пять, как намечалось раньше.

В почте, доставленной на «Возмездие», оказались и сюрпризы, и разочарования, и исполнение желаний. Не оказалось только письма от Элизабет, которого с таким нетерпением ожидал Шэдде. Охватившее его глубокое разочарование вскоре сменилось, однако, надеждой: ему показалось, что отсутствие письма может означать лишь одно — Элизабет еще ничего окончательно не решила. Мысль об этом вселила в него оптимизм. Может, его письмо из Осло заставило ее заново все обдумать и, возможно, перерешить?

Но одно письмо на имя Шэдде все же оказалось в почте — правда, его-то он и не ждал. Командующий подводными силами писал ему:

«Дорогой Шэдде!

Вы, конечно, уже получили уведомление адмиралтейства о том, что назначаетесь ко мне в штаб. В настоящее время возникла настоятельная необходимость в Вашем постоянном пребывании в Портсмуте, где Ваши глубокие познания а области атомных подводных лодок-ракетоносцев окажутся исключительно ценными. Я намеревался перевести Вас на береговую службу несколько позже, в сентябре, однако последние события заставили меня ускорить это.

Стрэйкер в течение месяца плавал на „Детерренте“, где он сменил Питера Бэкера, и сможет принять от Вас „Возмездие“ в течение сорока восьми часов после Вашего возвращения в Портсмут.

В ожидании Вашего скорого прибытия в мой штаб, где Вы принесете исключительную пользу, остаюсь искренне Ваш

Для Баддингтона в почте оказался большой пакет с печатью отдела кораблестроения адмиралтейства и с ярлыком, уведомлявшим, что в пакете находятся «планы». В действительности же это было письмо из морского разведывательного управления с материалами, которые Баддингтон просил выслать в своей шифровке, отправленной после выхода лодки из Стокгольма. Среди присланных материалов была, в частности, справка о том, как проводили свои отпуска на берегу некоторые члены экипажа, и кое-какая информация лично о них.