Роберт Маккаммон - Пятерка

Он замолчал.

— Говорите дальше, — предложил Приемник.

Он снова сел, но на край стула, готовый вскочить и снова бряцать мечом, если придется.

Ковбой попробовал копнуть глубже:

— Так кто это сказал вам ехать на «Стоун-Черч»?

Аполлион начал едва заметно раскачиваться взад-вперед. На лице у него застыла улыбка. От ее вида у Ариэль даже при такой дистанции в пространстве и времени побежали мурашки по коже.

— Кто сказал вам ехать на «Стоун-Черч», Аполлион? — повторил Ковбой.

Молодой человек что-то ответил. Так тихо, что они не расслышали.

— Вы что сказали? — переспросил Радиоприемник. — Кто?

Аполлион повторил чуть громче. Какое-то имя, скороговоркой. Как имя чего-то, чего должен бояться даже разрушитель.

Имя девочки.

— Бесси, — сказал он.

Тру остановил ролик.

— Бесси — это… — начал он, но его перебила Ариэль, потому что уже знала:

— Его сестра. Изнасилованная и убитая младшая сестра.

Тру уставился на нее, будто увидел на ее лице такое, чего никогда в жизни не видел, или услышал в ее голосе твердую уверенность, которую не совсем понял, и Ариэль чувствовала, что остальные тоже на нее смотрят, и она сама свои чувства понимала не полностью, но глядя на это видео, на безумную улыбку этого человека, слыша его жутковато тихий голос, произносящий имя давно мертвой девочки, она чувствовала, что даже в этой комнате не все спокойно и тени в углах шевелятся и дрожат, когда на них не смотришь.

— Да он псих, — сказал Кочевник. — Бесноватый.

Не успев договорить, он подумал о тех психах и бесноватых, которые разукрасили тело Аполлиона огнем и кровью.

— Это не все, — сообщил Тру.

— Показывай дальше, — сказала Ариэль.

Тру щелкнул курсором по кружку со стрелкой.

— Кто такая Бесси? — спросил Ковбой, показывая, что не дал себе труда ознакомиться с делом, но Аполлион не шевельнулся и слова не сказал. Радиоприемник написал что-то в блокноте и подвинул напарнику. Ковбой прочел и коротко кивнул.

— Значит, Бесси вам велела ехать на «Стоун-Черч» и убивать людей. Я правильно понял? — спросил Радиоприемник.

Аполлион снова не ответил, и казалось, что уже не ответит. Таймер отсчитал двенадцать секунд. И тогда он сказал:

— Она мне велела найти пистолет, украсть, если надо будет, из дома Кэла Холланда, и убить эту девушку.

— Какую?

— Ту девушку из рок-группы. — Распухшие губы Аполлиона чуть изогнулись в досаде. — Которая поет. Бесси мне велела убить ее, потому что, если ее не будет, они не смогут закончить.

— Что закончить, Аполлион? — спросил Ковбой.

— То, что делают. — Он продолжал качаться туда-сюда. — Бесси говорит, они даже сами этого не знают.

— Гм, — произнес Радиоприемник. — Так что… Бесси вам сказала, что это?

— Ну нет. — Аполлион покачал головой. Он печально улыбнулся — улыбкой старшеклассника, умного, но ботана, предмета издевательств крутых ребят, который эту свою роль навсегда запомнил. — Мне не дозволено.

— Останови! — велел Кочевник. Тру нерешительно подвел палец. — Сейчас же останови!

Кадр застыл. Тру посмотрел на Кочевника, подняв темные брови.

— Чем это нам может быть полезно? — На разгневанного Кочевника с сине-зеленым распухшим глазом страшно было смотреть. — Ты думаешь, вот это нам поможет ставить звук, общаться с прессой, давать интервью и держаться в форме? Это должно нам помочь сделать то, что мы должны делать?

— Джон, — тихо сказала Ариэль. — Нам надо это посмотреть.

— Нет, не надо. — Он показал на рамку кадра на экране. — Это психованный, подсевший на боль фрик-сатанист. И больше он никто, ясно?

— А кем он еще мог бы быть, Джон? — спросил Терри, и Ариэль поняла, что он снова сидит рядом с ней, на месте, которое она для него держала там на скамейке перед эвкалиптом, но сейчас он ее слушал. Ловил каждое слово.

Кочевник был не способен отвечать. Он смотрел на Терри, на Ариэль и снова на Терри, потом на Берк, умеющую капать едкой кислотой на все неуправляемые мысли или неудобные идеи и сплавлять их в один Ком Глупости.

На этот раз яд не капал. На этот раз Берк закусила губу, издала короткий нервный смешок и встряхнула головой, будто говоря, что сказать ей нечего.

— Закончить что? — спросил Тру, обращаясь ко всем. — Просто ради интереса? Вы думаете, имеется в виду ваше турне, или…

— Мертвые не разговаривают! — почти выкрикнул Кочевник. — Призраки не выходят из могил приказывать людям делать то или это! Мертвые — мертвы! Их просто нет!

Но еще не успев договорить, он услышал слова своего личного призрака: Джонни, тут нет дорожной карты.

«Но это же другое, — подумал он. — Это воспоминание». Отец его — не призрак, который велит ему украсть пистолет и застрелить девушку, потому что, если ее не будет, не будет закончена какая-то песня.

Ну вот, подумал он. Вот это оно и есть. Вот в этом и дело. В общей песне. И девушка у колодца. Девушка в драной соломенной шляпе с черпаком воды, которая пыталась засунуть его в свой мешок идиотов. «Ангел жизни», — назвал ее Джордж. Божий глас, обратившийся в церкви к Терри, рай и ад и прочий мусор для тех, кто боится думать своей головой. Ну да, приехали.

— Говорите свою чушь, — обратился он ко всем, — чтобы я мог назвать ее чушью.

У Ариэль глаза были темно-серые с искоркой сапфировой синевы, как блестки чего-то загадочного, мелькающего на поверхности моря.

— Ты знаешь, в чем тут дело, Джон. Знаешь лучше всех, потому что идея была твоя.

— Это просто песня, — сказал он с интонацией чуть ли не просительной. — Даже не законченная, даже музыки для нее нет. Просто несколько цепочек слов, связанных в строчки. Никаких скрытых смыслов. Никаких вспышек света. Просто это был способ… как-то удержать…

— Уберечь группу от распада, — подсказала Ариэль. — Я знаю, что так это началось, но теперь я думаю, что этим не кончилось.

— Новая песня? — спросил Тру. — Вы пишете новую песню? На вашем сайте говорится об этом?

— Нет, — ответил Терри. — Мы об этом стали думать уже после выезда из Остина.

— Тогда откуда это мог бы знать Коннор Эддисон? И если верить ему… верить его сестре, вы даже не знаете, что делаете. Так как это может быть?

— Нет у этого фрика сестры, ее убили! Хватит уже про его сестру! — Кочевник боялся, что сейчас у него провода перегорят. Его придется грузить в «скорую» и везти в реанимацию в Голливуде, и, быть может, та девушка явится к нему в палату и скажет: «Я в тебя верю», а он ей тогда крикнет в ответ: «Да пошла ты, я вот в тебя ни хрена не верю!»

Тру проговорил как можно спокойнее:

— Осталось всего несколько минут. Я хотел бы вам показать до конца.

— Берк! — сказал Кочевник. — Пошли куда-нибудь в бар, и мать их так!