Роберт Маккаммон - Пятерка

До того был разговор в кабинете у Роджера Честера.

Происходил он вчера, на четвертом этаже серого здания на Бразос-стрит. «The Five» отменила вечерний концерт в пятницу в Далласе. Музыканты остались в больнице в Альбукерке с Тру, пока не приехала его жена. Агенты альбукеркского отделения ФБР очень им помогли, организовали доставку в Остин имущества из разбитого трейлера, озаботились телом Терри и привезли из пустыни умершего там Джереми Петта. Группу «The Five» доставили самолетом из Альбукерка в Остин любезным распоряжением чековой книжки Роджера Честера.

— Я хочу, чтобы вы посмотрели мне в глаза, — сказал Роджер Честер, сидя за столом спиной к венецианскому окну, выходящему на мировую столицу живой музыки. Эш сидел в коричневом кожаном кресле слева от него — собранный, элегантный, непроницаемый. — Прямо вот сюда. — Честер показал двумя пальцами в свои темно-карие глаза, слегка увеличенные черепаховыми очками. — И ответили мне, почему вы, как мне сказал Эш, отказываетесь участвовать в реалити-шоу?

Кочевник, Берк и Ариэль сидели втроем на коричневом кожаном диване. Перед ними на стеклянном журнальном столике лежали «Мани», «Техас мансли», «Биллборд» и, естественно, «Пипл» с изображением группы в правом верхнем углу. Кочевнику хотелось бы, чтобы Берк положила черные сапоги на этот стол и смела журналы в сторону, но она этого делать не стала. Она не сводила глаз с головы снежного барана над венецианским окном. Если такая штука упадет на голову, то может человеку мозги вышибить.

— Только не надо говорить всем сразу, — сказал Роджер Честер. — Он глянул на Эта. — Как так вышло, что на тебя они это вывалили таким толстым слоем, а на меня — тоньше, чем бумажник у спика? [45] Презрительное название латиноамериканца.

Кочевник чуть не посоветовал мистеру Честеру спросить своего приятеля Феликса Гого, насколько тонок у него бумажник. Но промолчал.

— О’кей, я знаю, что вам пришлось пережить очень тяжелую… — Честер поискал слово, соответствующее человеку его положения, и выбрал: —…фигню. Все знают, что пришлось трудно. И я понимаю на все сто, что вам нужно какое-то время отдохнуть. Это боевой шок у вас. Ну так у кого бы его не было? Я верно говорю?

— Совершенно верно, — согласился Эш.

— Но мы должны обсудить ваше будущее. И серьезно. Надо действовать быстро, пока, как говорится, «железо горячо».

Берк пошевелилась. Кочевник подумал на миг, что она все-таки положит ноги на стол и сбросит журналы, но момент миновал. Сам он не смог удержаться и спросил:

— Это так говорят, когда клеймят скотину?

Роджер Честер посмотрел на него поверх очков.

— О Боже мой! — сказал он. — Помилуй Господь меня и душу мою грешную. У вас проблемы?

«Ноль проблем», — готов был ответить Кочевник, но это была бы неправда, да и сама эта фраза могла бы его разозлить воспоминаниями о сумасшедшей официантке в Тусоне.

— Мы расходимся, — сказал он. — Завтра вечером — последний концерт.

— Да, я про это слышал от Эша. — Роджер Честер глотнул кофе из кружки с логотипом университета Техаса. — Но слушать не стал. Потому что это совершенно дурацкая бессмыслица. Вы мне говорите, что решили завязать — после всего, что сейчас прошли? После всех событий, всей этой работы, и теперь, когда за вами гоняются телевизионщики всех каналов и вашу жизнь показывают всему миру, когда издатели варят быстрые книжки, которые за вас напишут призраки, промоутеры по всей стране и в заморских странах требуют вас, контракты на запись висят на денежных деревьях и просят, чтобы их сорвали, — тут вы и завязываете. Завязывают , — обратился он к Эшу, будто обходительный коллега из Нью-Дели забыл свой урезанный английский.

Эш только пожал плечами и улыбнулся, показав передние зубы. У Кочевника мелькнула мысль, что они отлично смотрелись бы на полу.

— Нам нужно время, — заговорила Ариэль. — Решить, что делать дальше… — Она начала было говорить слово «сэр», но губы отказались.

— И мы, блин, — сказала Берк, — ни в каком, мать его так, реалити-шоу участвовать не будем.

— A-а, вы выше этого ? Вот в чем дело? Это для вас низко ?

— Я считаю, что в этом нет необходимости, — ответил Кочевник. — Мы все так считаем.

— Вы считаете, что деньги зарабатывать — нет необходимости? Да? Потому что именно об этом идет речь. Вагон денег. Плюс потрясающая засветка, возможность продвижения новых песен и дисков, может быть, специальный концерт с прямой трансляцией по телевизору… — Честер хлопнул ладонью по столу. — Боже ты мой, сам не могу поверить, что мне приходится говорить это вслух! Послушайте, вы сейчас на гребне! Вы теперь кто-то, а были — никто! У вас полно пороха, и вы можете черт знает какую устроить вспышку!

— Именно что вспышку, — ответил Кочевник. — Как раз об этом я тоже подумал.

— Если в ваших словах есть какой-то высший смысл, не посвятите ли вы меня в него?

— Я задам вам один вопрос. — Кочевник посмотрел через стол прямо ему в глаза. — Можете назвать какую-нибудь из наших песен?

— «Когда ударит гроза», — сказал Эш.

— Не вы. Я хотел бы получить ответ от мистера Честера. Какое-нибудь название песни приходит на ум?

Роджер Честер смотрел и молчал. Сделал глоток из кружки.

— Строчки из наших песен? — Ответа не было. — Название дисков? — Кочевник приподнял брови. — Ну хоть что-нибудь?

В субботний вечер Ариэль в снопе желтого света пела на сцене «Виста Футура»:

Барабаны Берк набрали силу, тарелки заговорили переливами, Кочевник шагнул вперед исполнить соло на «стратокастере». Оно было легким и свободным, почти блюзовым. Звучало оно так, будто его выплеснули на залитую дождем улицу из клуба, где висела афиша: «Только одно выступление. Дин и группа „Roadmen“».

Он нервничал, но не из-за соло — с этим все в порядке, — но оттого, что дальше будет строчка, которую написал он. И еще потому, что в глубине души боялся этой песни.

— Один диск назовите, — попросил Кочевник Роджера Честера в офисе на четвертом этаже. — Вот начало названия нашего последнего диска: «Кет-ЦЕЛЬ…»