Евгений Сивков - Консультант

– Я, господин Феофилактов, изящные искусства уважаю. Если дело стоящее – помогу, чем смогу. Отстегнуть денег, чтобы напечатать ваш «Аквилон», для меня не проблема.

– «Вавилон», – осмелился поправить хозяина скромный редактор.

– Ладно, пускай будет «Вавилон». Но есть у меня одно условие. Вы поместите на страницах своего альманаха одно небольшое стихотворение.

Паровоз передал Феофилактову листок бумаги формата А-4. Профессор начал читать:

Конечно, использование просторечного выражения «охренеть-не-встать» абсолютно неуместно при описании чувств такой духовной личности, как профессор Феофилактов, но Драгомир Аристархович элементарно охренел, хотя виду не подал и из позы лотоса не поднялся, читая сумасшедшее стихотворение неизвестного ему поэта.

– Осмелюсь спросить, кто автор сего опуса?

– Алиска. Племяшка моя, – ответил гордый Гоша. – Девчонке четырнадцать только исполнилось, а она такие стихи валяет – просто блеск! У нее собака была, какой-то хитрой корейской породы. Померла недавно. Алиска вся в печаль ударилась. А тут еще футбол с ней смотрели, там португальцы ее любимую узкоглазую команду разделали, как бог японского городового. Она прям в слезах засыпала. А утром проснулась, и нате вам – стих. Берете?

– Конечно, чувствуется интонационно-ритмическая традиция ирландской народной поэзии, серьезное влияние на автора оказал и Льюис Кэролл. Только хотелось бы уточнить некоторые детали. Здесь имеются отдельные места, требующие применения навыков логической герменевтики, то есть толкования. Например, на какую войну нацисты хотели послать вышеупомянутую собаку?

– Да, Алиска говорила, что стих – не для средних умов.

Профессор вздрогнул.

– Она сказала, что война, на которую послали собаку – Вторая Пуническая, где Ганнибал сражался, – блеснул эрудицией Гоша.

Профессор вздрогнул еще раз, осторожно поставил на столик чашку с чаем, достал из кармана элегантного пиджака очки в тонкой золотой оправе, и начал тщательно стирать со стекол несуществующие пылинки батистовым платочком изысканного фисташкового цвета.

– Так что, медаль она получила «За разрушение Карфагена», – безжалостно продолжал бандит-меценат.

– Хорошо, тогда нам придется написать к этой интересной балладе академический комментарий, – покорно согласился философ.

– Что такое чучхе – в Интернете найдете, мне-то Алиска рассказала, только объяснять долго, – продолжал свои поучения Гоша.

Левая профессорская бровь оскорбленно взлетела к середине высокого лба.

– Я, милостивый государь, более четверти века тому назад имел честь проводить семинары по марксистско-ленинской философии в

Вест-Пойнте, где в то время инкогнито обучался товарищ Ким Чен Ир, ныне возглавляющий Северную Корею. Так что разработка некоторых аспектов идей чучхе принадлежит вашему покорному слуге.

– Нашим легче, – махнул рукой Паровоз.

Хозяин многозначительно взглянул на массивные золотые часы, украшавшие его волосатое запястье, гость намек понял, стремительно поднялся, вежливо раскланялся и направился к выходу.

– Да, прохвессор! Чуть не забыл! Алиска себе погоняло придумала: Белочка Тременс…

У Феофилактова потемнело в глазах.

– Что вы сказали? Какой псевдоним избрала уважаемая поэтесса?

– По буквам повторяю: Б-Е-Л-О-Ч-К-А, – грозно отчеканил Гоша. – Смотри, не перепутай!

Господин Герасимов искренне наслаждался ролью мецената-самодура. Продвинутая Алиса объяснила дядюшке, что белая горячка, в просторечии именуемая просто «белочкой», по латыни называется delirium tremens. Гоша пришел в восторг от находчивости своей талантливой племянницы и пообещал юному дарованию, что через несколько лет отправит ее на учебу в Гарвард.

Несчастный философ, опустив долу сократовский лоб, покинул жилище своего нового спонсора. Выхода у него не было. Предыдущий благодетель альманаха «Вавилон» недавно пустился в бега, после того, как дольщики, лишенные его компанией конституционного права на жилище, привлекли к деятельности своего застройщика внимание прокуратуры.

Гоша лениво продолжал потягивать чаек, когда в комнату на полусогнутых ногах, на которых красовались японские сандалии тэта, вошел его мажордом.

– Вас к телефону. Некто Савельев.

Паровоз взял услужливо протянутую телефонную трубку.

– Здорово, консультант! Как живешь-будешь?

– Вашими молитвами! У меня к вам разговор имеется, на хорошую перспективу. Если вы, конечно, от дел не отошли окончательно.

Глаза Паровоза азартно заблестели. Хищник, живущий по принципу «волка зубы кормят», синдромом кота долго не страдает.

– Такие как я, от дел не отходят. Приезжай завтра – поговорим.

Почему отдельные люди, социальные группы, целые народы любят, уважают, презирают или ненавидят друг друга? В чем секрет положительной и отрицательной комплиментарности? Зачастую проблема заключается в самых незначительных привычках, обычаях или традициях. Англосаксы обожали джин и виски – индейцы его не переваривали. Мусульманские народы не могут простить русским приверженность к туалетной бумаге – использование воды для соответствующих целей в большей степени отвечает их представлениям о личной гигиене. Поклонники камасутры никогда не примут за своих людей, зачатых в миссионерской позе. Европейцы с ужасом выслушивают рассказы о том, как корейцы поедают собак, а китайцы – насекомых. Сексуальные приемы, гастрономические традиции, гигиенические навыки разделяют конфессии, расы и народы. Сближает их только спорт.