Евгений Сивков - Консультант

– Станислав Николаевич, проблемка у нас возникла!

– Излагайте.

– У нас производство имеется. Не буду в тонкости вдаваться, но условия там, прямо скажем, не ахти. Короче, работники требуют выдачи соответствующей условиям труда спецодежды. А коллектив там немаленький. Мы законодательство, естественно, посмотрели. «Если одежда предназначена для защиты работника от вредных, опасных условий труда или используется при работе в особых температурных или загрязненных условиях, то она признается специальной». Это в Трудовом кодексе записано: «Спецодежда выдается по нормам, установленным законодательством для конкретной профессии или должности». И это уже постановление Минтруда.

– В чем же проблема?

– Нашей категории работников спецодежда по законодательству не положена! А если мы выдаем спецодежду, не предусмотренную отраслевыми нормами, то не сможем использовать этот факт для целей налогообложения прибыли! Есть по этому поводу письмо Минфина соответствующее. Подскажите, что можно сделать.

– Есть один вариант. Вам, я думаю, подойдет. Если нанести на одежду символику, свидетельствующую о принадлежности работника к компании, то она будет считаться форменной. В этом случае стоимость одежды можно отнести к расходам на оплату труда на основании п. 5 ст. 255 Налогового Кодекса. Цитирую по памяти, проверьте на всякий случай. Соответственно, для целей налогообложения прибыли, такие расходы будут признаны обоснованными. Только не забывайте: одежда признается форменной, если она передается в собственность работника. И если ее выдача предусмотрена трудовым или коллективным договором. На эту тему тоже есть письмо Минфина. Так что, пусть ваш кадровик трудовые договоры переделает.

– Спасибо огромное, Станислав Николаевич!

«Сделал дело – кури смело», – удовлетворенно подумал Стас и снова пыхнул чудесной сигарой. Пибоди с интересом наблюдал за своим приятелем, ему хотелось, чтобы тот в должной мере оценил уют и комфорт, окружавший его на красавице-яхте.

– Понимаешь, старик, приобретать такую яхту – есть удовольствие за счет правительства. Я обращаюсь в морское ведомство и сообщаю, что стал владельцем культурного плавательного национального достояния. Я люблю свою родину, нашу великую победную историю. Правь, Британия, морями! Я благородно жертвую своим правом на private, и три раза в неделю каждый из желающих имеет возможность нанести налет на мою судно-девочку. Только вот что бедно: прибрать-обслужить людей, показать-рассказать – много фунтов идет прочь. Мое доброе правительство установило для меня компенсацию моих нескромных расходов. Этими деньгами я скоро долг закрою. Да, плюс страшилка! Тоже – доброе правительство помогает мне.

– Эх, Джек, давненько ты по-русски не говорил! Не страшилка, а страховка; не налет, а визит.

– А в чем разница между визитом и налетом?

Стас не успел дать дежурное разъяснение, однако дальнейшие события наглядно продемонстрировали мистеру Пибоди, чем отличается гламурный визит от лихого налета, и что страшилка начинается после вычитания первого существительного из второго. На палубе судна внезапно возникли темные фигуры, их лица скрывали черные мешки с прорезями для глаз. Угрожающе поводя из стороны в сторону стволами коротких автоматов, незваные гости, как в лучших голливудских традициях, заняли стратегические позиции.

– Руки на стол, хенде хох, бабушку вашу!

Модельные девушки проявили завидную выдержку и даже не взвизгнули. Мужчины также не сделали попытки оказать сопротивление превосходящим силам пиратов.

– Who is mister Peebody?

К столу подошел маленький человечек, нижнюю часть лица которого скрывал небрежно повязанный клетчатый платок.

– Да ты у москаля спроси, пусть он гутарит, – раздался басовитый голос одного из незваных гостей. Человечек, внимательно рассмотрев сидящих перед ним мужчин, обратился к Савельеву.

– Так-так-так, вот он, русский след, значит. Ладно, парень, от остальных нам ничего не надо. А с тобой и твоим дружком крысячьим у нас серьезный разговор будет.

Через десять минут Савельев и Пибоди, оба крепко привязанные скотчем к стульям, сидели в кают-компании. Человек в клетчатом наморднике озвучивал им свои требования.

– Итак, вы развели наших клиентов на три зеленых лимона. Если желаете сохранить жизнь, здоровье, избежать непоправимых потрясений нравственного характера, вы должны вернуть нашему клиенту четыре миллиона долларов в течение четырех дней. Плюс полтора миллиона за наши услуги. Цена окончательная, обсуждению не подлежит. Говорить можно только о форме расчетов. Все ясно?

– Вы не смеете шантажировать подданного Ее Королевского Величества! Через самое недлинное время бравые британские коммандос будут на местах! Для вас будет не повздориться!

– Да нам и на твое величество, и на твой спецназ бравый насрать! Будешь вякать – тебя водолазы в пластиковых пакетах по частям со дна моря доставать будут. И хоронить тебя будут в гробу закрытом.

– Тише, Джек. Давай я говорить буду, – вступил в разговор Стас. – Господа! Я бы хотел напрямую поговорить с вашими заказчиками. Вы можете организовать нам телефонный разговор?

– Все конкретные базары веду я, никаких телефонов. Деньги на бочку! – мгновенно отреагировал клетчатый подбородок.

– Послушайте, господин хороший, – Савельев пытался выдержать ровный, спокойный тон. – Вы же прекрасно понимаете, что я – простой исполнитель. У меня тоже есть заказчик, так же, как и у вас. Денег этих у меня нет. Что для вас важнее: вытрясти из меня душу или вернуть доллары? Если деньги, тогда вы должны дать мне возможность связаться с заказчиком, я ему разъясню ситуацию.

– Имя!

– Я, конечно, сообщу вам это имя. Для этого вам не придется тратить драгоценные мышечные усилия ваших соратников на проведение допроса третьей степени. Но вам все равно придется сообщить это имя вашему заказчику. А связываться с моим боссом, в любом случае, придется через меня.

– Ладно, хэрэ трепаться, черт языкастый. Имя твоего заказчика. Потом посмотрим. Этих двоих – на базу. Остальных – в трюм, яхту перегоняем, куда договаривались, – скомандовал главарь.

Савельеву и англичанину бесцеремонно напялили на голову мешки, отвязали от стульев и пинками погнали сначала к выходу из каюты, потом вверх по крутому трапу.

Следующее утро приятели встретили в тесном подвале на вилле, которая, как потом выяснилось, находилась в Остии, неподалеку от Рима. Набитые соломой тюфяки, ржавый унитаз, зарешеченное окошечко под потолком – классические декорации для драмы по развитию в нормальных людях стокгольмского синдрома.

Дверь распахнулась, в камеру вошел вчерашний человек все в том же платке на подбородке. Он уселся на стул, предусмотрительно поставленный под его седалище дюжим охранником.