Каролина Эрикссон - Не исчезай

– Идите вы вдвоем, – сказала я хриплым голосом. – Я подожду здесь.

Алекс сделал еще одну вялую попытку позвать меня, но, когда я снова покачала головой, он пожал плечами и повернулся к Смилле. Широко раскрытые глаза на ее довольном личике искрились от радостного предвкушения.

– Берегитесь, островитяне, к вам идут Папа Пират и Пиратская принцесса Смилла!

Выкрикивая это, Алекс подхватил Смиллу, забросил ее к себе на плечи так, что она взвизгнула, и побежал вверх по откосу. С одной стороны берег острова был выше и круче, и именно там мы и причалили. Но Алекс поднатужился и не позволил косогору замедлить его шаг. Показалось, что я чувствую, как в его икрах выделяется молочная кислота. И как в животе Смиллы что-то обрывается каждый раз, когда она подпрыгивает на его плечах. Вот уже они забрались наверх и исчезли из виду.

Я сижу в одиночестве и прислушиваюсь к звукам их голосов, которые становятся все тише. Спустя некоторое время я наклоняюсь, осторожно разминаю затекшую и ноющую поясницу. Что-то заставляет меня склониться еще ниже, перегнуться через поручень. Вода под лодкой стала почти неподвижной, море закрылось от моего взгляда. Единственное, что отзывается и отвечает на него, – это ломаные очертания моего собственного отражения. Наконец я позволяю себе подумать о том, что случилось вчера вечером и ночью. Заново вспоминаю каждое слово, каждое движение и все время слежу за отражением моих глаз, покачивающимся возле меня. Каждый раз, когда к общей картине добавляется новая деталь, мне кажется, что этот взгляд там, в воде, становится все мрачнее. Бессознательно подношу руку к горлу. Проходит мгновение. Несколько минут. Целая вечность.

Я протираю глаза и чувствую себя так, будто очнулась от забытья, будто потеряла контроль над временем. Как долго я так сидела? Начинаю дрожать и обхватываю себя руками, чтобы хоть немного согреться. Солнце тонет за кронами деревьев и струит на небо кроваво-красные полосы. Прохладный ветер окутывает меня, и я начинаю по-настоящему мерзнуть. Подаюсь вперед и напрягаю слух, но не могу расслышать ни звучный голос Алекса, ни восторженное фырканье Смиллы. Единственное, что можно услышать, – это одинокий крик гагары вдалеке. Меня бьет дрожь. Неужели они до сих пор не наигрались в пиратов и не исследовали весь остров? Но потом я вспоминаю, как легко Смилла увлекается. Уверена, она не согласится так быстро расстаться с таким приключением. Скорее всего, они пошли вокруг острова. Может быть, они прямо сейчас играют в прятки на другой стороне. Может быть, как раз поэтому я не слышу их голосов.

Закрываю глаза и вспоминаю, как эти двое дурачились на кухне сегодня утром. У Алекса столько сил и терпения, что он может играть с дочерью долго, очень долго. Другие отцы уже давно устали бы, но только не Алекс. «Пойдем обратно в лодку, малышка, мама нас заждалась», – так Алекс никогда не скажет. Он хороший отец. Я открываю глаза и снова наклоняюсь над краем лодки, мой взгляд теряется в толще воды.

Хороший отец.

Хороший отец.

Хороший отец.

Когда я выпрямляюсь, по-прежнему не слышно ни звука. Ни голосов, ни смеха. Ни даже крика гагары. Сижу так несколько минут, совершенно неподвижно, и просто прислушиваюсь. Затем, внезапно, все понимаю. Ни к чему огибать остров, ни к чему бросаться на поиски или в отчаянии выкрикивать их имена. Нет, мне даже не нужно вставать и сходить на берег, чтобы все понять.

Алекс и Смилла не придут. Их нет.

Разумеется, я все-таки отправилась на остров – несмотря на инстинктивное ощущение, что это бессмысленно. На корме лежала скомканная темно-синяя толстовка Алекса. Я накинула ее на себя и поднялась, чтобы покинуть лодку. По позвоночнику поползло нехорошее предчувствие. Сделав неловкое движение, нечто среднее между шагом и прыжком, я оказалась на берегу. Позвала Алекса, затем Смиллу. Ответа не было. Онемевшими руками я натянула толстовку через голову. Ткань по-прежнему была пропитана мужским запахом, запах Алекса обволакивал меня.

Я почувствовала сильный толчок в желудке, но, не обращая внимания на боль, начала карабкаться наверх. Но стоило сделать всего несколько шагов, как сдавило грудную клетку и стало трудно дышать. Склон оказался круче, чем я думала. Мое напряженное и неповоротливое тело не желало подчиняться, но я стиснула зубы и заставила себя идти вперед, вверх. Одной ногой я наступила в глину, поскользнулась и была вынуждена схватиться за землю, чтобы не упасть и не соскользнуть обратно к подножию склона.

В конце концов, несмотря ни на что, я оказалась на вершине. Попыталась снова крикнуть, но из моей глотки вырвался только сдавленный хрип. В горле царапало, оно сопротивлялось напряжению, а грудная клетка, казалось, совсем съежилась. Хотя я прилагала все возможные усилия, легкие не были способны вытолкнуть необходимое количество воздуха. Я как будто пыталась закричать в кошмарном сне. Желудок судорожно пульсировал. Я сделала еще одну попытку закричать, но вместо этого мое тело согнулось пополам и из меня извергся комок рвоты в оболочке коричнево-золотой слизи. Ноги дрожали, меня качнуло в сторону, потом я упала на колени.

Я вытерла рот рукавом толстовки. И какое-то время продолжала сидеть, сраженная слишком могущественным врагом. Но едва этот образ возник у меня в голове, я постаралась отогнать его от себя. Могущественным врагом?! Ну нет! Я снова поднялась на ноги. Я по-прежнему была очень слаба, но, по крайней мере, тело меня слушалось. Не пытаясь больше кричать, я решила обшарить взглядом ту часть острова, которую могла видеть со своего наблюдательного пункта. Здесь было не так много открытых поверхностей. Между деревьями и кустами росла высокая трава. В таком месте не так-то просто прогуливаться, особенно если ты – четырехлетняя девочка. Алекса и Смиллы нигде не было видно.

На нетвердых ногах я двинулась вперед. Знала, что надо делать, но не понимала, в какую сторону идти. В одном месте заметила примятую траву и направилась туда, надеясь, что вижу перед собой следы мужчины и маленькой девочки, которые только что играли здесь. По дороге я все время останавливалась и выкликала их имена, не ожидая по-настоящему, что кто-то ответит. Меня охватило чувство, что я машинально следую какому-то заранее предустановленному шаблону. Я вела себя ровно так, как считала себя обязанной, делала то, что должна была делать. Как будто играла чью-то роль.

Между деревьями тяжело и зловеще висела тишина. Но внезапно в траве послышалось шуршание всего в нескольких метрах от меня. Инстинктивно я отпрянула и сжала кулаки. Но потом увидела ежа, который семенил от меня так быстро, как только ему позволяли короткие ножки. Когда я снова взглянула вперед, то обнаружила, что примятой травы больше нигде не видно. Ничто не указывало на то, что недавно здесь проходил мужчина с маленькой девочкой. Я стремительно обернулась и посмотрела назад. Снова вперед. По бокам. Нигде не было видно ни следов присутствия других людей, ни моих собственных. Я стояла посреди моря высокой травы. Беззвучно и неумолимо она обступала меня со всех сторон.