Монс Каллентофт - Дикая весна

Телефон Малин начинает звонить, когда они идут обратно к машине между белыми кирпичными домами Экхольмена. «Папа или Туве, – думает она. – Я должна быть с ними!»

Малин вытаскивает из кармана телефон, видит на дисплее номер Свена. Останавливается, нажимает на кнопку ответа, а перед ней в сгущающихся сумерках отчетливо виднеется бритый череп Зака.

– Это Свен. Как у вас все прошло в мечети? Вы нашли его?

– Мы только что вышли оттуда. Честно говоря, я не думаю, что все это имеет отношение к мусульманам в Линчёпинге. Шансы равны нулю.

– Он ничего не знает?

– Нет, и у меня сложилось впечатление, что он говорит правду.

– Но вы, я надеюсь, беседовали с ним осторожно? Он рассердился, что вы пришли?

– Он не рассердился, Свен, а проявил полное понимание. Что-нибудь новое?

– Наши люди допросили всех свидетелей, находившихся на площади, пострадавших и всех, кто уцелел, но не пожелал остаться. Однако никто не заметил ничего особенного. Просто ничегошеньки. И еще старик, торговавший сосисками. Видимо, мы пропустили его среди всеобщей неразберихи. Он сказал, что знает Ханну Вигерё, что она иногда приходила на площадь с детьми в первой половине дня.

– Это что-то значит?

– Она работает в доме для взрослых умственно отсталых. У них скользящий график, и иногда она бывает свободна по утрам, так что во всем этом нет ничего странного. К тому же она некоторое время находилась на больничном, так что у нее была возможность приходить туда.

– А Вальдемар и Бёрье – они побывали в банке?

– Да, они запросили записи камер видеонаблюдения банка, материалы придут из Стокгольма завтра утром – судя по всему, все хранится в некоей центральной базе данных. Они переговорили и с последними неопрошенными сотрудниками. Никто не заметил ничего необычного или людей, ведших себя подозрительно. Кроме того, я связался с начальником охраны «SEB» в Стокгольме. По его словам, никаких угроз банку в последнее время не поступало. Само собой, он выразил сомнения, что теракт вообще был направлен против них, – он считает, что взрыв произошел именно в том месте по случайному стечению обстоятельств. Однако они закрыли все свои филиалы на неопределенное время.

– Они переговорили еще раз с начальником отделения банка?

– Да. И он тоже не заметил ничего необычного. Он подчеркнул это.

– А Юхан?

– Он вовсю занят изучением правых и левых экстремистов города. Пытается собрать все, что нам известно, воедино, найти ключевых лиц, которых мы могли бы допросить, но это сложно – они уже пару лет сидят тихо.

– Сюда могли переехать новые горячие головы, – отвечает Малин. – Из Умео, Лунда или Уппсалы.

Она слышит, как Свен на другом конце задумчиво произносит «угу».

– И еще мы знаем чуть больше о Ханне Вигерё, – продолжает он. – У нее были веские причины находиться на больничном. Ее муж, некий Понтус Вигерё, отец девочек, погиб в автокатастрофе полтора месяца назад. Типичная авария в гололед – ехал на работу, вылетел с трассы и врезался прямо в старый дуб. Сама знаешь, каково было в конце марта, когда дороги обледенели, как каток, а потом сверху присыпало снегом. Он работал в фирме «Тидлундс хиссар» в Чизе.

– Что-нибудь необычное в этом ДТП?

– Нет, следствие показало, что это просто несчастный случай.

– Бедная женщина, – проговорила Малин. – Сначала муж, теперь дети… Просто кошмар какой-то!

– Да уж, иначе не скажешь, – вздохнул Свен.

– А другие родственники?

– Никого не можем разыскать. Никаких бабушек и дедушек, все давно умерли.

– Что, и друзей нет?

– Нет. Похоже, это семейство варилось в собственном соку.

Стоя рядом с Малин, Зак нетерпеливо топчется в траве, глядя вверх на балконы, на которых, словно луны, белеют спутниковые антенны, направленные куда-то в бесконечный мир.

– А девочки – их личность формально установлена?

– Пока нет. Карин и другие из криминально-технической лаборатории работают вовсю, сравнивая ДНК девочек с ДНК Ханны Вигерё. От Карин пока ничего нового нет.

На мгновение в трубке повисает пауза, и Малин вдыхает в себя запахи квартала. Здесь пахнет жареным мясом с примесью тмина и корицы, и Малин, вдруг понимая, что проголодалась, мысленно проклинает людей, которым не хватает ума закрывать окно или балконную дверь, когда они готовят еду. Затем она ощущает в весеннем воздухе горьковатый запах травы и вспоминает, как в детстве носилась по газону на родительской вилле в Стюрефорсе, когда этот запах обещал вечное движение, свободу тела… Как она обожала это чувство, чувство безграничной свободы!

– Вы все еще в Экхольмене? – спрашивает Свен.

– Да.

– Тогда можете заглянуть в квартиру Вигерё, раз уж вы все равно там.

– Так они здесь живут?

– Я сказал об этом на совещании.

– Я пропустила. И Зак тоже.

– Сейчас так много всего происходит, – говорит Свен. – Трудно все сразу переварить.

«Мозг не справляется, – думает Малин, – слишком много всего, весь мой мир – сплошной взрыв!»

– Что мы будем делать в квартире? Допустимо вот так входить туда? Ведь они потерпевшие.

– Войдите внутрь, – говорит Свен. – Это важно. Вы должны почувствовать, кто они такие. Вернее, какими они были. Ты сама знаешь, Малин. Прислушаться к голосам следствия.

«Голоса, – думает Малин. – Я послушаю их».

Но будут ли они слышны в квартире?

– Экхольмсвеген, 32а. Отправляйтесь туда. Посмотрим, что там можно найти в их комнатах.

Малин слышит жужжащий звук.

– Я отключаюсь, – говорит Свен. – Ко мне посетители.

Свен Шёман сидит, откинувшись в своем кресле, а двое мужчин, сидящих перед ним, пьют кофе из невзрачных стаканчиков с эмблемой «Севен-Илевен» [4].

Они представились, назвав только свои фамилии.

Брантевик, мужчина лет пятидесяти, одетый в коричневый вельветовый пиджак. Красное, явно усталое лицо с рыхлой нездоровой кожей заядлого курильщика.

Стигман. Парень примерно возраста Малин с короткими светлыми волосами и острым подбородком. Проницательный взгляд. Одет элегантно, но небрежно – голубой джемпер и черные джинсы.

СЭПО.

На часах еще нет шести, а они уже здесь.

– Вам удалось что-нибудь выяснить? – хриплым голосом спрашивает Брантевик.

Свен рассказывает о следственных действиях – подробно, во всех деталях.

Оба сотрудника СЭПО кивают. Ни одного вопроса.

– А вам? – спрашивает Свен, глядя в окно на оранжевый фасад университетской больницы и машины, скопившиеся на огромной парковке.

– Вы можете нам что-нибудь дать? Существуют ли, к примеру, какие-нибудь международные связи, о которых нам надлежит знать? Религиозная подоплека? Или политическая?

Стигман набирает в легкие воздуха, начинает говорить – и, судя по голосу, он любит сам себя слушать: