Монс Каллентофт - Дикая весна

– Нам нужен ваш начальник, – произносит он, стараясь вызвать уважение. – Его зовут Джереми Лундин.

Вальдемар принюхивается.

С момента взрыва прошел всего один день, но кажется, что это было уже очень давно. Внутренние помещения банка почти не пострадали – видать, бомбу делал человек, знающий свое дело, вся взрывная волна оказалась направлена наружу, в сторону площади, в сторону людей. «Разве все должно было быть не наоборот? – размышляет Вальдемар. – Если банк был главной мишенью, вся разрушительная сила должна была быть направлена внутрь, в здание. С другой стороны, подрывник мог занервничать и поставить велосипед с рюкзаком задом наперед…»

Впервые у него возникают сомнения по поводу Фронта экономической свободы. По поводу Стенссона на видео он поначалу и слышать не желал, тем более идти кого-либо допрашивать. Но теперь у него возникает чувство, что в этом все же что-то есть.

И с какой стати этот Фронт экономической свободы вдруг взялся из ниоткуда? Впрочем, именно это произошло в семидесятые годы, когда появились Баадер и Майнхоф [7]. Словно из пустоты.

Почти что.

– Он в своем кабинете, – проговорила молодая рыжеволосая женщина.

– Мы хотели бы побеседовать с ним.

Женщина звонит по телефону. Она разговаривает с кем-то, кивает, а когда она кладет трубку, Вальдемар спрашивает:

– Вам известно, побывал ли вчера в банке Дик Стенссон? Он ведь ваш клиент, не так ли?

– Я вчера не работала, слава богу, – отвечает женщина. – И я не имею права давать информацию о клиентах банка. Поговорите об этом с Джереми.

– Вы знаете, кто такой Дик Стенссон?

Женщина качает головой.

Ни одна живая душа не упомянула вчера на допросе Дика Стенссона. Они вообще ни одного клиента не назвали по имени – вероятно, именно потому, что в них крепко вбито: соблюдать конфиденциальность в отношении своих клиентов. Однако выманивать у клиентов деньги вполне разрешено.

Или от взрыва у них у всех произошел легкий заскок?

Такое ощущение, что весь мир кружится слишком быстро.

Вальдемар кладет обе руки на прилавок перед женщиной.

– Это совершенно исключительная ситуация, – говорит Бёрье.

Глаза Вальдемара сужаются, превращаясь в две узкие черточки. Почти не разжимая губ, он произносит:

– Двух маленьких девочек разорвало взрывом на мелкие части. Им было по шесть лет. А такая пигалица, как ты, не может дать информацию… Скоро мы получим записи ваших видеокамер, и тогда ему крышка. Ты прекрасно знаешь, кто он такой.

Женщина поднимает на них глаза.

Без тени страха.

Смотрит ясным взглядом.

Затем кивает и говорит:

– Да, он наш клиент. Но был ли он здесь вчера, я не знаю. Вам придется поговорить об этом с Джереми.

– Спасибо, – отвечает Вальдемар.

– Вы можете пройти в его кабинет. Прямо по коридору.

– Является ли Дик Стенссон клиентом банка и был ли он здесь вчера перед самым взрывом? – произносит Вальдемар, нависая над столом Джереми Лундина.

Директор банковского филиала, лет тридцати пяти на вид, полноватый, одетый в блестящий синий костюм, с зачесанными назад светлыми волосами, с ужасом взирает на него из своего кресла, словно желая попятиться – от пропитанного никотином и кофе дыхания Вальдемара и его гнева.

Джереми Лундин пыхтит, надувает круглые щеки, а его водянисто-серые глаза пытаются сориентироваться в происходящем.

– Успокойся, – говорит Бёрье, беря на себя роль доброго полицейского.

Но Вальдемар не дает себя сбить и продолжает:

– Послушай, ты, клоун банковский, Дик Стенссон был вчера здесь за несколько минут до того, как взорвалась бомба, или как?

Джереми Лундин барабанит пальцами по светлой крышке стола, смотрит мимо них на пустую стену.

– Стенссон был здесь, да. Он клиент нашего банка.

– И вам известно, кто он такой? – спрашивает Бёрье.

Джереми Лундин кивает.

– А ты, клоун, не врубился, когда мы тебя вчера допрашивали, что это исключительно ценная информация? Ты прекрасно знаешь, что он за птица! И тебе наверняка известно, что конкурирующие мафиозные группировки иногда взрывают друг друга.

– Почему вы ничего не сказали? – спрашивает Бёрье, усаживаясь в одно из кресел для посетителей.

Вальдемар остается стоять, раскачиваясь вперед-назад.

– Я думал, это не важно. Теперь я понял, что был неправ. Я собирался вам звонить. Но мы очень тщательно оберегаем анонимность наших клиентов. А он хороший клиент. У него несколько вполне успешных предприятий, имеющих у нас свои счета.

– Что делал у вас Стенссон вчера? – спокойным тоном спрашивает Бёрье.

– И говори правду, – шипит Вальдемар, усаживаясь на стол Джереми Лундина рядом с компьютером.

– Он вносил деньги.

– Я так полагаю, что он пришел с наличкой, – произносит Вальдемар. – Он часто это проделывал?

– Каждый понедельник в первой половине дня. В кассе, в зале. Вчера я лично принимал у него наличные. И не подумайте худого: он всегда предъявлял квитанции, откуда получены деньги.

– В одно и то же время, каждую неделю? – задумчиво переспрашивает Бёрье.

– Да, – кивает Джереми Лундин. – И в этом нет ничего странного. Мне известно о его репутации, но он не был осужден, а его фирмы в полном порядке. Для нас он обычный клиент, как и все.

«Лжет? – думает Вальдемар. – Вряд ли. Для него Стенссон и вправду самый обычный клиент, анонимность которого следует охранять любой ценой, при любых обстоятельствах. Потому что в этом – защита интересов банка и его прибылей».

– В ближайшее время мы затребуем данные обо всех трансакциях Стенссона в вашем банке. Будь уверен, – говорит Вальдемар.

Джереми улыбается.

– Пожалуйста! – отвечает он

– Еще один вопрос: что вам известно о Фронте экономической свободы?

– Ничего, – отвечает Лундин, в то время как непослушный локон падает ему на лоб.

Уже перевалило за четыре, когда Малин и Зак паркуют машину возле промзоны, которую байкеры из криминального мотоклуба «Членоголовые» называют своим домом.

С юга налетела низкая облачность, и теперь чистое майское небо окрасилось серыми тонами, от которых крепость мафии кажется еще более приземистой.

Егарваллен. Сонная промзона в нескольких километрах от Рюда. Несколько заброшенных мастерских, популярный пансионат для животных, клочок леса – и несколько зданий за высоким забором, принадлежащих мотоклубу, камеры наблюдения над двумя ржавыми створками железных дверей в кирпичной стене.

Звонок рядом с переговорным устройством.

Они звонят. Малин никогда не доводилось бывать внутри, однако она представляет себе открытое пространство с мототреком, несколькими мастерскими и потрепанным административным зданием.