Нора Робертс - Ложь во спасение

– Обожаю твою маму!

– Я тоже. Пока.

– Мы часа в четыре, в полпятого закончим! – покричал он вслед.

– Я буду ждать.

– Приятно слышать, – негромко проговорил Грифф, потом улыбнулся на щенка, который выбежал вслед за ним. И за его шнурками. – Очень приятно слышать.

Поскольку за разговором она уже решила, чем будет сегодня кормить Гриффа, Шелби по дороге заехала в супермаркет.

Она расположилась на его кухне. Таким образом, чтобы всякий раз, поднимая глаза, видеть дивный пейзаж за его стеклянными дверями.

Но стоило ей открыть мамину коробку с фотографиями, как сразу стало не до того, чтобы отрываться и поднимать глаза.

Потом она сделала перерыв, чтобы поставить в духовку ужин. И немного порассуждать.

Странно и увлекательно было смотреть на себя со стороны, осмысливать то, что с тобой было, через призму времени. Всего-то несколько лет, а вдуматься – целая жизнь.

Теперь она видела, какая была наивная. Просто чистый лист бумаги. И Ричард это увидел и очень ловко использовал.

Ее изменила Кэлли, это и по фотографиям было заметно. И по письмам тоже. Что она писала, как писала – все это после рождения Кэлли переменилось.

Интересно, покупалась ли ее мама на бодрый тон ее писем и электронной почты, на второпях написанные открытки, когда ее дочь сама стала матерью? Вряд ли. Даже сейчас за этой деланой бодростью слышится горечь.

Как же быстро она перестала быть счастливой! И как скоро и целенаправленно с нее была сбита вся ее самоуверенность! Счастливые нотки прорывались в ее посланиях только там, где речь шла о Кэлли.

Нет, маму не обмануть. Мама наверняка замечала, что она все меньше и меньше пишет о Ричарде.

Но в первый год подробностей их жизни, их путешествий, встреч с разными людьми и всего увиденного была масса, причем до мельчайших деталей.

Поэтому сейчас было несложно проследить эту их жизнь по ее собственным свидетельствам и начать что-то улавливать.

Надо будет еще потом как следует обо всем поразмыслить, решила Шелби. Может статься, ответов она и не отыщет, но нашла же она ключ от банковской ячейки в том кармане!

Так что надо будет подумать обо всем основательнее.

Когда донесся звук подъезжающего пикапа, ужин уже был накрыт в кухне на стойке вместе с бутылкой вина – Шелби позволила себе раскошелиться в расчете на пятничные чаевые.

Она достала из холодильника пиво и вышла встретить Гриффа.

Когда, опершись на машину и глядя поверх своих темных очков, он одарил ее улыбкой, то вид у него был разгоряченный, потный и одновременно неимоверно аппетитный. Вслед за хозяином из машины выскочил щенок и принялся кругами носиться по газону.

– Теперь ясно, чего не хватало передней веранде. Рыжеволосой красотки с холодным пивом!

– Я знала, что ты захочешь холодненького. – Шелби сошла по ступенькам. – У меня же есть братья, не забыл?

– Холодненького! Не то слово! Пока ко мне не прикасайся, я весь потный. Не май, а какой-то август.

– Так часто бывает.

– Тебе придется потерпеть, пока я приму душ. Как поживает Кэлли?

– Собирается ужинать сосисками на гриле в компании двоюродного брата и закадычной подружки. А перед этим они голышом носились по газону под струями разбрызгивателя.

– Разбрызгиватель – это хорошо. Да и сосиски на гриле – тоже неплохо.

– Потерпи до другого раза.

– Когда меня с ужином и холодным пивом ждет рыжеволосая красотка, я не привередлив.

Он прошел в дом вместе с Шелби. Щенок не отставал. Грифф потянул носом воздух.

– Что у нас на плите? Пахнет – обалдеть!

– Мясной рулет с молодой картошкой и морковью.

– Мясной рулет? – Грифф снова принюхался. – Серьезно?

– Жарковато, конечно, для такой еды, но зато это сытный мужской ужин. Когда я сегодня к вам заехала, мне показалось, тебе это было бы кстати.

– В последний раз я ел домашний мясной рулет еще в Балтиморе, да и то пришлось маму уговаривать, чтобы сделала. Почему большинство женщин не любят мясной рулет?

– Ты только что сам ответил на свой вопрос. Пойду проверю, готов ли.

– А я пойду под душ. Так что готовься, Рыжик.

В веселом возбуждении Шелби прошла к плите и решила, что время рассчитала правильно. Потом изменила мнение.

Самоуверенность, подумала она. Она помнила те времена, когда была и самоуверенной, и дерзкой.

Она выключила духовку и поднялась по задней лестнице.

Грифф стоял под прохладным душем и тянул пиво из банки. Было ощущение, что с водой с него сходят пуды грязи и пота. Красивая получится веранда, думал он, но вот к такому резкому приходу жары он оказался не готов.

Весна начиналась так ласково и кротко, что он забыл, каким жарким и влажным бывает лето в этих горах.

И сегодняшний день был как раз его предвестником.

Как только наступит настоящее лето, они с Мэттом станут начинать работу раньше. Соответственно, раньше будут и заканчивать. А это значит, что у него появится дополнительное время для завершения начатых проектов в своем доме. Еще их ждет работа в гриль-баре, как только там получат разрешение на пристройку.

И еще, конечно, Шелби. Ему хотелось оставить как можно больше времени на общение с ней.

Стоило ему подумать о Шелби, как стеклянная дверь отворилась.

Она стояла перед ним, с гривой непокорных кудрей, разметавшихся по плечам, и единственное, что на ней было, это многообещающая улыбка. Не отрывая от него глаз, она взяла из его руки банку и поставила на полку за своей спиной.

– Тебе понадобятся обе руки, – сказала она.

– День чудес! – ответил он и потянулся к ней.

– Ух ты, свежо! – Она запрокинула голову и провела пальцами по его спине. – Вода-то какая холодная!

– Холодная?

– Нет, приятная. Прохладная. А это – еще приятнее, – прибавила она, приподнявшись на цыпочки и приникнув к его рту губами. И этот поцелуй был уже далеко не прохладным.

От ее близости кровь у него вскипела, и он лишь успел подивиться, что вода не превратилась в пар. Она воспламенила его мгновенно и неистово. И все труды сегодняшнего дня, все беспокойные ночные часы, когда он лежал и томился по ней, разом канули в небытие.

Нежная кожа, ищущий рот, жадные руки – вот все, что ему сейчас было нужно.

– Как я по тебе скучал! С самого первого дня. – Он спешил, словно боялся, что не успеет насытиться. – От одного твоего прикосновения я с ума схожу.

– А я схожу с ума от твоих прикосновений. Не убирай руки! Я хочу еще.

В бешеном стуке ее сердца, в переливчатом мерцании ее кожи таились желание, страсть, наслаждение. Чем больше он давал, тем больше ей хотелось, и она дала волю своему аппетиту.

Она хотела его, только его, эти натруженные руки, это крепкое рабочее тело. У нее вызывал головокружение этот рот, одновременно терпеливый и жадный.