Виктор Точинов - Твари, в воде живущие (сборник)

Но было еще подсознательное желание — сделать все самому, настоящий поединок бывает один на один, много ли чести завалить хищника на облавной охоте — зверя, выслеженного егерями и подставленного тебе под безопасный, с вышки, выстрел толпой загонщиков. К чертям, пусть так охотятся престарелые президенты и генсеки, Лукин слишком много лет искал именно это , чтобы вот так спокойно отдать в чужие руки.

Он удивленно отметил про себя странный факт — как на редкость быстро прошел шок от осознания себя сказочником, совершенно неожиданно оказавшимся в эпицентре событий собственной сказки — страшной и кровавой сказки.

Как бы, интересно, отреагировал Герберт Уэллс, если бы углядел из окна своего викторианского особняка приземлившихся в собственном его парке кошмарных осьминогов-марсиан? Или, мирно потягивая сигару у камина, почувствовал бы на глотке жесткие и холодные пальцы человека-невидимки?

Лукин же чувствовал азарт — азарт охотника, после многодневных бесплодных скитаний по саванне увидевшего наконец у водопоя свежий след львиной лапы… И не думающего, что как раз сейчас из зарослей за ним могут следить немигающие желтые глаза…

Телефонная связь приятно удивила.

Лукин по привычке ждал, что придется, надрывая связки, орать в трубку, прикрывая свободное ухо от воплей других граждан, пытающихся докричаться до далеких родственников. Что придется с трудом разбирать в ответ неразборчивое, как сигналы иных цивилизаций, бормотание собеседника.

Но слышимость оказалась идеальная, словно слегка удивленный голос Володи доносился по проводам не из Москвы, а из соседней комнаты, максимум — из соседнего с главпочтамптом дома… Володя Дземешкевич — старый знакомый, почти единственный из круга общения Лукина, бывший “на ты” со всякой сложной электрикой и электроникой…

В свое время Володя внес немалую лепту в развитие советской криптозоологии. Сам в экспедиции, впрочем, не выезжал. Но изобретенные и собранные им приборы обязаны были реагировать на всевозможные возмущения, вызываемые проплывающим (или проходящим) мимо монстром — и зафиксировать чудо природы на сверхчувствительной пленке…

Ничего сногсшибательного, конечно, техника Дземешкевича не запечатлела, но отнюдь не по его вине — аппаратура работала безупречно даже в руках далеких от техники гуманитариев… Импортные аналоги самоделок стоили десятки и даже сотни тысяч долларов, но Володя работал над темой на чистом энтузиазме и брал с небогатых криптозоологов лишь стоимость деталей…

Сейчас Лукин детально, не считаясь c набегающим временем и тарифами, объяснял Дземешкевичу, какой прибор он ждет от него на сей раз.

— Все понятно, ничего особо сложного, все схемы стандартные… но мощность ты просишь… хе-е… — Володя помолчал и наконец решился задать вопрос. — Игорь, слушай, неужели ты все-таки…

Он не договорил, но Лукин прекрасно понял, что он имел в виду.

— Да. Шанс большой… Но без твоей помощи мне его не зацепить. Когда будет готов аппарат?

— Ну-у-у… Сегодня суббота, если в понедельник начать… где-то к следующим выходным можно будет вам отгрузить… У вас там станция, грузобагаж принимающая, есть рядом?

Лукин закусил губу. О том, что сегодня суббота, он, напрочь выпавший на озере из обыденного хода времени, даже и не вспомнил.

— Послушай меня внимательно, Володя. Я никогда не давил по срокам, но сегодня вопрос стоит о жизни и смерти — в самом прямом смысле слова. И одна, как минимум, смерть уже была. Подумай, что тут можно сделать: радиотолкучки по выходным работают, и у вашего брата-технаря с деньгами зачастую не густо — найми помощников, сколько надо; если есть другие заказы — отложи, все неустойки я покрываю… Аппарат был позарез нужен еще сегодня утром. Поэтому не скупись, обещай людям любые надбавки за срочность. А теперь подумай и назови реальный срок.

Лукин говорил жестко, командным тоном. Он знал, что Володя человек мягкий и уступчивый, неспособный сопротивляться такому давлению; знал — и никогда этим не пользовался. До сегодняшнего разговора…

Теперь Дземешкевич молчал гораздо дольше, что-то про себя прикидывая и рассчитывая. Лукин ждал, нервно барабаня пальцами по стеклу телефонной кабины.

— Во вторник вечером, — ожила примолкшая трубка. — Раньше никак не справиться. И будет дорого — придется брать готовые импортные узлы, искать что подешевле некогда… И как вам пересылать при такой спешке?

— Не говори “вам”, Володя. Я сейчас один, совсем один… О пересылке не думай, прилечу и все заберу сам. Сколько это примерно будет весить?.. И стоить?..

Володя назвал две цифры.

— Отлично, — сказал Лукин, не выдавая неприятного удивления. — Значит договорились, днем во вторник я позвоню. До встречи.

«Да-а-а, тварь влетит в копеечку… — подумал Лукин. — Ладно, квартира есть, машина есть, дети взрослые и зарабатывают больше родителей… Ни к чему долларовые заначки по большому счету. А если прикинуть, сколько я истратил за всю жизнь на снасти, лодки, оружие, патроны, — получится в несколько раз больше. Незачем считать расходы, такой шанс выпадает раз в жизни…»

Так, теперь в гостиницу, переодеться и привести себя в порядок — некоторые запланированные встречи, пожалуй, требуют имиджа столичного журналиста, а не пропахшего костром таежного бродяги. Потом — в больницу к Паше.

— Игорь Евгеньевич! Игорь Евгеньевич!

Крик догнал Лукина, когда он пересекал небольшую площадь перед больницей, направляясь к уазику — теперь машина резко контрастировала со своим выбритым, чистым и подстриженным водителем в элегантном костюме. (К Паше его не пустили, коротко сообщив — состояние удовлетворительное.)

Вслед за криком послышался торопливый топот. Лукин, поначалу не реагировавший (не такие уж у него редкие имя с отчеством), не выдержал и обернулся. Бежавший по площади мужчина был невелик ростом, тщедушен и немолод, почти ровесник. Направление его забавной трусцы не позволяло усомниться, что имел он в виду именно Игоря Евгеньевича Лукина.

— Здравствуйте… едва успел… чисто случайно… мне сказали, что вы пошли к почте… думал, не успею…

Лукин поздоровался, недоуменно подняв бровь — лицо мужчины, обрамленное бородкой и очками в старомодной, под панцирь черепахи, пластмассовой оправе, казалось совершенно незнакомым. Джинсовую курточку неизвестного украшал круглый гринписовский значок, под мышкой он держал пухлую потрепанную папку на тесемках.

Незнакомец отрекомендовался Александром Завьяловым, местным экологом, тут же потребовал называть его Сашей, и продолжал не слишком связно тараторить, не давая Лукину вставить ни слова: