Виктор Точинов - Твари, в воде живущие (сборник)

Зачем я сюда пришел? — подумал Леша, чувствуя, что перестает понимать смысл мягких, обволакивающих слов доктора Саульского, толстого и важного, как метрдотель “Астории”,— настолько красиво-закругленные (наизусть что ли учит, по бумажке?) фразы мало соответствовали тому, что Леша считал своими проблемами. Зачем сюда пришел? — а куда еще идти? Несмотря на вчерашний пьяный кураж, приземляться где-нибудь на Пряжке с диагнозом “белая горячка” совсем не улыбалось. Корни проблемы действительно лежали глубоко, по крайней мере четырехметровая жердь сачка до них не достала, вот только профессиональная помощь мозгоправа в этом вопросе вызывала серьезные сомнения…

Леша собрался с силами и снова попытался вникнуть в рассуждения разливающегося соловьем труженика психоаналитической кушетки.

— Символизм ваших видений для опытного взгляда специалиста вполне очевиден — воронка, отверстие, из которой исходит смертельная опасность — достаточно конкретный символ женщины. Возможно, таким образом подсознание реагирует на вашу жену или тещу. А может быть, в ваших отношениях с матерью было что-то, уже прочно позабытое, что порождает именно такой образ. Необходима долгая и тщательная работа — с моей помощью вы сами осушите до дна свой пруд и сами уничтожите всех притаившихся на его дне чудовищ…

— Осушить пруд? Это интересная мысль! Осушить… Спасибо, доктор, вы мне очень помогли… — и Леша стал прощаться, невзирая на все возражения получавшего почасовую оплату эскулапа, настроившегося уже на долгую и вдумчивую беседу.

Фотограф оказался совсем молодой, лет на пять-шесть моложе Леши, и его попытки казаться деловым и профессиональным выглядели несколько по-детски наигранными. Фотографа пригласила через агентство Ирина. Эти два дня отношения у них с Лешей оставались натянутыми — называла по фамилии и ночевала в другой комнате, а про договоренность еще раз осмотреть дом с участком и не вспоминала. Леша тоже не стал возвращаться к этой теме, последнее время его нежелание продавать наследство сильно поколебалось.

— Та-ак, лучший ракурс, по-моему, будет вот оттуда, от водоема… Кстати, не забудьте упомянуть про него в объявлении, — с этими словами молодой человек решительными шагами направился в сторону пруда, на ходу что-то подкручивая в оснащенной мощным объективом фотокамере.

Понятно.

Пруд, по меньшей мере, еще кто-то видит. Но как быть с тем, кто сидит в пруду?

Леша не пошел с фотографом. Благоразумно остался метрах в десяти-двенадцати от берега. Внимательно наблюдал, прикрывая ладонью глаза от солнца — что будет дальше.

Дальше ничего экстраординарного не произошло. Юноша спокойно расхаживал по берегу, так и этак прикидывал лучшую точку, сетовал на мешающие ветви яблонь — в общем, всячески демонстрировал, что изобразить недвижимость в наиболее соблазнительном для покупателя виде задача отнюдь не простая, требующая творческого подхода и соответствующего вознаграждения.

Наконец, остановился, приник к аппарату и тут же Леша увидел, как за спиной у него из воды медленно поднимается знакомый розово-серый отросток — полметра от поверхности, еще выше — Леша попытался крикнуть, но горло издало какие-то сдавленные звуки, отчаянно махнул рукой: оглянись, да оглянись же, дурак! — фотограф не понял и что-то сказал в ответ про мешающее дерево. Отросток поднялся еще выше, чем в прошлый раз — и способной отвлечь его внимание собачонки на берегу не было.

Он закусил губу, прекрасно понимая, что плод расстроенной психики причинить вред никому постороннему не в состоянии; что надо подойти, взять фотографа за руку, развернуть лицом к пруду — и наваждение исчезнет, развеется… Леша даже сделал шаг вперед, но остановился… не мог, просто не мог…

А фотограф покачал головой и решительно направился от пруда к нему. Отросток качнулся было ему вслед и стал втягиваться обратно.

— П-п-посмотрите! — дар речи наконец вернулся к Леше.

Юноша недоуменно обернулся, повинуясь настойчивому жесту, но за короткое время этого его движения нечто успело окончательно и бесследно исчезнуть.

— Нет, с того берега ничего не получится, дом будет казаться слишком мелким, — ничего не понял фотограф. — А с этого нормально, вот только сарай картину портит. Ничего не поделаешь, придется снимать от дороги.

Леша уныло кивнул. Действительно, ну что тут поделаешь?

Рекламное объявление не лгало, цена на агрегат оказалась на самом деле символической. Доставка в Спасовку — и та обошлась дороже. А ремонт и вправду требовался небольшой, прямо скажем, совсем пустяковый ремонт — Леша заменил свечу да прочистил карбюратор — и четырехсильный одноцилиндровик, выпущенный треть века назад, добросовестно затарахтел. Завертелся пропеллер воздушного охлаждения и зачавкал поршень-диафрагма насоса. — за издаваемые характерные звуки сие чудо техники именовалось в просторечии “лягушкой”. Прозвище придумали строители, осушавшие затопленные котлованы подобными устройствами.

Скажу, что нашел здесь, в сарае… А то узнает Ирка про такую покупку — мало мне не покажется, подумал Леша, заглушая двигатель. И так постоянно пилит, что работу совсем с этим домом забросил…

Работу он действительно забросил, но отнюдь не по своей вине — июль, жара, полный застой: потенциальные заказчики греют косточки на пляжах и смывают трудовой бизнесменский пот в теплых морских волнах… За всю неделю на электронном адресе единственный заказ — отнюдь не длинное письмо на итальянском, которое он перевел за десять минут, почти не заглядывая в словарь. Но жене и теще объяснять ситуацию бесполезно — по их мнению, оправдать мужчину, не носящего в дом деньги мешками, не может ничто…

Леша вздохнул и навалился на тронутую ржавчиной станину насоса. Литые катки-колеса, казалось, приросли к осям, но затем с огромным трудом и жутким скрипом провернулись — “лягушка” медленно покатила к пруду.

А потом он увидел деда Серегу, единственного из соседей, с кем был более-менее знаком. Тот пролез сквозь прореху в кустах крыжовника, разделяющих их участки, и направлялся прямо к Леше, явно заинтригованный видом здоровенного громоздкого насоса — в округе для полива и прочих надобностей использовали чаще всего портативные погружные “Малыши”.

Леша остановился и торопливо прикрыл промасленной ветошью лежавший на поддоне “лягушки” топор. Орудие это он отыскал в сенях и наточил до бритвенной остроты после визита фотографа. Галлюцинации галлюцинациями, а с топором приближаться к пруду как-то спокойнее…

— Ты, никак, Леха, яму выкачать задумал? — первым делом спросил дед Серега, протягивая для рукопожатия широченную ладонь. — Правильно, я давно Якову говорил: надо чистить, ил вычерпывать. Ил прудовый-то для грядок пользительней любого навоза… А так зазря на дне лежит, только комарье в нем разводится. Вроде и место у нас сухое, высокое, а комары вечером так в окна и летят… Ну давай, помогу что ли…