Джон Ле Карре - Ночной администратор

Но Джонатан не разделял его веселья. Он ощутил прилив дикой, ослепляющей ярости и почувствовал такую потребность драться, какой не чувствовал с той ночи, когда разрядил «геклер» в безоружного зеленого ирландца.

С этого момента он не мог более размышлять, он действовал. Сколько дней и ночей – в мыслях или подсознательно – он готовил себя к этой минуте, планировал, смаковал, боялся ее. Если они сделают так, логично будет повести себя этак; если будут находиться в этом месте, мне следует быть там. Но он не принял в расчет своих чувств. Вот почему его первая реакция была совсем не такой, какой он себе ее представлял.

Отступив насколько было возможно в глубь балкона, он сбросил поварской наряд и в одних шортах вбежал в кухню, направляясь к кассе, где сидела мисс Амелия, занятая маникюром. Он сгреб в охапку телефон, снял трубку и убедился в том, что знал до этого: линия перерезана. Сдернув скатерть, Джонатан вскочил на центральный стол и вынул длинную неоновую лампу, освещавшую кухню. Затем велел мисс Амелии оставить кассу как есть и немедленно спрятаться наверху. И никаких стонов, никаких попыток спасти деньги, или они явятся за ними!

Проникающий снаружи свет позволял различать предметы, и Джонатан бросился к ящику, где хранились его рабочие ножи. Выбрал самый надежный и побежал назад, но не на балкон, а через посудомойню к служебному входу с южной стороны.

«Почему именно нож, – думал Джонатан, пока бежал. – Кого я собираюсь зарезать?» Но он не бросил оружие. Он был рад тому, что прихватил нож. Мужчина с оружием, любым оружием, дважды мужчина – читай учебник.

Оказавшись на улице, Джонатан продолжал бежать в южном направлении, прыгая и ныряя между столетних кактусов и прибрежных деревьев, пока не достиг края скалы, обращенной к Гуз-Нек. Там, задыхаясь и обливаясь потом, он увидел то, что хотел увидеть: белую моторную лодку, спрятанную с восточной стороны мыса и приготовленную для бегства.

Любоваться этим зрелищем было некогда. Зажав нож в руке, Джонатан бегом вернулся на кухню. И хотя пробежка едва ли заняла более минуты, мисс Амелии этого вполне хватило, чтобы скрыться наверху.

Из неосвещенного окна кухни на северной стороне Джонатан оценил сложившуюся на данный момент ситуацию, и, слава Богу, ему удалось приглушить поначалу обуявший его бешеный гнев. Зрение прояснилось, дыхание стало равномерным, он восстановил относительный контроль над собой.

Что же вызвало этот гнев? Что-то далекое и темное. Причины ярости, захлестнувшей его, были таинственны. Он сжал нож. «Палец зафиксируй сверху, Джонни… будто намазываешь маслом хлеб… маневрируй клинком и внимательно следи за его глазами… держи нож повыше и немного подталкивай противника другой рукой…»

Майор Коркоран в панаме сидел верхом на первом подвернувшемся стуле, сложив руки на спинке и упершись в них подбородком. Он наблюдал за действиями грабителей, будто присутствовал на роскошном показе мод. Лорд Лэнгборн протянул бандиту с портфелем камеру, но тот отбросил ее за ненадобностью. До Джонатана донеслось: «У, суки!»

Фриски и Тэбби стояли напрягшись, словно пружины, в каких-нибудь пяти ярдах от своих мишеней. Правая рука Роупера по-прежнему запрещала им двигаться, в то время как его глаза напряженно следили за Дэниэлом и грабителями.

Джед в одиночестве без украшений стояла у танцевальной площадки. Она вся подобралась, руки были прижаты к бедрам. Казалось, девушка удерживала себя, чтобы не рвануться к Дэниэлу.

– Если вам нужны деньги, вы их получите, – услышал Джонатан слова Роупера, сказанные так спокойно, как если бы он имел дело с шаловливым ребенком. – Хотите сто тысяч долларов? Возьмите наличными, у меня есть на судне. Только отдайте мальчика. Я не стану посылать за вами полицию. Навсегда оставлю вас в покое. Как только получу мальчика. Вы меня понимаете? Говорите по-английски? Корки, попробуй на испанском, пожалуйста.

Голос Коркорана послушно и сносно произнес то же самое по-испански.

Джонатан взглянул на кассу, мисс Амелия оставила выдвижной ящик открытым. Несосчитанные пачки денег рассыпались по прилавку. Он перевел взгляд на зигзагообразную тропинку, ведущую с танцевальной площадки на кухню. Та была крутой и неровной. Только сумасшедший мог бы попробовать тащить по ней нагруженную коляску. К тому же тропинка была иллюминирована, и это значило, что любой оказавшийся на неосвещенной кухне будет беспомощен впотьмах.

Джонатан сунул нож за пояс и вытер вспотевшую ладонь о шорты.

Похитители ступили на тропинку. Джонатана чрезвычайно интересовало, как они будут тащить свою жертву, потому что его план действий во многом зависел от этого. По словам Берра, его «гипотетический» план… «Вслушивайся, как слепец, Джонни, смотри вокруг, как глухой». Но, право же, никто, насколько он помнил, не дал ему совета, как один человек с ножом может вырвать восьмилетнего ребенка у двух вооруженных бандитов и остаться живым.

Они дошли до первого поворота. Снизу за происходящим напряженно наблюдала неподвижная толпа. Белели лица, залитые электрическим светом. Джед по-прежнему стояла поодаль, волосы отдавали медью.

Джонатан опять начал терять контроль над собой. Перед глазами проплывали тяжкие видения детства. Отмщенные обиды и неуслышанные молитвы.

Первым шел казначей, за ним, на некотором расстоянии, двигался его сообщник, таща Дэниэла вверх по дорожке за руку. Дэниэлу было уже не до смеха. Казначей энергично двигался вперед, сбоку на ремне болтался набитый портфель. Похититель Дэниэла был, однако, довольно скован. Ему приходилось вертеться, наводя пистолет то на гостей в ресторане, то на Дэниэла. Правша, отметил Джонатан, руки без перчаток. Предохранитель снят.

– Разве вы не хотите договориться со мной? – кричал им с танцплощадки Роупер. – Я его отец! Почему вы не хотите говорить со мной?! Давайте хотя бы попробуем!

Голос Джед прозвучал испуганно, но вызывающе, в нем слышались повелительные нотки наездницы:

– Почему вы не возьмете с собой взрослого?! Возьмите одного из нас, скоты! Возьмите меня, если хотите! – И еще громче, одержимая гневом и ужасом, она выкрикнула: – Верните его, грязные ублюдки!

Услышав это, похититель Дэниэла развернул голову ребенка лицом к Джед и, приставив пистолет к его виску, огрызнулся:

– Если кто-нибудь попытается нас преследовать, если кто-нибудь вылезет на дорожку или попытается нас отрезать, я убью щенка, ясно? Убью любого из вас! Мне это раз плюнуть! Стойте, где стоите, и заткнитесь!

Руки Джонатана поднялись, налились кровью, он ощущал, как она пульсирует в каждом пальце. Казалось, руки действуют сами по себе, не оставляя возможности выбора.