Джей Бонансинга - Ходячие мертвецы. Падение Губернатора. Часть вторая

– Очнись, друг! – с ликованием в голосе произнес Губернатор. – Ты, похоже, не понимаешь ситуацию!

Тайриз несколько раз вдохнул, попытавшись обуздать ярость и не обращать внимания на боль. Его огромные плечи задрожали под кевларовой броней.

– Иди на хрен.

– Тайриз, да ладно тебе, – теперь в голосе Губернатора слышалось разочарование, даже уныние. – Не заставляй меня избивать тебя сильнее, чем тебя когда-либо избивали в жизни. У меня всего пара вопросов.

Тайриз поморщился от боли.

– Что вы хотите знать?

– Например, где в тюрьме слабые места.

Услышав это, Тайриз устало усмехнулся и не прекращал смеяться несколько секунд. Затем он поднял глаза.

– Нет там слабых мест, умник, это чертова тюрьма!

– Может, тогда скажешь, сколько у вас людей? Какое у вас оружие, сколько боеприпасов, есть ли продукты? Откуда вы берете энергию?

Чернокожий гигант внимательно посмотрел на Губернатора.

– А может, ты просто выкусишь и сдохнешь?

Губернатор с секунду помедлил, а затем замахнулся, чтобы еще раз ударить его – на этот раз стальным кулаком, – но в последний момент его прервал неожиданный стук. Кто-то барабанил по раме возле брезентового задника, которым был прикрыт кузов.

– Губернатор?

Голос принадлежал Лилли, и один его звук встревожил Губернатора, словно окатив его ледяной водой. Он чуть-чуть помедлил, прикусив губу, и только потом решил ответить. Может, это и к лучшему, может, ей стоит увидеть это, может, ей полезно будет взглянуть в жестокие темные глаза гиганта, чтобы понять, с кем они сражаются.

– Входи, Лилли, – наконец сказал Филип. – Будешь свидетелем.

Брезентовый задник приподнялся, и в кузов залезла Лилли Коул. На ней была потрепанная джинсовая куртка, волосы были убраны с загорелого лица, которое блестело от пота и светилось от волнения. Лилли не стала подходить слишком близко и остановилась в задней части кузова.

Сидевший на скамье чернокожий гигант взглянул на нее, тяжело дыша и пытаясь справиться с чувствами. Казалось, он вот-вот взорвется.

Губернатор заметил, что пленник готов с минуты на минуту выйти из себя, наклонился к нему и заглянул ему в глаза. Тайриз выдержал его взгляд. Улыбнувшись, Губернатор заговорил очень мягко, словно с ребенком:

– Лилли, познакомься с Тайризом. Довольно милый парень, явно с головой на плечах. Я как раз пытался воззвать к голосу его разума и выяснить, может ли он поговорить с этим Риком, заставить его образумиться и сдаться, чтобы избежать кровопролития и…

Гигант вдруг дернулся – все его огромное тело разом пришло в движение – и нанес лбом удар в лицо Губернатору. Этот удар, внезапный и жестокий, застал Губернатора врасплох. Раздался жуткий хруст, Филип мгновенно лишился чувств и отлетел к противоположной стенке кузова. Врезавшись в нее, он медленно сполз по ней на пол.

Лилли выхватила ругер и навела его на гиганта.

– НАЗАД! – она взвела курок. – НАЗАД, МАТЬ ТВОЮ! СЕЙЧАС ЖЕ! СЯДЬ!

Тайриз снова сел на скамью. Его запястья были связаны, лицо подергивалось от злости. Он сердито пыхтел. Пулевая рана на бедре кровоточила, но он, похоже, этого даже не замечал. Бывший полузащитник НФЛ и вышибала самых злачных баров Атланты, он, должно быть, мог с легкостью переломить Лилли пополам. Он сплюнул кровь, сочившуюся из разбитой губы, и покачал головой, смотря в пол. Его заросшее щетиной лицо было сурово. В конце концов он что-то буркнул себе под нос.

Лилли подошла к Губернатору, опустилась на колени и помогла ему сесть.

– Вы в порядке?

Губернатор часто моргал, пытаясь прийти в себя и восстановить дыхание. Из ссадины на лбу сочилась кровь, он снова и снова кашлял, но боль при этом помогала ему собраться с силами и заряжала его энергией.

– Видишь? Видишь, о чем я говорю? – с трудом выдавил он. – До этих людей не достучаться… С ними… не договориться… Они, черт возьми, настоящие звери!

Чернокожий пленник опять пробормотал что-то с другого конца кузова, не поднимая головы.

Лилли и Губернатор повернулись к нему. Тайриз говорил едва слышно, словно обращаясь к самому себе:

– «И рассвирепели язычники…».

– Что ты там бормочешь, придурок? – бросил Губернатор. – Не хочешь рассказать всему классу?

Тайриз поднял голову. Его темное лицо застилала мрачная ненависть.

– «И рассвирепели язычники; и пришел гнев Твой и время судить мертвых и дать возмездие рабам Твоим, пророкам и святым и боящимся имени Твоего, малым и великим, и погубить губивших землю… и произошла на небе война…» – он сделал паузу и посмотрел на Губернатора и Лилли. – Это из Откровения… Хотя вы, наверное, ни черта не знаете о Библии. Но все это уже происходит. Пути назад нет, ведь дверь уже открыта. Прощайтесь с жизнью. Вы сдохнете от собственного меча и даже не…

– ЗАТКНИСЬ! – Лилли одним прыжком подскочила к Тайризу и приставила дуло ругера ему ко лбу. – ЗАТКНИСЬ, МАТЬ ТВОЮ!

Губернатор поднялся на ноги и встал между Лилли и Тайризом.

– Тише, тише, давайте-ка успокоимся. Отойди, Лилли. Я разберусь, – он оттеснил Лилли от пленника и заставил ее отойти в заднюю часть кузова. – Все в порядке. Все под контролем. Я разберусь.

Тяжело дыша, Лилли медленно спустила курок и сунула пистолет обратно в кобуру, пристегнутую к бедру.

– Прошу прощения.

– Не переживай, – ответил Губернатор, потрепав ее по плечу, и стер кровь со лба. – Я справлюсь. Иди, попытайся поспать.

Лилли с сомнением взглянула на него.

– Вы уверены, что все в порядке?

– Да, все хорошо. Все под контролем. Не переживай.

Последовала долгая пауза. Затем Лилли еще раз взглянула на пленника, который теперь смотрел в пол, устало вздохнула и вылезла из кузова.

Губернатор повернулся к Тайризу и очень тихо пробормотал:

– Я разберусь.

Филип Блейк подошел к скамье напротив той, на которой сидел чернокожий гигант. Под ней, среди паутины и мусора, Филип нашарил бейсбольную биту, которая лежала рядом с грудой холщовых мешков.

– Я разберусь, – почти шепотом произнес он, взял биту, подошел к задней части кузова и опустил металлическую дверцу.

Дверца лязгнула, отделив темный кузов от остального мира. Губернатор повернулся к пленнику и улыбнулся ему.

– Я разберусь.

Мало кому из выживших бойцов армии Вудбери удалось поспать этой ночью, а Гейб и вовсе не сомкнул глаз. Ворочаясь и ерзая на твердом топчане в кузове армейского грузовика, с трудом впихивая свой круглый, как бочка, живот в пространство между стенкой и стопкой ящиков с провизией, он пытался выбросить все мысли из головы, но в мозгу снова и снова прокручивалась каждая деталь его обмана. Сколько раз он врал с момента начала эпидемии? Он давно сбился со счета. Но эта последняя ложь явно могла аукнуться ему, ведь черная стерва с дредами до сих пор была на свободе. Как поступит Губернатор, когда узнает обо всем? Может, вообще не стоило ввязываться в потасовку с обитателями тюрьмы? Он ворочался без остановки. Стрекот сверчков, кваканье лягушек и крики гагар в темноте становились все громче, пока их шум не стал казаться Гейбу оглушительным, чудовищным, громоподобным. Он закрыл ладонями уши и постарался отвлечься. От волнения его мучила изжога, желудок сводило от несварения. Из-за дерьмового питания и постоянного стресса он уже несколько месяцев страдал от проблем с желудком, и теперь ему казалось, что кишки колет иголками и выворачивает наизнанку. Он пытался дышать глубоко и ровно, и в конце концов это дыхательное упражнение погрузило его в вялую полудрему. Перед глазами мелькали образы ночных кошмаров: черная женщина с дредами напрыгивала на него и вспарывала ему живот своей катаной, прямо над пупком, а затем поворачивала меч, будто желая открыть окно в его кишечник, и он силился закричать, но во сне изо рта выходили лишь беззвучные вопли. Прямо перед рассветом он, вздрогнув, проснулся.