Том Харпер - Секрет покойника

— У вас есть чемодан?

Эбби приподняла косметичку, которую с трудом смогла вынести из самолета.

— Только это. Я не готовилась к долгому перелету.

— Верно, — согласился он и добавил, как будто она сказала что-то другое: — Досадненько.

Неужели я попала в прошлое? Неужели в наше время кто-то еще употребляет слово «досадненько»?

Глупая мысль, но сейчас ей было трудно оставаться умной. Один слабый намек на неуверенность, и Эбби начала бить дрожь — верный признак того, что она готова поддаться панике. Она ощущала на себе взгляд Марка, озабоченный, непонимающий. Он даже взял ее за руку.

— С вами все в порядке?

— Голова немного кружится, — призналась Эбби. На ее счастье, поблизости оказался ряд пластмассовых стульев, и она села. — Это из-за перелета.

— Схожу, поймаю такси.

Как только Марк повернулся к ней спиной, она открутила крышечку желтого флакона, который ей дали в больнице, и вытряхнула из него две таблетки. В самолете у нее конфисковали бутылку с водой. Пришлось глотать таблетки всухую, давясь и чувствуя, как они царапают горло.

Возьми себя в руки, приказала она себе. Не позволяй им проявлять к тебе жалость.

Снова появился Марк. Эбби не обратила внимания, как долго он отсутствовал. Возможно, сказывалось действие таблеток.

— Куда едем?

У Эбби была квартира в Клэпеме, на северной стороне от главной торговой улицы. Когда начались слушания по разводу, адвокаты сказали, что с квартирой придется расстаться, но она удвоила ипотечные платежи, чтобы выкупить принадлежащую Гектору часть. Это было глупостью с ее стороны, поскольку за два года она в общей сложности провела в ней не более трех месяцев. В квартире до сих пор обитали некоторые приятные воспоминания об их браке, однако куда больше было неприятных, и в любом случае предполагалось, что она забудет их все, и хорошие, и не очень. Но, как оказалось, ее якоря в этом мире были еще довольно цепкими. Мысль о жизни без постоянного жилья пугала ее. Перед тем как уехать в Косово, Эбби сдала квартиру паре врачей-пакистанцев, работавших в госпитале Святого Фомы. Риелтор заверил ее, что это прекрасные жильцы, и, вероятно, так оно и было, но у них возникли проблемы с визой, и они в спешке съехали. С тех пор квартира пустовала.

Это было сродни возвращению в детство, когда общая картина узнаваема, но детали незнакомы. Жильцы передвинули мебель, но так и не удосужились вернуть ее на прежнее место. В кухонном шкафу остались кое-какие их вещи. На стене висел плакат с репродукцией картины Магритта, которого раньше здесь не было. Все это оставляло в душе неприятный осадок, как будто кто-то попытался воссоздать ее жизнь по старым фотографиям и допустил нелепые ошибки.

Или это мои ошибки? Большая часть воспоминаний вернулась, но кое-какие лакуны остались. Вроде старой запиленной пластинки, которая заикается или без предупреждения сталкивает иглу.

— Прекрасный вид.

Марк стоял возле огромного, в человеческий рост, окна, глядя на Куинстаун-роуд, кирпичные дома и дешевые магазинчики, Баттерси-парк и мосты через Темзу. Он настоял на том, что проводит ее до дома. После таблеток, которые успели начать действовать, Эбби не смогла отказать ему.

— Я разговаривал о вас с начальством, — продолжил он с тем же воодушевлением, что и прежде. — Меня попросили передать вам, чтобы вы не беспокоились и не торопились на работу. Вам разрешено оставаться в отпуске столько, сколько вам нужно

Стоя в кухне, Эбби посмотрела на него сверху вниз. Верхний этаж имел свободную планировку: три комнаты умещались на пространстве одной, кухня была приподнята над жилой частью на пару ступенек. Эбби казалось, будто она парит над ним.

Только не заставляйте меня оставаться здесь, подумала она.

Ее новый знакомый сунул руку в карман и протянул визитную карточку с гербом министерства иностранных дел. Марк Уилсон. Балканский отдел.

— Если вам что-то понадобится, смело звоните.

Она не знала, как ей пережить выходные.

В пятницу она заставила себя дойти до торговой улицы, чтобы купить кое-что из одежды. День был серым и пасмурным, но не очень холодным, и от ходьбы Эбби сильно вспотела под бинтами и гипсом. Она надеялась, что прогулка пойдет ей на пользу, но, оказавшись в оживленной уличной толпе, почувствовала себя одинокой. Так много людей, не имеющих с ней ничего общего. Придя домой, она попыталась позвонить по телефону, но гудка не было. По всей видимости, телефонная станция его отключила. У нее оставался телевизор, однако, судя по все более и более агрессивным письмам из офиса кабельного телевидения, скопившимся на коврике перед дверью, посмотреть телевизор ей не удастся. В субботу она с трудом перенесла поездку на автобусе до Слоун-сквер, где купила дешевенький ноутбук и мобильный телефон с заранее внесенной оплатой. Толпа была гуще, чем за день до этого, но сегодня люди раздражали гораздо меньше. Эбби брела среди них, как никем не замечаемый призрак. Вечером она перебрала груду рекламных листовок, валявшихся в холле, и, отыскав ту, что рекламировала нечто похожее на съедобные блюда, заказала себе домой еды. Затем просмотрела несколько скверных фильмов подряд, пока ее не начало от скуки клонить в сон.

В воскресенье Эбби примерно три часа возилась с компьютером и телефоном и испытала щенячий восторг, когда телефон наконец отправил несколько текстовых сообщений, а на экране ноутбука появился значок поисковой системы. Как только Интернет заработал, она попыталась подключиться к электронному почтовому ящику, но пароль, как назло, вылетел из головы.

Не сумев вспомнить пароль, она почитала новости и большую их часть почти сразу же забыла. Затем поискала сообщения о нападении на виллу, но их, к великому ее удивлению, оказалось крайне мало. И лишь в одном содержались более или менее подробные факты. Это была заметка из черногорского журнала «Монитор». Внимание Эбби мгновенно привлекла одна строка.

Полиция категорически отрицает версию о том, что к этому делу причастна какая-либо крупная преступная группировка.

Версия? Чья версия? Как она ни пыталась, отыскать что-то еще на эту тему не удалось.

В ту ночь кошмары снова вернули ее на виллу. Она бежала по колоннаде. Вокруг нее падали и разбивались статуи. Убийца возвышался над ней, вскинув пистолет. Эбби заглянула в безжалостное лицо преступника, и внезапно его сменило лицо Майкла. Его губы шевелились, произнося слова, но она их не слышала. Затем грохнул выстрел. Она проснулась в холодном поту. Кожа под бинтами отчаянно чесалась. Эбби была готова сорвать повязки и расцарапать себя до крови. Схватив с прикроватного столика новый телефон, она со злостью посмотрела на часы. Минуты, как назло, ползли черепашьим шагом.