Лиза Гарднер - Безупречный муж

– Нет, – лицо десантника потемнело.

– Почему?

– Да потому, что этим я легче всего выведу тебя из себя, почему же еще? Марион, черт возьми, я подписался выполнить работу. И я пытаюсь ее выполнить. Разве не этому ты меня всегда учила? Разве не этого ты всегда хотела? – Он резко подался вперед. – Мне нужен Бекетт. И он нужен мне мертвым.

– Чтобы ты мог быть уверен, что ты самая большая, самая крутая и самая отвратительная скотина во всей округе?

– Нет, – ответил Диллон, достаточно разозлившись, чтобы сказать ей правду. – Чтобы Тесс спокойно спала по ночам. Чтобы к ней вернулась ее дочка. Чтобы эти два человека могли жить нормальной жизнью. Ведь мы с тобой не очень стараемся, чтобы наладить наши собственные жизни?

– Не понимаю, о чем ты.

– Нет, Марион, понимаешь, – он ударил кулаком по столу. – И я это знаю. Я вижу это по твоим глазам. И я знаю, что ты приехала именно поэтому, так же как и я только поэтому попросил тебя приехать.

Внезапно ее лицо изменилось. В нем появилось столько ярости, что у Джей Ти перехватило дыхание. Он уже встречался с такой злобой и ненавистью.

– Он все оставил тебе, сукин ты сын, – прошипела Марион. – Он все оставил тебе .

Джей Ти ничего не соображал. Он просто сидел и смотрел на сестру.

– Ты его ненавидел. Ты ушел из дома, швырнув всё ему в физиономию, и опозорил фамилию, став первостатейным неудачником… и львиную часть своего состояния он все-таки оставил тебе! Эмме достается фонд, который будет оплачивать ее походы по магазинам, пока она окончательно не развалится. Мой будущий ребенок тоже получит такой фонд. А все остальное достается тебе . Сукин ты сын, сукин сын, сукин сын, сукин сын!

Ее лицо больше не было неприступным – оно было измученным и выглядело невероятно истерзанным. Рука Джей Ти стала дрожать. Теперь все карты лежали на столе, и ему было гораздо больнее, чем он ожидал.

– Мне не нужны деньги. Я их не приму. Забери их себе.

– Он оставил их тебе, черт бы тебя побрал. Поэтому тебе, по крайней мере, надо вступить во владение ими!

– Нет, Марион. Он был сукиным сыном, и его завещание доказывает это еще раз. Возьми все. Ты… ты их заслужила.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что я их заработала?

Мир прекратил свое вращение. Джей Ти никак не мог сосредоточиться на эмоциях, чувствах и воспоминаниях, которые переполняли его.

– Так ты помнишь, – прошептал он еле слышно. – Ты все помнишь.

– Нет! – немедленно возразила сестра. Но ни он, ни она сама в это не поверили.

– Марион… – Джей Ти вытянул руку, женщина немедленно отодвинулась. – То, что он сотворил с тобой, было совершенно неправильно, – снова раздался его шепот. – Боже мой, он ведь изнасиловал тебя…

Ее лицо исказилось гримасой, но он уже не мог остановиться. Это должно быть сказано. Другого пути он не видел.

– Твоей вины в этом нет, Марион, – слова катились как камни. Он произносил их с отчаянием, не зная, сколько она еще будет его слушать, а сказать ему надо было очень многое. – Ты должна, наконец, понять, что это не твоя вина. Не твоя . Он был больным человеком с извращенной психикой. И он разрушил нашу с тобой жизнь ради собственного удовольствия. Но он умер. Он мертв, а мы живы, и все еще может измениться. Мы будем вместе, ты и я. Ты что, не помнишь?

Он попытался взять ее за руку, но Марион ему не позволила.

– Оставь меня в покое, – прошептала она. – Я совсем не такая, как ты, Джей Ти. Я не какой-то спившийся неудачник.

– Когда мы были детьми, Марион, я хотел быть девочкой. Знаешь почему?

Она в недоумении уставилась на него.

– Чтобы он отвязался от тебя, – продолжил Джей Ти. – Я думал, что если я тоже буду девочкой, то ты не будешь одна.

Он открыто посмотрел на нее, безо всяких задних мыслей, в одно мгновение разрушив все свои линии защиты. Честнее он быть просто не мог.

И он увидел, как лед раскололся. Марион исчезла, и перед ним сидела Ягодка. Она выглядела такой растерянной и одинокой, что на его глаза навернулись слезы. Боже, что же Полковник умудрился с ними сотворить? И почему даже сейчас, после его смерти, у них ничего не получается?

– Я помню крепости из подушек, – его голос был таким хриплым, что он не узнавал его. – Скажи мне, что ты тоже их помнишь. Скажи мне, что помнишь, как мы бросались носками в горничную, а она нам отвечала, и мы прыгали и визжали от смеха.

Марион покачала головой. В уголках ее глаз стояли слезы.

– А ночами ты приходила ко мне в комнату, и мы прятались под одеялом и читали комиксы про рядового Джо. И тебе там больше всего нравился персонаж по прозвищу Змей. Ты думала, что однажды он придет и спасет нас.

– Не надо.

– И мы все время переезжали – новые города, новые школы, новые дети, – но у нас были мы сами. В первый день в новой школе ты брала меня за руку, и я говорил тебе, что все будет хорошо.

– Хватит.

– А однажды я сказал директору школы, что Полковник избивает нас. И сказал ему, что каждую ночь Полковник приходит в твою комнату…

– Прекрати!

– А он сказал мне, что я врун, и наказал меня за распространение слухов. Полковник избил меня так, что я не мог сидеть целую неделю, а ты перестала со мной разговаривать. Я не мог понять, что он тебе такого наговорил и почему мне никто не хочет верить. И почему Змей все никак не приходит и не спасает нас.

– Черт, черт, будь ты проклят…

– Его я ненавидел, Марион. Но тебя – никогда. Ты была самым лучшим, что было у меня в детстве. Единственным человеком, который давал мне какую-то надежду. Которого я любил.

– Заткнись!

Слезы, наконец, потекли по ее щекам. Джей Ти так хотел до нее дотронуться, утереть ее слезы и прижать ее к груди, потому что он чувствовал, что в его глазах тоже стоят слезы. Его ярость все никак не утихала – ведь у них так много отобрали в детстве того, что они уже не могли вернуть. Остались только пустота, ярость и невероятная боль, с которой он никак не мог справиться.

– Я не хочу ничего больше слышать, – в отчаянии прошептала Марион. Когда он посмотрел на нее, она попыталась поднести к губам сигарету. Руки у нее ходили ходуном, и она смогла затянуться только с третьей попытки.

– Марион, – торопливо произнес Джей Ти. – Нам необходимо выговориться.

– Я… я не смогу.

– Ягодка…

Она наклонилась к нему – в ее глазах были отчаяние и мольба.

– Джордан Терранс, если ты меня действительно любил, то ты поклянешься прямо сейчас никогда в жизни больше не говорить со мною о папе. Клянись!

Он покачал головой.

– Клянись! – с отчаянием потребовала женщина.

– И что, от этого все забудется?

– Клянись!

Джей Ти опять покачал головой. Но это ее не остановило. Он умолял сестру, но она не обращала на это внимания. Она была так настойчива, а он чувствовал такую вину перед ней, что у него не было сил с ней бороться. Она победила.