Мария Семенова - Окольцованные злом

— Есть. — Башуров, не мешкая, спустился вниз, в тесноватую неуютную раздевалку. Разоблачился, спрятал обмундирование в железный шкаф с кодовым замком, натянул прошитые тройными швами брюки и куртку из плотной ткани, обулся в спецназовские ботинки из мягкой воловьей кожи и, наскоро «прозвонив» суставы, направился внутрь ангара. Почти всю его площадь занимал невысокий помост, на котором в шахматном порядке были установлены четыре боксерских ринга, затянутые до потолка крупноячеистой сетью.

Щурясь от яркого света ртутных ламп, капитан начал подниматься по истертым деревянным ступеням. Давешний усатый прапорщик, завиден его, принялся снимать со здоровенного, наголо стриженого быка в зеленой брезентухе наручники, второй, старший лейтенант, выхватил из кобуры ствол:

— «Кукла» 7428, в клетку.

Башуров натянул до локтей изделие «Десница», затем, покопавшись, извлек из сумки штык от карабина Симонова и, сделав резкий принудительный выдох, захлопнул за собой железную калитку. Теперь он был предельно сосредоточен, — знал, с кем имеет дело. «Кукле» терять нечего, это преступник, приговоренный к высшей мере. Глупо было бы уничтожать его просто так, без пользы. Если осужденный не слишком много знает, да к тому же силен и крепок, пусть послужит напоследок любимому отечеству. Как говаривал классик, революция должна уметь постоять за себя. На заре советской власти чекисты оттачивали свое умение бороться с классовым врагом на «гладиаторах», в НКВД тренировались на «волонтерах», в СМЕРШе — на «робинзонах», теперь вот обреченных на медленную смерть называют «куклами»…

— Держи. — Отточенным движением Башуров воткнул клинок совсем близко от обутой в ботинок ЧТЗ ноги своего противника. — Не порежься только.

Тот не ответил, рывком вытащил штык из деревянного помоста и, держа оружие скрытым хватом, внезапно нанес боковой секущий удар, целясь капитану в лицо. Башуров стремительно отклонился, тут же бросил центр тяжести вперед и, крепко зафиксировав на отмашке вооруженную кисть врага, с концентрацией нанес сокрушительный удар коленом в солнечное сплетение.

Попал он точно, противник, хрипло вскрикнув, начал складываться пополам, и капитан, сместившись по дуге назад вправо, провел рычаг руки наружу. Десантник мгновенно выронил клинок и с грохотом впечатался широченной спиной в почерневшие доски помоста.

— Ах ты сука! — Будто подброшенный мощной пружиной, он вскочил на ноги и, потирая ушибленный затылок, кинулся на Башурова, явно намереваясь попасть носком ботинка в пах.

Однако капитан сразу же ушел с линии атаки и трамбующим ударом ребра ступни по коленному сгибу вынудил врага снова растянуться на помосте:

— Не так быстро, приятель, не так быстро!

Сделано это было красиво, словно в голливудском боевике, однако что старший лейтенант, что прапорщик наблюдали за происходящим со скукой — насмотрелись.

— Ну, падла! — Десантник зарычал от боли и унижения, схватил валявшийся возле его лица штык и, с похвальной быстротой перекатившись по помосту, попытался полоснуть капитана по голени.

Увы, Башуров был уже в воздухе, но, вместо того чтобы, опустившись врагу на спину, сломать ему позвоночник каблуком, мягко приземлился рядом и, пнув в бок, сказал почти ласково:

— Давай-ка еще разок попробуем.

— Ладно, гад.

С трудом отдышавшись, не выплескивая более энергию в крике, тот снова поднялся на ноги и тут же, практически без подготовки, «из-под юбки», резко взмахнул рукой. Скорость была такова, что успевший все же среагировать капитан до конца уклониться не смог, и направленный точно в глаз остро заточенный кусок стали со свистом рассек ему ухо. По шее Башурова тут же побежал горячий ручеек. Ну вот, наконец-то на помосте стало по-настоящему весело.

— Стой, стрелять буду! — Старший лейтенант передернул затвор, а опьяневший от вида крови десантник с матерным криком бросился вперед. Его перекошенное злобой лицо, горящие смертельной ненавистью глаза никаких сомнений не оставляли — он был готов убить. Дожидаться этого капитан не стал, он резко крикнул и, стремительно развернувшись, со всего маху впечатал край каблука нападающему в печень.

Десантник, словно натолкнувшись на стену, сразу замер, изо рта его потянулась черная струйка, и, скорчившись, он рухнул вниз лицом на доски помоста. Старший лейтенант равнодушно вздохнул, разрядив, убрал ствол в кобуру, прапорщик сунул в рот карамельку, его лицо выражало удовольствие.

«Ч-черт, изделие так толком и не испытал. — Переживая, что погорячился, Башуров сбросил рукавицы, подобрал отлетевший от сетки штык и аккуратно обтер его о сгиб локтя. — Надо бы ухо зашить, всю форму измараю».

Тем временем возле клетки уже появился Кукловод, за ним семенил медбрат в не первой свежести белом халате. Глянув на окровавленного капитана, майор злорадно ухмыльнулся:

— Вы ранены, проводить второй бой я вам запрещаю. — Он повернулся к эскулапу, присевшему рядом с неподвижным телом, и без всякого выражения спросил: — Что там?

— Вскрытие покажет. — Тот кончиками пальцев дотронулся до огромной черной гематомы на правом боку «куклы», пожал плечами. — Думаю, обломок ребра проткнул печень, — мортем эфугири немо потест [15] Смерти не избежит никто (лат.). .

— Чего? — Кукловод вдруг зло оскалился, сделавшись сразу похожим на цепного пса. — Не хрен здесь, лейтенант, умничать. У капитана вон ухо висит клочьями, приступайте к оказанию помощи.

— Есть, товарищ майор. — Медбрат кивнул Башурову: — Пойдемте, капитан, подлатаю. И все же смерти не избежит никто…

Год 1990-й. Лето

— Да, с таким ухом прыгать не стоит. — Подполковник Ващенко покачал огромным, гладким, как бильярдный шар, черепом. — С завтрашних учений я тебя снимаю, заступишь дежурным по части. Осознал?

Подполковник был осанист и широкоплеч, как и полагается командиру отдельного разведывательного батальона спецназа, но лицом уж больно страшен: переломанный нос, шрам во всю щеку, нависающие над щелками колючих глаз надбровные дуги. Поглядывая на змеюк в его петлицах, Виктор никак не мог отделаться от навязчивого образа доктора-убийцы Менгеле. Дело в том, что в целях маскировки диверсанты находились в расположении учебного медицинского центра и экипированы были соответственно…

— Слушаюсь. — Капитан сделал вид, что до чрезвычайности расстроен упущенной возможностью пробежать пару сотен километров под ласковым южным солнышком.

— Ладно, костолом, — Ващенко вытер носовым платком вспотевший череп и глянул на подчиненного с плохо скрываемым одобрением, — свободен до завтра.

— Есть. — Будучи без фуражки, Башуров честь отдавать не стал, четко развернувшись, принялся выбираться из лабиринта коридоров учебного корпуса, где спецназовский батальон занимал целое крыло.