Бентли Литтл - Ассоциация

– Да ты что?! Здесь твой дом, твоя собственность. Если у тебя в доме вдруг пожар, ты что, сбежишь и не будешь бороться с огнем? Да мы все полезли бы на крышу со шлангами, заливать малейшую искорку!

Барри нехотя кивнул.

– Так и сейчас то же самое! Я понимаю, ассоциация – банда моральных уродов, но у нас просто выбора нет, надо всем сплотиться. Кстати, как раз для таких случаев и создана ассоциация. Она обязана защищать жителей поселка!

– Не было бы необходимости защищаться, если бы ассоциация… – Барри посмотрел Майку прямо в глаза. – Если бы детей не отравили.

– Согласен, это сделка с дьяволом, – признал Майк. – Однако выбора нет. Нравится нам, не нравится, но горожане ставят вопрос так: мы или они. А «они» в данном случае – это мы.

Барри попытался изобразить улыбку.

– И что, по-твоему, они сделают? Сожгут наши дома?

– Такое случалось, и даже в нашей стране. Да, я считаю, они вполне могут выкинуть что-нибудь этакое.

– Я тоже так думаю, – подала голос Морин. – Потому и хочу уехать. Толпу остановить невозможно. Разъяренные люди никого не станут слушать, особенно если у них погибли дети.

– Тебя я вполне понимаю, – сказал Майк. – А ты, Барри, почему собрался уезжать? Если боишься за свою шкуру – о’кей, причина резонная. А если делаешь это назло ассоциации, то ты не прав. Ты ведь читал статью. Горожане винят нас всех, не только правление. Почему все должны страдать?

Сравнение с пожаром задело Барри за живое. Хоть он и дал слово Морин, доводы Майка его убедили. Он должен остаться и защищать свой дом.

И есть еще кое-что…

– Да, бежать нельзя, – сказал Барри.

– О-о, только не начинай разыгрывать из себя мачо!

– Кто защитит наш дом?

– А что, ты сядешь с ружьем на крыльце и будешь стрелять в каждого, кто сунется во двор? Брось! Если что и поломают, убытки покроет страховка. Половина домов здесь вообще пустует, хозяева приезжают только летом, и они не примчатся к нам стоять насмерть! – Морин заглянула ему в глаза. – Ну зачем тут сидеть?

– А если это проверка? – тихо спросил Барри.

– Какая еще проверка?

– Вдруг эти, из ассоциации, просто проверяют, кто готов сражаться?

– Сражаться? – ахнула Морин.

– В переносном смысле, конечно. Хотят испытать на прочность своих противников? То есть нас.

– В общем, вы обсудите все между собой и решите, а я пойду, – сказал Майк, пятясь к двери. – Хотя, по-моему, вы должны остаться. Численный перевес много значит, а у нас каждый боец на счету. Твоя жена верно говорит: многие вообще не живут здесь постоянно. И газеты не скликают наших сторонников, не то что у городских. Вот о чем стоит подумать.

Морин захлопнула за ним дверь.

– Не о чем тут думать!

– Мо…

– Ты обещал, что мы уедем!

– Ну да, обещал…

– Что такое? Великий всенародно любимый писатель Барри Уэлч боится, что о нем скажут соседи? Да пошли они!.. Если хочешь кому-нибудь доказать, что ты мужик, – докажи мне, своей жене! Не поддавайся психологическому давлению. Уедем до завтра!

Вот она, главная беда профессионального писателя, подумал Барри. Привыкаешь на все смотреть с разных точек зрения. Автору постоянно приходится влезать в голову каждого персонажа и обосновывать противоположные позиции. Морин права, но прав и Майк. Барри каждый день занимался таким вот шизофреническим перевоплощением и привык любую ситуацию видеть со всех сторон.

А вот с точки зрения ассоциации он посмотреть не мог. Логика буксовала.

Не исключено, что его хотят заставить помучиться над выбором, а сами тем временем наблюдают и изучают его реакцию, как ученые исследуют поведение лабораторной крысы. Такое запредельное коварство может показаться плодом слишком бурного воображения, но если вспомнить все, что произошло со дня их с Морин приезда в поселок, то идея вполне правдоподобная.

– Я серьезно. Что, если ассоциация устроила своего рода испытание?

– Опомнись! Это уже паранойя. Значит, они травили детей и собак специально, чтобы раздразнить горожан, заставить их идти на Бонита-Висту с ружьями и бейсбольными битами, и тогда Барри Уэлчу придется решать, уехать на два дня или остаться тут? Не многовато ли сложностей ради тебя одного?

Барри поморщился.

– Ну, если так сформулировать…

– Приди в себя, и уедем поскорее, а то еще явится очередной посланец сатаны, сбивать тебя с пути истинного.

– Это Майк – посланец сатаны?

– Собирайся уже!

– Ладно, иду.

Взгляд Барри нечаянно упал на телевизор.

– Постой, хоть посмотрим, какую обещают погоду.

Он взял пульт управления и начал переключать каналы.

– Эй! – остановила его Морин. – Что это… Что это такое?

– Где?

– Верни назад!

Барри принялся листать каналы в обратном порядке.

– Вот, смотри!

Он нахмурился. Что это, какая-то местная телепрограмма? Размытая, почти черно-белая запись, без звука, снято откуда-то сверху, как немолодые муж с женой играют в теннис. Оба в белой теннисной форме, старательно перебегают по корту, хотя спортивными их никак не назовешь.

– Это же наш теннисный корт! – ахнула Морин.

Она схватила лежавший на телевизоре листок и повела пальцем по списку каналов.

– Шестнадцать… БВТВ. Что это?

Но Барри по лицу видел, что она и сама поняла.

– Бонита-Виста ТВ. Так вот зачем там видеокамера… Я тебе говорил, что это не просто секьюрити?

– Господи боже…

Мужчина на экране неуклюже взмахнул ракеткой, но отбить подачу жены не сумел.

– Я их видела раньше, – сказала Морин. – По-моему, они живут в соседнем доме с Одри.

– Интересно, что еще записывают? – негромко спросил Барри.

Словно в ответ на его вопрос, картинка на экране изменилась. Теперь там показывали чей-то дом изнутри. В кадре появилась женщина.

Лиз.

Она ничего особенного не делала, просто сидела на белом диване в гостиной, сложив руки на коленях, запрокинув голову, и всхлипывала. Эта сцена была настолько личной, что Барри не раздумывая выключил телевизор.

Он просто не мог дальше смотреть, и так чувствовал себя подлецом.

Неужели члены правления сейчас тоже сидят перед телевизорами и смотрят?

И ухмыляются…

При одной только мысли в глазах потемнело от ярости. Никогда еще ненависть к ассоциации не горела в нем с такой силой. Барри вспомнил этого хорька, Нила Кэмпбелла с ханжеской физиономией, и вдруг понял, что для него Кэмпбелл олицетворяет ассоциацию, потому что никого из правления он не видел. Видел автомобиль Джаспера Колхауна, а самого Колхауна не встречал, как и других членов правления. Черт, он даже имен их не знает!

Морин судорожно вздохнула. По щеке у нее ползла слезинка.

– Как они могут?!

– Лиз говорила, что ассоциация ее преследует.

– Сейчас позвоню, хоть предупрежу ее!