Доминик Сильвен - Грязная война

– Ничего я не воображаю. Есть тайны, которых я не понимаю, Саша.

– Ты уже давно делаешь для него грязную работу, ведь так? И тебе до сих пор все сходило с рук. Но не в этот раз. Твое единственное спасение – рассказать нам все.

– Но я говорю с тобой, Саша. Только этим и занимаюсь. Я обожаю слушать тебя. Это правда.

– Или же это Грасьен потерял чувство реальности. Смерть Видаля сводит его с ума. Он уже не осознает, какому риску тебя подвергает.

– Как должно быть утомительно, Саша, пытаться залезть в чужую голову.

– Ты гибнешь, Антония. По его вине. Зачем тебе его защищать? Ты ничего ему не должна.

Их диалог затянулся. Саша пытался пробить ее броню, Антония жонглировала словами и умудрялась нигде не солгать. Грасьен будто вылепил ее из глины, и, подобно глине, она просачивалась между пальцев.

– Ты правда думаешь, что он тебя спас?

– Конечно.

– Он воспользовался твоей болью как оружием. Как все произошло с Банголе? Вас было двое?

– Двое?

– С Оноре? Кто разбил ему лицо молотком? Ты, Антония?

– Я не убивала Банголе.

– Значит, Оноре?

– Оноре не убивал Банголе.

Это было два первых признания. Краткие и ясные. После двух часов игры в слова. Про Эме Банголе Саша был готов ей поверить.

Антония потребовала врача. По закону она имела на это право. Ей вызвали терапевта. С ними остался Менар.

Ришар Грасьен, как простой смертный, ходил взад-вперед по коридору в сопровождении своего адвоката, мэтра Жозефа Робийяра, знаменитого специалиста по уголовному праву. Марс решил заставить их ждать. Антония была задержана. А присутствие адвоката имело смысл только до официального привлечения ее в качестве обвиняемой.

– Она устала, Саша. Врач для отвода глаз. Она выдохлась, но не настолько, чтобы сердце отказало. Продолжай, ты ее расколешь.

Саша ничего так не любил, как оперативную работу, скрупулезное следствие, ежедневное приближение к разгадке. Но все его коллеги, и Марс в первую очередь, утверждали, что у него дар добиваться признаний. Он знал это, но не испытывал ни малейшего удовольствия от обнажения чужих душ.

Он взял дрянной кофе из автомата и задумался над тем, где у Антонии слабое место. Оно почти на поверхности. Но как его обнаружить?

Саша возвращался в допросную, когда почувствовал запах табака. Он шел из женского туалета. Оттуда же доносились сдавленные рыдания. Он постучал и открыл дверь. Карль сидела, прислонившись к кафельной стенке. Безумные красные глаза, в руках дымится сигарета. Саша тронул ее за плечо. Она подскочила как от удара током.

– Не трогайте меня! Из-за вас весь этот бардак!

– Ты что говоришь? Мы все в одной лодке.

– Моей карьере конец. Это то, чего вы хотели, Марс и вы.

– Что за паранойя, Карль. И я, и любой мог так же попасться на твоем месте. Кому могло прийти в голову, что Антония с Оноре захотят поиграть в камикадзе?

Карль со злостью раздавила окурок о стену. Саша протянул ей руку.

– Не стоит беспокоиться, я справлюсь.

– Как хочешь.

Саша вышел, глубоко вдохнул, ослабил узел галстука и вошел в допросную. Антония Грасьен потягивалась с нездоровой улыбкой на губах, запустив руки в отливающую золотом шевелюру. Менар объяснял ей, что он главный свидетель. Железный свидетель для судьи Максанса. Он видел, как она выходила из здания через несколько минут после того, как Оливье Фабер был убит. Они найдут дубликат ключей. В мусоре, в сточных канавах, в канализации, полицейские ищут всюду То же самое с одеждой, которую она надевала, чтобы защититься от брызг крови. Она наверняка где-нибудь найдется. И как она объяснит этот след на щиколотке? След от скотча, на котором, возможно, крепился нож?

Саша занял свое место напротив Антонии. Менар отступил в угол.

– Я по тебе скучала, – улыбнулась она. – Но я не такой представляла нашу первую ночь…

В пять утра раздался звонок на мобильный. Люс Шеро. Она обнаружила “нечто потрясающее”. Он должен приехать к ней в финансовую полицию.

Саша попросил Менара сменить его и ушел под протесты Антонии. Несмотря на упадок сил, она переживала лучший момент своей жизни, ибо имела возможность поиздеваться сразу над двумя полицейскими вместо одного.

– Ты будешь любить меня до гроба. – Люс протянула ему копию нотариального акта. – Я прибегла к абсолютно незаконному способу. И все ради тебя.

Саша внимательно прочел документ и улыбнулся коллеге.

– И я тебя уверяю, Антония Грасьен ничего об этом не знает. Я хорошенько обработала нотариуса, использовала худшие приемы финансовой полиции. Короче, была омерзительна. Можешь мне поверить, он надолго меня запомнит. У тебя просто суперинтуиция, Саша. Иди, покажи им, ты это умеешь.

– С удовольствием.

– Знаешь, я сделала все, что в моих силах, когда узнала, какую мерзость Грасьены пытаются на тебя повесить.

– Спасибо.

– Не стоит. Мне хватит приглашения на ужин и постельной гимнастики потом. Или же два сеанса постельной гимнастики подряд. Я девушка скромная.

– И любишь одни и те же шутки. Кажется, ты мне это уже говорила.

– По крайней мере, я вижу, что ты слушаешь, о чем я тебе говорю. Что ж, и то хлеб.

Она подняла вверх большой палец в знак победы, и Саша ответил ей тем же.

Вернувшись на набережную Орфевр, он подумал о том, что Марс говорил ему насчет Карль. Старый хитрец был прав. Никогда бы Карль не добилась от Люс Шеро, чтобы та раздобыла важные документы сомнительным путем. “Карль, или любовь к прямому пути и неукоснительное соблюдение правил”. А что он говорил другим о нем самом? “Дюген, или на войне как на войне”.

Он вошел в допросную и положил документ перед Антонией.

– Этот нотариальный акт составлен два месяца назад мэтром Гарнье по просьбе твоего мужа. Это дарственная. Даритель Ришар Грасьен. Получатель Флориан Видаль, а в данном случае его наследники. В дар – согласно гражданскому кодексу безвозвратный – приносится семьдесят процентов собственности твоего мужа.

Антония выпрямилась как натянутая тетива.

– Надин Видаль уже несколько лет требовала от мужа, чтобы он бросил Грасьена и уехал с ней за границу. Последнее время Флориан Видаль прислушивался к словам жены. Грасьен почувствовал перемену. Тогда он решил показать Видалю, что действительно считает его своим наследником.

– Это ложь…

– Ты этого не знала? Что ж, теперь знаешь, кем ты была для старика ! Он спас тебя, обещал, что всю жизнь будет тебя защищать. Но любил он Видаля. Как сына. Безраздельно. И доказал ему это. Ты же скорее была орудием в его руках. Теперь ты понимаешь, как обстоит дело, Антония?

Лицо ее изменилось. Одинокая женщина, обманутая женщина, сухие глаза, дрожащие губы.

Саша сделал знак лейтенанту. Он не собирался увиливать, но ему не хотелось копаться в унижениях Антонии в одиночку.