Лоренс Блок - Капля крепкого

Первое имя вверху страницы — Реймонд Эллери, покойный отец Джека. Я прочел пару предложений, и тут вдруг навалилась усталость. Это может и подождать, решил я. Опять вложил бумаги в конверт, предварительно соединив их скрепкой, и улегся в постель.

А потом вдруг вспомнил, что не молился. Особого смысла в молитвах не вижу, вообще не мой стиль. Но я провел почти год, делая разные вещи не в своем стиле, и лишь изредка улавливаю в них смысл. А потому решил придерживаться простейшей тактики: начинать день с просьбы о еще одном дне трезвости, и заканчивать его, благодаря Всевышнего за то, что подарил мне еще один трезвый день.

Я вспомнил это только теперь, уже лежа в постели с выключенным светом, и мне страшно не хотелось вылезать из-под одеяла и становиться на колени — вот уж совсем не в моем стиле.

— Благодарю тебя, — прошептал я тому, кто мог бы меня слышать.

Этим и ограничился.

— Он дал мне тысячу долларов, — сказал я Джиму. — Десять купюр по сотне баксов. И пересчитывать при мне не стал. Видно, заранее отложил их в бумажник. Предвидел, что я соглашусь.

— Надеюсь, ты не утратил хватки полицейского.

— Я переложил их в карман.

Много лет назад в Бруклине Винс Махафи дал мне еще один ценный совет. О том, как надо поступать, если кто-то платит тебе деньги.

— Но выглядишь ты не слишком счастливым для человека с тысячью баксов в кармане, — заметил Джим.

— Да от них почти ничего не осталось. Внес плату за номер за следующий месяц, отправил Аните перевод. Ну и еще положил пару баксов в банк, вот и все, что в кошельке осталось.

— Все? Или ты отложил десятую часть своего улова и сжег эти бабки, чтобы задобрить богов?

— Ну, как тебе сказать, — пробормотал я.

Несколько лет назад я взял в привычку отстегивать десять процентов от любого дохода и относить эти деньги в ящик для пожертвований для первой попавшейся церкви. Джим расценивал это как проявление дурацкой эксцентричности и считал, что, когда я протрезвею окончательно, подобные порывы сойдут на нет. Большая часть моих денег доставалась Католической церкви, наверное, просто потому, что их храмы почти постоянно открыты. По дороге домой я немного задержался. Отдал свою дань ящику для бедных при церкви Святого апостола Павла. А потом зашел и поставил две свечки, одну из них — за Джека Эллери.

— И все равно ты хотя бы на несколько долларов богаче, чем был вчера, — заметил Джим. — Но тем не менее совсем не выглядишь счастливым.

— Я взял деньги, — ответил я. — Теперь должен их отработать.

— Найти того, кто убил твоего друга.

— Выяснить, есть ли в списке имя, которое может заинтересовать Редмонда. Которое я сочту нужным и возможным ему назвать. Полагаю, это примерно то же самое.

— А нельзя сразу исключить тех, кто определенно не мог это совершить, и отдать ему список с оставшимися именами?

— Стиллмен и сам мог это сделать, — покачал я головой. — Идея в том, чтобы не создать проблем для людей заведомо невиновных в убийстве Джека, даже пусть они виновны в чем-то другом.

— Значит, в списке есть нехорошие люди?

— Не знаю, кто они такие, кроме отца Джека. Впрочем, тот умер несколько лет тому назад, — ответил я.

— Что без сомнения — оправдательное доказательство, верно? Так ты, насколько я понял, еще не читал список?

— Слишком устал вчера вечером, а сегодня утром у меня были другие дела. Думаю прочесть его прямо сейчас.

— Что ж, неплохая идея, — заметил мой поручитель.

И все равно мне пока не хотелось делать это, и я вернулся в номер, лелея фантазию о том, что конверт из плотной бумаги исчез неведомо куда за время моего отсутствия. Могла, к примеру, зайти горничная — она приходила раз в неделю, а сейчас задержалась на день — зайти, сменить постельное белье, опустошить корзину для мусора и приговорить записи Джека Эллери к испепелению в мусоросжигателе. Или же в номер мог пробраться грабитель и, раздраженный тем, что не нашел ничего стоящего, прихватить конверт и скрыться вместе с ним. Или же спонтанное возгорание, или затопление, или…

Конверт лежал на месте. Я уселся и стал читать.

Когда закончил чтение, выяснилось, что я пропустил ленч, и солнце уже зашло. Я вышел и решил где-нибудь перекусить перед началом пятничного вечернего собрания в соборе Святого Павла. Порывался уйти в перерыве, но все же заставил себя остаться.

— Думаю сегодня обойтись без кофепития, — сообщил я Джиму. — Вместо этого заскочу в какой-нибудь бар.

— А знаешь, я и сам много раз подумывал о том же.

— Я читал этот гребаный список, как показалось, целую вечность, — вздохнул я. — Потому что все время останавливался и смотрел в окно.

— Небось на винный магазин на другой стороне улицы?

— Нет, скорее, на башни Торгового центра. Но вообще-то ни на что я конкретно не смотрел. Просто пялился вдаль. Мне нелегко это далось, Джим. Я ведь заглянул в самое сердце и душу парня, а это тяжело.

— Так чего еще тебе хочется, кроме как заглянуть в бар?

Я одарил его выразительным взглядом.

— У меня листок бумаги с пятью именами и фамилиями. Хочу пройтись по нему вместе с одним парнем.

— И в баре ты должен с ним встретиться?

— Да, он придет туда. Или в «Верхнем узле», или в пабе «У Пугана». Так и мотается между этими двумя забегаловками. Ну и еще кое-куда захаживает.

— Словом, из тех парней, кто не хочет идти проторенной дорожкой. Как думаешь, может, тебе стоит взять кого-то с собой, а?

— Пить я не собираюсь.

— Нет. — Он покачал головой. — Пить ты не будешь, но лучше и спокойнее иметь под боком надежного трезвого друга.

Я задумался, взвесил все «за» и «против» присутствия третьего лишнего за столом.

— Не в этот раз, — возразил я. — Все будет нормально.

— В каком бы баре ты его ни нашел, уверен, там есть телефон-автомат. А четвертаков у тебя полно, правильно?

— И четвертаков, и жетонов на метро. Хотя никакие жетоны мне не нужны. Буду на Западной Семьдесят второй, туда идти всего ничего.

— Вот и чудесно, — заметил Джим. — Пешая прогулка пойдет тебе на пользу.

Я дошел до угла Семьдесят второй и Коламбус. Паб «У Пугана» находился всего в полуквартале, если идти в одну сторону, а бар «Верхний узел» — примерно на том же расстоянии, но если идти в другую. И я почувствовал себя полным ослом, застывшим между двумя тюками с сеном. Или сделаешь выбор наугад, или помрешь с голоду. Я мысленно подбросил в воздух монетку и двинулся к «Верхнему узлу». Ну и разумеется, мой собеседник оказался в баре «У Пугана». Сидел за столиком с ледяной бутылкой «Столичной» в пластиковом ведре, расписанном под дерево.

В руках мужчина держал кубик Рубика, но не вертел его в пальцах, просто задумчиво и хмуро рассматривал.

— Привет, Дэнни Бой, — произнес я.