Лоренс Блок - Капля крепкого

Я промолчал.

— Я просто вдруг заплакал, понимаете? А потом оба мы с ним заплакали. Так и стояли посреди комнаты, обнявшись, как братья, и рыдали, как гребаные младенцы. И я просто не мог смотреть на него, не в силах был видеть, что натворил, потому что лицо у него было ну в точь кровавое месиво. А позже, наверное, стало еще хуже, потому что распухло, появились синяки и прочее. Но и тогда была просто жуть какая-то, а не лицо.

Он не позволил отвезти его в больницу. Сказал, все будет нормально, он сам о себе позаботится. И еще хотел знать величину причиненного мне тогда ущерба. Сколько денег я потерял из-за него. Сказал, будет постепенно выплачивать мне компенсацию, определенное количество долларов в месяц, ну, сколько может себе позволить, и пусть выплачивать предстоит до конца жизни. Я сказал, что он ничего мне не должен, и прежде всего потому, что все эти деньги достались мне тогда нечестным путем. И если бы я их не потерял, то у меня не было бы причин завязать с этим бизнесом, и что затем я постепенно отошел от него. В точности то же самое случалось пару раз и с дядей Селигом, который уж куда умнее меня и лучше смыслит в таких делах. Так что можно сказать, Джек сделал мне огромное одолжение. Сам бы я никогда до такого не додумался, если бы целых десять минут не превращал вот этой рукой лицо человека в фарш. Вроде бы я уже говорил… Он не захотел, чтобы я отвез его в больницу, да? А пару часов спустя я отправился туда сам, чтобы посмотрели руку. Я ведь не сразу понял, как сильно ее повредил. И Джеку ничего говорить не стал, чтобы тот не приперся снова заглаживать свою вину. Не думаю, что кто-то из нас вновь выдержал бы такое испытание.

— А вы виделись с ним после того случая?

— Нет. Он звонил один раз, на следующий день или через день, точно не скажу. Хотел убедиться, что я в порядке, что простил его и не хочу, чтобы он возвращал мне деньги. После этого мы с ним ни разу не общались. А потом я вдруг узнаю, что его убили. Вроде бы застрелили, так я слышал.

— Верно.

Он кивнул:

— Когда я вел бизнес на окраине, у меня была «пушка». Перешла ко мне как часть одной сделки, и я оставил ее себе, потому как человек, избравший такой род деятельности, нуждается в защите, правильно? Ну и во время ограбления «пушка» исчезла вместе со всем остальным. С тех пор ни разу не держал в руках оружия. И ни разу в жизни не стрелял.

Я хотел что-то сказать, но он вскинул верх перебинтованную руку.

— Если… — начал он, — если бы, когда пришел Джек со своими извинениями, у меня была «пушка», я бы раздумывать не стал. Достал бы ее, прицелился и спустил курок. Но вместо меня это сделал кто-то другой.

— Это случилось у него на квартире.

— На квартире у Джека?

— Да. Кто-то к нему пришел, и не с пустыми руками, а с «пушкой». Выстрелил дважды с близкого расстояния: одна пуля в лоб, другая — в рот.

— Я не знал. Хладнокровное убийство.

— И преднамеренное, — вставил я. — Убийца дал понять: слишком много болтаешь.

— Возможно. — Он смотрел на меня большими добрыми глазами олененка Бэмби. — Джек просто пытался наладить отношения с каждым, кого обидел или причинил вред, попросить прощения. И теперь лично для меня дело яснее не стало. Впрочем, чему быть, того не миновать, согласны? Забудем о прошлом. Но суть в том, что он пытался загладить свою вину, и именно из-за этого его, судя по всему, и убили.

В гостинице в ячейке на мое имя меня ожидало сообщение. Примерно час назад звонил Грег Стиллмен. Я перезвонил ему из номера, и он ответил, что решил — это я хотел с ним связаться. Автоответчик зарегистрировал несколько телефонных звонков от человека, который не пожелал оставить сообщение.

— Кто бы это мог быть?

— А знаешь, — отозвался Грег, — мне показалось, на фоне звучала песенка в стиле кантри. «Если никто не отвечает, знай, это я». Но раз ты мне не звонил, тогда кто?

— Мне доводилось вешать трубку, когда я слышал автоответчик, — признался я. — Ну, пару раз, наверное. Но это был не твой автоответчик. — А затем я рассказал ему о встрече с Марком Саттенштейном.

— Значит, ты выяснил, кто избил Джека. Но убил его не он.

— Нет.

— А может, он солгал?

— Исключено.

— Занятно, — протянул Грег. — А я почему-то был почти уверен, что бил и стрелял в него один тот же человек. «О, так этого мало, чтобы от тебя избавиться? Ну ладно, тогда бум — и все. И еще раз бум, чтобы уж наверняка».

— Саттенштейн избил его, но гнева под конец в нем не осталось ни грамма.

— И теперь его версия сводится к тому, что Джек якобы спас его от преступной жизни. Просто стыд и позор, что он не пришел на поминальную службу. Рассказывает теперь эту историю каждому встречному, и все рыдают от умиления.

— Один раз он назвал его Высокий-Низкий Джек, — сообщил я. — В тот момент мне просто не хотелось прерывать его, а потом я просто забыл. И уже шел к двери, когда вдруг вспомнил и спросил.

— И что?

— Он даже не помнил, что произнес это погоняло, но…

— Он так и сказал? «Погоняло»?

— Разумеется, нет. Прозвище, так он вроде бы сказал. Сейчас уже не помнит, откуда оно взялось. Наверное, из прошлого, когда оба они занимались одним бизнесом. В общем, понятия не имеет, откуда у Джека взялась эта кличка и что она означает.

— Словом, ничем не помог, верно?

— Да, не слишком, — согласился я. — Но мне почему-то кажется, что погоняло Джека…

— Смотрю, тебе понравилось это словцо?

— …укажет нам путь к убийце.

— Ты уверен?

— Ну, не знаю. Если ты начал терять интерес к этому…

— Нет, нет, ничего подобного! Думаю, замечательно, что у нас появились хоть какие-то результаты. Ты только что сообщил мне две очень важные новости. Мы знаем, кто его избил, и знаем, что в него стрелял кто-то другой. И теперь я окончательно убедился, что сделал правильный выбор, призвав тебя на помощь.

— Вот как?

— Если бы я пошел в полицию, они бы сразу примчались в дом к Марку Саттенштейну. Думаю, для него лучший вариант — ты.

— Уж они бы устроили ему головную боль, — заметил я.

— Это еще слабо сказано.

— Наверное. Даже могли заподозрить его в убийстве. Раз у тебя есть подозреваемый, зачем лезть из шкуры вон и искать кого-то другого? Впрочем, не думаю, что им бы удалось сварганить против него дело, но все равно привлекать к себе внимание полиции Марку совершенно ни к чему.

Мы поболтали еще немного, а потом он сказал:

— А знаешь, это вряд ли что изменит, если даже мы выясним, кто стрелял. Просто предпримем все необходимые действия, а там посмотрим. Все получится как надо, само собой.

— Неужели?

— Ну, конечно, — ответил он. — Все всегда именно так и происходит.

Неужели все всегда происходило как надо и само собой? Лично я сомневался и продолжал размышлять над этим вечером на собрании.