Джеймс Роллинс - Тропа мертвых (сборник)

Джордан представил себе веснушчатое лицо Сэндерсона. Его юный товарищ серьезно относился к своему делу, если не сказать, лез из кожи вон и стремился всем угодить. И что получил за это? Одинокую смерть на вершине горы в Израиле… Джордан крепче сжал холодную ручку гроба. Как жаль, что все закончилось именно так…

Еще несколько шагов мимо голых деревьев, и Стоун с товарищами внесли гроб в холодную часовню. Внутри простых, побеленных стен Джордан чувствовал себя куда уютнее, чем в сверкающих позолотой соборах Европы. Наверно, Сэндерсон тоже чувствовал бы себя здесь куда уютнее.

Внутри их уже ждали мать и сестра покойного, обе — несмотря на снег и мороз — в почти одинаковых черных платьях и строгих туфлях на тонкой подошве. У обеих молочно-белая, как у Сэндерсона, кожа, даже зимой усыпанная веснушками. Носы и глаза красны от слез.

Они оплакивали его. И Джордан был бессилен им чем-то помочь.

Рядом с ними навытяжку застыл его командир, капитан Стэнли. На всех похоронах капитан стоял по левую руку от Джордана — сжав губы, он наблюдал, как гробы опускаются в землю. Бравые солдатики, все до одного.

Стэнли свято чтил устав и безупречно провел допрос Джордана. В свою очередь тот постарался ни на йоту не отступить от той лжи, которую приготовил Ватикан: гора рухнула в результате землетрясения, и все погибли. Он и Эрин по чистой случайности оказались в том углу, который остался цел, и три дня спустя были спасены из-под завалов присланной из Ватикана поисковой командой. На первый взгляд все правдоподобно и просто.

Увы, это была ложь. Но что еще хуже, лжец из Джордана никакой. Неудивительно, что командир заподозрил, что он что-то не договаривает. Как о том, что случилось в Масаде, так и о том, что было потом.

Джордана уже сняли с активной службы и отправили на консультации к психиатру. Кто-то наблюдал за ним все это время, ждал, когда же он наконец расколется.

Ему же хотелось одного — вернуться в действующую армию и делать свое дело дальше. Как член Объединенного экспедиционного криминалистического корпуса, он работал в Афганистане, где исследовал места военных преступлений. Он был специалист своего дела и хотел и дальше им заниматься. Что угодно, лишь бы чем-то себя занять, лишь бы не сидеть сложа руки.

И вот теперь вместо этого Стоун стоял навытяжку рядом с еще одним гробом, чувствуя, как сквозь подметки от холодного мраморного пола начинают замерзать пальцы ног. Рядом с ним дрожала от холода сестра Сэндерсона. Как жаль, что он не может предложить ей свой парадный китель.

Джордан не особо вслушивался в слова военного капеллана, скорее, следил за интонацией его голоса. У священника на всю заупокойную службу было лишь двадцать минут. В Арлингтоне каждый день проходят похороны, так что хочешь не хочешь, а нужно выдерживать график.

Вскоре Джордан уже выходил из часовни, а еще через пару минут стоял перед свежевырытой могилой. Он проделывал этот путь уже столько раз, что ноги сами несли его. Гроб Сэндерсона стоял на присыпанной снегом земле рядом с задрапированной ямой.

Холодный ветер мел поземку, и снежинки на мерзлой земле то извивались, подобно щупальцам, то напоминали перистые облака — те самые, что можно часто увидеть в пустыне, в которой погиб Сэндерсон. Джордан молча выстоял всю церемонию. Винтовки дали три прощальных залпа, затем тишину прорезали скорбные ноты горна. Капеллан вручил матери Сэндерсона сложенный в несколько раз флаг.

Так бывало всякий раз, когда они хоронили очередного своего товарища. Правда, легче от этой мысли Джордану не стало.

Когда все закончилось, он пожал руку матери Сэндерсона, такую тонкую и холодную, что он испугался, что ненароком сломает ее.

— Позвольте выразить вам соболезнование по поводу вашей утраты. Капрал Сэндерсон был прекрасный солдат и хороший человек.

— Он к вам хорошо относился, — с печальной улыбкой ответила мать. — Говорил, что вы умный и храбрый.

Джордан попытался изобразить ответную улыбку.

— Приятно это слышать, мэм. Но он и сам был умный и храбрый.

Мать заморгала, смахивая с ресниц слезы, и отвернулась. Он было шагнул вслед за ней, хотя и не знал, что ей сказать, но не успел сдвинуться с места, как ему на плечо легла рука капеллана.

— Думаю, сержант, нам есть о чем поговорить. У меня к вам дело.

Джордан пристально посмотрел на него. На капеллане была та же парадная форма, что и на нем самом, с той единственной разницей, что на лацканы кителя были нашиты кресты. Кожа слишком бледная, даже для зимы, каштановые волосы длинноваты, да и осанка отнюдь не военная. Капеллан ответил ему немигающим взглядом зеленых глаз.

От этого взгляда на затылке у Джордана волосы встали дыбом.

Даже сквозь перчатку от руки капеллана исходил холод. Причем рука была холодной отнюдь не потому, что сам капеллан слишком много часов провел на морозе. Рука была холодной, как будто не была теплой вот уже долгие годы.

Джордан и раньше встречал ему подобных. Перед ним стоял хищник-мертвец, вампир, известный как стригой. Но чтобы выйти к людям среди бела дня, для этого нужно быть сангвинистом — стригоем, который принес обет не пить человеческой крови, служить католической церкви и питаться лишь кровью Христа — вернее, вином, которое во время таинства причастия превращалось в кровь Спасителя. Такой обет делал это существо менее опасным. Хотя и не сильно.

— Я не уверен, что осталось какое-то дело, — ответил ему Джордан.

С этими словами он отступил прочь от капеллана, готовый при необходимости вступить с ним в поединок. Он не раз видел, как сражались сангвинисты, и не сомневался, что этот тщедушный капитан выйдет победителем. Но это еще не значит, что сам он сдастся ему без сопротивления.

В следующий момент между ними вырос капитан Стэнли и прочистил горло:

— Это дошло до самого высшего начальства, сержант Стоун.

— Что дошло, сэр?

— Он вам все объяснит, — ответил капитан и жестом указал на капеллана. — Идите с ним.

— А если я откажусь? — Джордан затаил дыхание, не зная, что прозвучит в ответ.

— Это приказ, сержант. — Капитан смерил его холодным взглядом. — И он исходит отнюдь не от меня, а от людей гораздо выше.

Джордан негромко простонал.

— Виноват, сэр.

Капитан Стэнли слегка скривил уголок рта, что у человека более веселого нрава наверняка вылилось бы в смешок.

— Я верю вам, сержант.

Джордан отдал салют — уж не в последний ли раз? — и вслед за капелланом зашагал к припаркованному у тротуара лимузину. Такое впечатление, что сангвинисты в очередной раз вторглись в его жизнь, готовые растоптать своими бессмертными ногами остатки его карьеры.

Капеллан открыл для него дверь, и Джордан забрался внутрь. Внутри пахло кожей, бренди и дорогими сигарами. Совсем не таким он представлял себе автомобиль простого священника.