Уилбур Смит - Порочный круг

– Но она должна была это знать, когда выходила замуж за Генри?

– Сомневаюсь, что Генри рассказывал ей подробности. Ронни Бантер говорит, что Генри очень стыдился этого страшного скандала. Он считал себя виновным в том, что не сумел защитить дочерей. С другой стороны, Хейзел могла знать, а вам не говорить. Это такой трагический и грязный узел, что, возможно, Хейзел, как и Генри, делала вид, будто ничего этого не было.

– А что стало с Брайони Ли? Эта малышка – героиня. Я хотел бы с ней познакомиться, если возможно.

– Не спешите. Я не собираюсь вам ничего рассказывать. Придется прочесть рассказ до конца.

– Предупреждаю, мадам. Терпение не значится среди моих многочисленных добродетелей. Когда я чего-то хочу, то хочу немедленно.

– Бывают обстоятельства, в которых ожидание многократно усиливает конечное удовольствие, – сказала она. – И повествование – как раз такие обстоятельства.

У нее было загадочное выражение с легчайшим оттенком сладострастия.

– Уверен, что это очень уместный совет. – Гектору очень хотелось улыбнуться, но он сдержался. – Как вы познакомились с Ронни Бантером? – сменил он тему.

– Он учился на юридическом факультете с моим отцом. Я потомственный юрист.

Она подхватила разговор, и за превосходным ужином они беседовали на разные темы, лучше узнавая друг друга. Потом он отвез ее в частный ночной клуб «Аннабель». Джо здесь была впервые, но Гектора там встретили приветливо. Когда они пошли танцевать, то обнаружили, что вместе очень хорошо движутся. Потом музыка изменилась, стала негромкой и сентиментальной. И казалось вполне естественным, что он крепче прижал Джо к себе, а она положила голову ему на грудь. Он отвез ее в отель и проводил до входа. Она сказала:

– Спокойной ночи, Гектор. Прекрасный вечер, спасибо. Позвоните мне утром, пожалуйста. Нам о многом нужно поговорить.

Потом подставила ему щеку для поцелуя и исчезла в вихре юбок.

Проснулся он на рассвете, чувствуя себя отдохнувшим и бодрым, с ожиданием чего-то хорошего, что непременно с ним случится. Несколько секунд он лежал, отыскивая источник этого волнения. Потом вспомнил все сразу. Усмехнулся и спустил ноги с кровати.

Умываясь, он позвонил на кухню и попросил Стивена принести завтрак к нему в кабинет: он не будет есть в столовой. Приняв душ и одевшись, он спустился вниз и встретил Стивена, который выходил из кабинета.

– Доброе утро, Стивен, – поздоровался он. – Можете оказать мне еще одну любезность?

Стивен вслед за ним вернулся в кабинет и недоверчиво выслушал указания.

– Вы уверены, что хотите этого, мистер Кросс? – спросил он, когда Гектор умолк.

– Скажите, Стивен, когда я в последний раз просил вас сделать то, что не хочу, чтобы вы делали?

– Не думаю, чтобы такое когда-нибудь случалось, сэр.

– И сейчас тоже нет, – заверил Гектор.

– Займусь немедленно, мистер Кросс.

– Я всегда мог на вас положиться, Стивен.

Садясь за стол, Гектор улыбнулся и включил компьютер. Когда экран засветился, он взял телефон и набрал номер мобильного Джо, который она дала ему накануне вечером.

Джо ответила после четвертого гудка.

– Доброе утро, Гектор. Как спали?

– Я упал в глубокую темную нору и проснулся полчаса назад, готовый съесть дракона.

– Здесь их хватает, – согласилась она. – Убейте одного для меня. Я все еще в постели с чашкой кофе.

– Ленивая девчонка! – засмеялся он. – Жизнь для тех, кто живет.

– А все вы виноваты, держали меня допоздна. Но было забавно, верно? Надо как-нибудь повторить.

– Скоро, – согласился он. – Например, сегодня вечером, если не раньше.

– Мне нужно кое с кем увидеться утром в городе. Я обещала Ронни Бантеру. Это не имеет отношения к «Ядовитому семени». Совсем другое дело. Однако после обеда я высвобожусь.

– Приходите. Я буду ждать.

– А вы читайте, читайте. Предупреждаю: у вас возникнут вопросы.

– У меня уже есть целый ряд.

Он повесил трубку и все внимание обратил на экран.

Генри Бэннок едва успел усесться в зале суда (Ронни Бантер с одной стороны, Брайони с другой), как из своего кабинета вышел судья Чемберлен и судебный пристав призвал зал к порядку.

Двенадцать присяжных во главе со старшиной вышли из своей комнаты и заняли места для жюри. Никто из них не смотрел туда, где среди адвокатов сидел Карл Бэннок.

– Хороший знак! – прошептал Ронни Генри. – На осужденного смотрят редко.

– Обдумало ли жюри свой вердикт? – спросил судья Чемберлен.

– Да, ваша честь, – ответил старшина жюри.

– Каков ваш вердикт?

– По обвинению в обычном насилии – виновен.

– По обвинению в сексуальном насилии – виновен.

– По обвинению в причинении умышленного насилия и тяжких телесных повреждений – виновен.

– По обвинению в инцесте – виновен.

– По обвинению в развращении несовершеннолетних – виновен.

– Шесть из шести, – выдохнул Ронни Бантер. – Отлично, Мелоди Стросс.

Судья Чемберлен распустил жюри и посовещался с защитниками и обвинителями. Наконец он обратился к суду.

– Объявляю перерыв до десяти часов завтрашнего утра. Тогда я объявлю обвиняемому приговор.

Вечером Генри устроил на Форест-драйв праздничный ужин для двадцати своих близких друзей и родственников. Куки приготовила толстый филей, настоящую техасскую говядину – два больших куска вырезки, нетронутые и соединенные костью; филей был исключительно вкусным и сочным.

К мясу Генри открыл дюжину бутылок «Шато лафит Ротшильд» 1955 года.

Ронни предложил Мелоди Стросс заключить пари, что Карл проведет в тюрьме не больше десяти лет. Ронни утверждал, что судья Чемберлен известный либерал. Мелоди поставила десять долларов на то, что дадут пятнадцать лет. Но оба согласились, что «Шато лафит» лучшее вино, какое им приходилось пить.

Брайони не досидела до конца ужина, еще до десерта у нее закрылись глаза, и она уснула, положив голову на стол. Генри отнес ее в спальню и уложил в постель. Он сидел рядом с ней и гладил по голове, пока она не уснула вторично, только тогда он присоединился к гостям. Едва он вышел, Куки по черной лестнице пробралась в спальню Брайони с большой чашкой шоколадного мороженого. Брайони нашла в себе достаточно сил, чтобы проснуться и съесть мороженое.

На следующее утро в восемь часов Бронзо Барнс отвез Брайони в школу. Генри хотел, чтобы она побыстрее вернулась к нормальной жизни. Он устроил для нее долговременные консультации и долго разговаривал с директором школы и учителями Брайони. Он был доволен тем, что сделал все возможное, чтобы помочь ей пережить бурю и вернуться к спокойной жизни. Его предупредили, что понадобится много времени, но он верил в силу характера дочери и в ее зрелость.

Сам Генри в десять утра, пылая гневом и жаждой мести, отправился в суд. Ровно в десять судебный пристав призвал суд к порядку.