Дэниел Силва - Англичанка

Когда она договорила, послышался звук шагов. Обернувшись, Габриель заметил пожилую пару: мужчина, лысый — если не считать похожего на тонзуру венчика волос — и в тонированных очках; женщина — немного моложе спутника — с путеводителем по музею. (Буклет она раскрыла наобум.) Пара молча, будто роботы, переходила от картины к картине, задерживаясь у каждой лишь на несколько секунд. Подождав, пока они скроются в смежном помещении, Габриель отвел мисс Кук вниз, а затем — в просторный внутренний двор. В теплую погоду лондонцы — кто работал в офисных зданиях вдоль Стрэнда — обожали собираться здесь, однако сейчас, под холодным ветром, металлические столики стояли незанятые; танцующий фонтан грустно журчал, словно брошенная ребенком игрушка.

— Вы написали хорошую статью о Мадлен, когда она исчезла, — сказал Габриель, пока они прохаживались вдоль периметра двора.

— Я и сейчас готова подписаться под каждым словом. Мадлен была невероятно собранной и уверенной для человека с ее происхождением и воспитанием. — Репортерша задумчиво нахмурилась. — Когда она пропала, ее мать вела себя очень странно. Обычно, если у человека пропадает родственник, он теребит прессу только так, а мать Мадлен молчала. Закрылась ото всех. И вот она словно исчезла с лица земли. Как и брат Мадлен.

— В каком смысле?

— Когда я собирала материал, — репортерша кивнула на карман, в котором у Габриеля лежала статья, — никто из них не ответил. Я звонила, звонила им домой — все без толку. Потом не выдержала и лично поехала в этот чертов Эссекс. Буквально сидела у них под дверью, ждала. Сосед сказал, что с самых похорон семью Хэрт никто не видел.

Габриель не ответил. Мысленно он прикинул, сколько ехать из центра Лондона в Бейзилдон, что в Эссексе, вечером, когда всюду пробки.

— Я уже прилично наговорила, — напомнила Саманта Кук. — Теперь ваша очередь. На что, черт возьми, великому Габриелю Аллону сдалась мертвая англичанка?

— Боюсь, пока я не могу открыться.

— А когда сможете?

— Там видно будет.

— Вы же понимаете, — с вызовом произнесла Саманта Кук, — что одно только ваше присутствие в Лондоне, все эти расспросы, это уже материал для статьи.

— Верно, — признал Габриель. — Однако вы не осмелитесь написать что-либо или хотя бы упомянуть о нашем разговоре.

— Это почему же?

— Я не поделюсь с вами материалом для статьи куда более захватывающей.

Улыбнувшись, Саманта Кук взглянула на часы.

— Могла бы целую неделю с вами болтать, но мне пора. Надо подготовить статью для завтрашнего выпуска.

— О чем она?

— «Волгатек-Нефтегаз».

— Российская энергетическая компания?

— Впечатляет, мистер Аллон.

— Стараюсь следить за новостями. Здорово помогает в работе, знаете ли.

— Ну еще бы.

— Так о чем пишете в статье?

— «Зеленые» недовольны предстоящей сделкой, предсказывают обычные в таком деле беды: выбросы нефти, таяние полярных льдов, угроза затопления прибрежных строений в Челси… Им плевать, что сделка принесет миллиарды долларов лицензионных сборов и обеспечит работой несколько сот тысяч шотландцев, которые иначе пропадут.

— Де́ржитесь золотой середины?

— Как обычно, — улыбнулась Саманта Кук. — Источники утверждают, что сделка — детище Джереми. Последний крупный замысел перед уходом с Даунинг-стрит. Я пыталась поговорить с ним, но он ответил двумя словами, которых я от него прежде ни разу не слышала.

— Какими?

— «Без комментариев».

Репортерша оставила Габриелю визитку, пожала ему руку и вышла через сводчатую арку на Стрэнд. Габриель выждал еще пять минут и только потом воспользовался тем же выходом с внутреннего двора галереи. На улице он сразу приметил пожилую пару — старички ловили такси. Пройдя мимо них, не поднимая головы, Габриель направился в сторону Трафальгарской площади, где на двухминутку ненависти собралась тысяча протестующих против Государства Израиль. Забурившись в толпу, Габриель стал медленно проталкиваться сквозь нее, то и дело оборачиваясь — проверяя, не идет ли кто за ним. Наконец ливень разогнал демонстрантов — те разбежались в поисках укрытия. Габриель примкнул к группе пропалестински настроенных актеров и художников, что направлялись в бары Сохо, однако на Чаринг-Кросс-роуд отстал от них и спустился на станцию метро «Лестер-сквер». Шагнув на эскалатор, он достал сотовый и позвонил Келлеру.

— Нужна тачка, — быстро произнес он по-французски.

— Куда едем?

— В Бейзилдон.

— Зачем?

— Расскажу по дороге.

Город построили после Второй мировой, в ходе программы расселения переполненных трущоб Лондона и Ист-Энда, пострадавших во время бомбежки. В результате появился Новый город, который окрестили городом без истории, души и иной цели — кроме как размещение рабочего класса. Его деловой центр — городской торговый центр — стал шедевром неосоветской архитектуры. Как и дом-башня, похожий на гигантский ломоть жареного хлеба и накрененный под опасным углом.

В полумиле к востоку располагалась потрепанная колония жилых блоков и домов, известная как Погост. Улицы носили приятные имена: Эйвон-Уэй, Норич-Уок, Саутвэрк-Пэт, — однако дороги там были покрыты трещинами, а во дворах бурно разрослись сорняки. Перед некоторыми домами имелись небольшие лужайки, но крохотный дом в конце Блэкуотер-Уэй мог похвастаться лишь узкой полоской разбитого асфальта, на которой стоял припаркованный древний автомобиль. На уровне первого этажа дом был облицован смесью штукатурки и каменной крошки, на уровне второго шел голый красный кирпич. На трех небольших окнах висели занавески. Над маленькой, негостеприимного вида парадной дверью не горело даже маленькой лампы.

— На пособие, что ли, живут? — спросил Келлер, когда они второй раз проезжали мимо.

— Мать работает несколько часов в неделю, в аптеке «Бутс» при торговом центре, — ответил Габриель. — Брат занят пьянством.

— Уверены, что никого нет дома?

— По-вашему, в доме кто-то еще живет?

— Может, им нравится в темноте?

— Или они вампиры.

Габриель остановился на общей стоянке за углом и заглушил мотор. Прямо над окном со стороны Келлера висел знак, сообщающий, что стоянка находится под круглосуточным скрытым видеонаблюдением.

— Меня терзает нехорошее предчувствие, — признался Англичанин.

— Вы недавно убили человека за деньги.

— Не перед камерой же.

Габриель не ответил.

— Сколько вы там пробудете? — спросил Келлер.

— Сколько потребуется.

— А если нагрянет полиция?

— Будет неплохо, если вы меня предупредите.

— А вдруг меня заметят?

— Предъявите французский паспорт и скажете, что заблудились.