Франк Тилье - Атомка

— Ага, ясно: чтобы трупы не разлагались, их помещают в морозильник.

— Вот-вот, прямая отсылка к закону Аррениуса! А если температура близка, например, к температуре кипения жидкого азота, можно сказать, что химические реакции в принципе невозможны: все молекулы замирают. Ничего не испаряется, ничего не образуется, — если угодно, так, будто Господь остановил время.

Люси медленно покачала головой, надо было навести хоть какой-то порядок в скачущих мыслях.

— Холод, химия… Да, все это имеет прямое отношение к нашему делу.

— Похоже, да. Не знаю, есть ли и тут какая-никакая связь, но Аррениус месяцами жил зимой в Исландии, исследуя холод. Он привозил оттуда в Швецию пробы льда, чтобы сделать анализы с целью датировки. А знаешь, чего в Исландии особенно много?

— Вулканов?

— Угу, а стало быть, и скованного льдом сернистого водорода. А если я правильно понял, то лед и сероводород — два основных элемента вашего расследования.

— То есть эти трое ученых прямо связаны с пресловутой рукописью, из-за которой случилось столько смертей, так?

— Либо все трое, либо кто-то один из них, знакомивший двух остальных с результатами своей работы. Да, конечно, они могут быть прямо связаны с рукописью, иначе с чего бы их фотографию поместили между страницами этой тетрадки?

— Еще что-нибудь удалось выяснить?

— Пока нет. Но я хочу еще порыться в этой истории с пробами льда в Исландии. Должны были остаться какие-то следы, научные отчеты в старых архивах, типа того. Дай мне еще несколько дней.

Энебель поблагодарила Фабриса и вернулась на третий этаж дома 36 по набережной Орфевр. В отведенном им кабинете оказалось пусто. Компьютеры включены, на столах — документы, кажется, что все брошено в разгар работы… Но куда же все подевались-то? А Шарко где? Неужели до сих пор не покончил со своими бумажками в административном отделе?

Она двинулась вдоль коридора и, подойдя к двери кабинета Белланже, услышала его голос, но, стоило ей постучать, за дверью сразу же стало тихо. Начальник их группы открыл ей только несколько секунд спустя.

Лицо у Никола было смертельно бледным. Заглянув через его плечо в комнату, Люси увидела там Робийяра и Леваллуа, сидевших за столом рядом с включенным эпидиаскопом, который отбрасывал на противоположную стену прямоугольник света. Коллеги Люси выглядели так, словно только что пережили глубокий обморок, а Леваллуа шумно вздохнул, проведя по лицу руками.

— Что тут у вас такое происходит? — удивилась Люси. — Сам дьявол вам явился или как?

— Да почти…

Белланже колебался. Он все еще стоял в проеме двери, не пропуская Люси в кабинет, и был похож на космонавта, которого минуту назад вытащили из центрифуги после проведенной там ночи…

— Новости из Шамбери. Этот монах, ну, то есть аббат Франсуа Дассонвиль, действительно причастен к делу.

Люси сжала кулаки:

— Нисколько в этом не сомневалась.

— При обыске в его доме нашли тщательно припрятанную пачку фотографий, ужасных, чудовищных. На них — дети… И я не знаю, стоит ли после вчерашнего происшествия в лесу…

Люси больше не слушала.

Она оттолкнула Белланже и ворвалась в комнату.

Гарж-ле-Гонесс [31].

Спальный район. Унылые многоэтажные дома. Велосипеды, горшки с засохшими растениями, пластмассовые Деды Морозы, привязанные к перилам маленьких балкончиков. Шарко влетел в холл чуть менее уродской, чем остальные, башни, в которой, по словам Мадера, жила Глория Новик, бросился, толкнув парнишку, который курил на ступеньках косячок, вверх по лестнице, на пятом этаже, задыхаясь, постучал в дверь и, не дождавшись ответа, нажал локтем на ручку.

Дверь распахнулась.

Он подумал, что дверь не зря открыта, что здесь его ждут, и осторожно, понимая, как легко попасть в ловушку, прошел в прихожую. Без оружия он чувствовал себя мальчишкой, которому отовсюду грозит опасность, хотя, с другой стороны, вся эта цепь загадок, все эти кусочки пазла, которые надо было сложить в картинку, давали понять, что необходимости в оружии нет. Во всяком случае — пока.

Чего от него хотела Глория? Неужели она с самого начала участвовала во всем этом маскараде? Нет, как можно в такое поверить… И как удержаться и не представлять себе другое — ужасное, самое страшное, постоянно всплывающее в сознании.

В квартире-студии вроде бы все было в порядке. Одежда, книги, безделушки… Чувствовалось, что тесно, что не хватает места. В те времена, когда Шарко еще знался с Глорией, она работала кассиршей в супермаркете и пахала как ненормальная, чтобы вылезти из нужды. Храбрая девчонка, но ей никогда не везло в жизни. Лоик Мадер — лишнее тому доказательство.

Шарко ни до чего не дотрагивался, не хотел оставить отпечатки. Сердце у него сжалось, он прошел в спальню. Кровать была застлана, в углу он заметил несколько пар обуви и кое-какую одежку. Так… вот рамка с фотографией… это арестант… Должно быть, Глория по-настоящему влюбилась, если так держится за человека, которому еще пятнадцать лет сидеть за решеткой. И другая фотография — здесь сама хозяйка квартиры на берегу моря, красивая женщина под сорок, в самом расцвете. Женщина, которой удается успешно скрывать годы, проведенные на панели. Вот только этот шрам — от него ей вовек не избавиться…

Комиссар заглянул в ванную и именно там обнаружил один из ключей к тайне.

На зеркале было написано губной помадой: «2° 21′ 45″ E». Вторая часть координат GPS-навигатора. Почерк ровный, четкий. Женский. Чтобы так аккуратно написать, требовалось потратить время.

Шарко записал координаты и вышел из квартиры, где пробыл меньше пяти минут. Не забыл закрыть за собой дверь. Спустился, сел в машину, внес в собственный навигатор новую информацию, дополнив ту, что была найдена на приклеенной к контейнеру для мороженого бумажке. Теперь получилось: «48° 53′ 51″ N; 2° 21′ 45″ E».

Сработало! Навигатор обозначил направление — самая окраина квартала Порт-де-ла-Шапель, Восемнадцатый округ Парижа. Маленькая карта на мониторе показывала, что конечная точка маршрута находится не на шоссе, а поблизости от железной дороги.

Он сорвался с места, повинуясь голосу из навигатора. Внутри его все кипело: этот голос казался ему голосом его противника, и противник играл с ним, манипулировал им! Шарко подумал о внезапно вернувшейся в его мир Глории. Она столько значила когда-то для него и для Сюзанны… Слишком много воспоминаний теснилось в голове, слишком много и чересчур сильно ранящих…

Комиссар ехал с серьезным превышением скорости и полчаса спустя приблизился к месту назначения. Обогнул круглую площадь, и пейзаж изменился. Прямые и оживленные городские улицы уступили место дороге, которая тянулась вдоль бесконечных товарных складов и пакгаузов, вдоль стоянок, принадлежавших транспортным компаниям. Везде — машины, замершие, выстроившиеся гуськом у причалов для погрузки. Бесконечные поля асфальта, пустые проезды, где белый снег основательно исчерчен следами шин. «Рено-21» двигался теперь по промышленной зоне, вот-вот уткнется в тупик. Все. До цели, обозначенной на навигаторе, осталось еще с полкилометра, но на автомобиле туда не подъедешь, надо идти пешком.