Эва Хансен - Цвет боли: шелк

— Ладно, — согласился Магнус сонным голосом.

Отключившись, Линн вздохнула:

— Ну и хорошо. Придет Петра — сама подзатыльников надаю. Всех перепугала.

Осе сообщила не слишком утешительные факты: Петра позвонила отчиму в день своего исчезновения, быстро сказала, что будет поздно, потому что встретила друга. Потом прислала эсэмэску, что у нее садится телефон, обещала зарядить и позвонить снова. Но не звонит, сама на звонки не отвечает, ее телефон вообще выключен, и определить его местонахождение невозможно.

Фриде действительно было не до Линн и телефона Флинта, она даже не спросила, зачем подруге этот номер.

Просто с утра у Густава было настроение заниматься извращениями, тем более суббота и никуда идти не нужно. Он вдруг потребовал, чтобы она не смела одеваться, вернее, обнаружив, что одета, бесцеремонно снял с нее джинсы и трусики, расстегнул и стащил бюстгальтер, оглядел и согласно кивнул:

— Вот так можно. Футболку можешь оставить, если тебе неудобно голой.

Фрида порадовалась, что надела его футболку, которая все же слегка прикрывала бедра. Но оказалось, радуется рано, об этом можно бы догадаться по хищному взгляду, который бросил на полуголую подругу Густав.

Так и есть, заявившись на кухню, он скомандовал:

— Ну-ка, иди сюда.

— Я пирог готовлю, — показала Фрида перепачканные мукой руки. — И вообще, это негигиенично…

Конечно, она имела в виду секс в кухне.

— Гигиеной будешь заниматься в душе. Подойди и встань на колени.

Вообще-то Фрида только что замесила тесто и готовилась его раскатать, даже скалку достала и стол протерла. Потому и руки в муке.

Но не подчиниться не рискнула, хочет выпачкаться и он, пожалуйста.

Подошла и встала. Но только Густав взялся за «молнию» своих джинсов, как раздался звонок в дверь, это сосед заглянул за чем-то на минутку. Фрида даже не смогла сообразить, за чем именно, потому что Густав приказал:

— Стой так, не поднимайся с колен!

Она стояла посреди кухни в неприглядном виде, а он беседовал с соседом в прихожей. Еще шаг, и тому оказалась бы видна девушка в футболке, но без джинсов. Минуты тянулись, как часы, когда сосед ушел, Фрида от напряжения взмокла, зато заработала похвалу от вернувшегося в кухню Густава:

— Молодец, учишься подчиняться.

Он снова взялся за джинсы.

— Открывай рот. Руки в стороны, чтобы меня не выпачкать!

Она стояла на коленях в нелепой позе, раскинув руки в стороны, и делала ему минет. Но делала уже уверенно. Густав активно помогал, как обычно, держа ее за волосы. Кончая, всадил член так глубоко, что она все же чуть не задохнулась. Некоторое время постоял, отдыхая, потом резко освободил ее рот, поднял на ноги и, напирая, заставил отступить к столу.

— Но там…

— Опять про гигиену?

Густав подсадил Фриду на стол, заставил лечь.

— Ноги подними.

Теперь в дело вступил его язык. Фрида извивалась от возбуждения и кончила бурно и быстро. А Густав вдруг с любопытством оглядел лежащую в столь пикантной позе девушку:

— Ты бы себя видела. Блеск! Подожди, грех не воспользоваться.

Огляделся в поисках чего-нибудь, заметил скалку, ручка которой весьма подходила размерами и толщиной, взял бутылочку с оливковым маслом… За неимением под рукой лубриканта сгодилось и масло. Щедро смазанная ручка скалки довольно легко вошла в столь же щедро смазанное анальное отверстие распятой Фриды.

Та ахнула, но не противилась. Одна рука двигала скалку, вторая нырнула во влагалище и принялась теребить клитор. Накатывала новая волна оргазма. Кровь прилила к лицу, заметив это, Густав резко вытащил скалку и заменил ее своим членом. О, как они кончили!..

Он долго не вынимал член из нее, замер, все вздрагивая и вздрагивая, при этом стиснув ее грудь до того, что остались следы от пальцев.

— Как же у тебя там тесно и приятно…

Снял ее со стола, шлепнул по ягодицам:

— Вот теперь можешь заниматься своей гигиеной.

Внутри все болело, но эта боль ей нравилась. «Мазохистка!» — обругала себя Фрида.

Густав вслед снова приказал:

— Только футболка!

Когда спустилась вниз после душа, удивившись тому, что Густав не пришел, как обычно, следом, чтобы не упустить возможность потискать ее под струями воды, тот сидел тоже после душа с одним полотенцем вокруг бедер. Протянул руку:

— Иди сюда.

Но не посадил на колени, а встал сам, улегся на ковер и приказал:

— Устраивайся сверху.

Фрида в который раз изумилась: как же быстро он восстанавливается!

— Смажь, — в руках баночка с лубрикантом.

Пришлось смазывать.

— Теперь садись.

Больно, конечно больно, несмотря на лубрикант, но ощущения совсем иные. Тем более пальцы одной его руки уже взялись за ее грудь, а второй нырнули к клитору. Тот и возбуждать не пришлось, уже вспух.

Фрида всхлипывала, кажется, о чем-то просила, едва сдерживалась, чтобы не орать в полный голос. Кончая, Густав насадил ее на себя так, что едва не закричала. Но он держал, не позволяя подняться.

И снова долго вздрагивал, все держа ее за бедра.

— Теперь только так. Минет и анальный. А для тебя будем вставлять вибраторы.

— Ты повредишь мне все внутри, — неуверенно возразила Фрида, с трудом слезая. Ей тоже очень понравилось, но она была разумной…

— Чаще делай минет. Трудно, что ли? Подошла, расстегнула молнию, доставила удовольствие и заработала благодарность.

— Я не шлюха!

— Большинству женщин в умении доставлять удовольствие до шлюх очень далеко. Тебя пока заставил минет сделать… И ты до сих пор боишься признаться, что тебе самой нравится. Пойдешь со мной в душ или немного постоишь закованной в какой-нибудь сложной позе? Давай?

Он увлек Фриду в комнату, напичканную разными прибамбасами, поставил к козлам, перегнул через них и едва успел прикрепить наручники.

Вот в этот момент и зазвонил телефон.

— Это Линн, что-то случилось, — жалобно смотрела на Густава Фрида.

Тот поморщился, прикладывая телефон к ее уху. Потом поинтересовался:

— Что ей нужно?

— Номер Флинта.

— Я отправлю и выключу твой мобильный. И чтоб больше не смела включать, когда дома!

Пока он возился с телефоном, Фрида стояла, перегнувшись через козлы.

— За такую отсрочку накажу.

— Но я же не виновата…

— Ты когда научишься не оправдываться, а покорно принимать наказание?

— Густав, я не резиновая кукла.

Он вдруг поднял ее голову за волосы:

— Ты хуже. Той я бы сейчас всадил в горло и не спрашивал.

Он ушел мыться, а она осталась стоять. От обиды на глаза навернулись слезы.

Сколько простояла, не знала, но вдруг вспомнила, что ему нужно куда-то ехать, несмотря на выходной, потому и встали рано. Что, если оставит в таком виде? Густав может. Внутри росла паника и… возбуждение. Его вызывала фраза «всадил бы в горло».