Эва Хансен - Цвет боли: шелк

Стоило закрыться двери, как Кевин прошипел:

— Вот гад, а?! Надо узнать, с кем был, и сдать его мужу.

— Женщина пострадает, — напомнил со вздохом Вангер. — Лучше займись ремонтной мастерской. Выясни, там ли катер, хотя, думаю, он не стал бы лгать, зная, что мы проверим. Узнай, как велики повреждения и как давно ремонтируют.

— Угу.

Слова Флинта о ремонте катера и его сроках подтвердились и никакого сомнения не вызывали. Рассерженный муж постарался привести катер в неремонтопригодное состояние.

Кевин возмущался:

— Во дурак! В следующий раз его самого приведут в такое состояние.

Но у них уже была новая зацепка. Еще утром Вангеру позвонил Магнус, посоветовав посмотреть предпоследнюю страницу списка владельцев катеров.

— Даг, каждый десятый катер имеет такой номер. Если бы была видна первая цифра, было куда легче. Посмотри предпоследнюю страницу, там есть интересное имя…

Вангер просмотрел, усмехнулся:

— Ты прав, интересно. Но у него алиби.

— Надежное? Такие совпадения бывают редко.

— Спасибо, Магнус. Проверим.

Кевин возвращению к старым версиям даже обрадовался:

— Я же говорил! Этот Мартин гнусь еще та…

Вангер оборвал его:

— Кевин, если я еще раз услышу, что ты кого-то обзываешь или даешь определения, кто преступник, а кто нет, до того, как такое определение даст суд, ты будешь искать другое место работы. Ты меня понял?

— Да, — смутился Эк.

— Отправляйся к консьержу и возьми записи камер за нужный день, но ни о чем не расспрашивай. Ты не умеешь держать свои мысли при себе, потому ни в какие разговоры не вступай, просто продемонстрируй разрешение на изъятие записей и все.

— Да.

— Кевин, я не шучу. Ты официальное лицо и не имеешь права высказывать то, что придумал. Не хочешь навлечь на себя неприятности — лучше держи язык за зубами. Иногда болтливость может навредить сильнее, чем потерянные улики.

Пока Кевин беседовал с консьержем, Фрида занималась машиной Мартина в день исчезновения Петры. Она и сама не могла бы объяснить, что именно не давало покоя. Вот эта машина перед домом Мартина, рядом веселая компания, включая его самого, вот на Эресундском мосту, все верно, а вот фотография развеселой компании возле бара «Каласет» в Копенгагене, которую Мартин предоставил в качестве доказательства, что провел день именно там. Видно, конечно, не ах, но машина и сам Мартин просматриваются. И приятели подтвердили его алиби.

— Зачем тащиться в Копенгаген, чтобы сидеть в баре со шведской кухней? — недоумевала Фрида. — Наверняка они и в Вене ищут такую же.

Пыталась вспомнить что-нибудь о самом баре, но, кроме дерева в кадке у спуска в полуподвал и красно-брусничных стен, память ничего не сохранила. Проезжая ли улица? Если нет, то этих могли оштрафовать, значит, будет подтверждение. Но они были там вечером, даже ночью, нарушение могли и не заметить.

Открыла карту Копенгагена, убедилась, что улица Вендерсгейт проезжая, хотя и односторонняя. Фрида искала и искала зацепку, чтобы либо подтвердить правоту заявления Мартина, либо опровергнуть. Что-то, чего она никак не могла уловить, не давало покоя, и Фрида прекрасно знала, что эту важную деталь обязательно надо найти, подсознание уже заметило то, чего сознание понять еще не смогло.

И вдруг она замерла, увеличила снимок, переместилась от центра в сторону… Снова приникла к экрану.

Когда Кевин вернулся в кабинет, Фрида встретила его вопросом:

— Кевин, Магнус умеет улучшать качество изображения при увеличении фотографии. Ты можешь?

— Обижаешь! — фыркнул Эк, и через полминуты у нее было отличное изображение интересующего лица.

— Ну и рожа! Чья это?

— Кто-то из приятелей Мартина.

— Что тебя беспокоит?

— Не могу понять, что-то здесь не так, — вздохнула Фрида. — А что у тебя?

— Сейчас посмотрим. Даг запретил беседовать с консьержем, велел только забрать записи. Вот этот день… Да, машина Мартина с утра у дома, вот его приятели. — Кевину очень хотелось сказать «уроды», но сдержался.

На видео все садились в машину и отправлялись куда-то, судя по заявлению Мартина в Копенгаген, покутить. Алиби Мартина подтверждалось — он действительно был с друзьями в Копенгагене, машину зафиксировали камеры на мосту, а потом была сделала фотография возле копенгагенского бара. Видео подтверждало то, что предоставил и сам Мартин на фото.

Нашлось и то лицо, которое Кевин обозвал рожей.

— Есть еще записи, когда они приехали?

— Да, вот.

Это было уже через день — все в обратном порядке: машина вернулась, все выбрались, прощались, шутили и расходились. Мартин отправился в дом, а водитель повез приятелей, видно, по домам.

— Что и требовалось доказать, — произнесла Фрида с заметным удовлетворением и откинулась на спинку стула, сладко потягиваясь.

— Что ты там увидела?

— Смотри, на снимке, который нам дал Мартин, у этого человека усов нет, а через день в Стокгольме уже есть. Сбрить усы можно вмиг, а вот отрастить…

— Думаешь, наклеены?

— Нет, думаю, фотография из Копенгагена старая. Надо разыскать этого типа и выяснить, что у него с усами.

— Сейчас выясним…

Когда через полчаса Даг заглянул в кабинет к Эку, Фрида и Кевин голова к голове разглядывали какие-то снимки.

— Что нашли?

— Мартина не было дома в ночь убийства Карла Сандберга, а фотография, которую он предоставил в качестве доказательства своего загула в Копенгагене в день исчезновения Петры, в действительности сделана много раньше.

— Как вы это выяснили?

— По усам! — бодро заявил Кевин.

— По чему?

— У его приятеля на снимке усов нет, а сейчас они есть.

— А на фотографии разве даты не было?

— Нет, снимок сделан телефоном, там не всегда выставляют даты.

Фрида рассмеялась:

— Он потому ее и дал, что не нашел никакого другого снимка без даты! А этот старый.

— Значит, это Мартин привез Петру Торстейну…

Кевин замотал головой:

— Зачем ему Петра? Не понимаю.

— Петра заявила права на свою долю наследства. Большую долю. Мы считали, что заинтересованы только Ларс и Линн, но забыли про Мартина. Ему совсем не нужна еще одна совладелица замка.

— Но почему не убили, а столько времени насиловали? — Фрида даже поежилась, вспомнив шрамы Петры.

— Мы же не знаем, какие отношения у Торстейна и Петры, может, они были любовниками? Петра мазохистка, ее и Адлер мучил тоже. Может, она сознательно отправилась к Торстейну по зову страсти, так сказать? А потом все не так пошло.

И снова Фрида ежилась. Хорошо, что Вангеру в голову не приходит, что она тоже занималась этим. Откуда Фриде знать, что Вангеру об их отношениях с Густавом все известно, нет, конечно, Густав не делился подробностями использования вибраторов или способом вынудить Фриду сделать минет, но о характере самих отношений, как и о том, что они прерваны, Даг знал.