Бекки Мастерман - Прятки со смертью

Мопсы резвились и тявкали.

— Эй, ребята, это всего лишь ваш дядя Макс, — сказала я, открывая сетчатую дверь.

— Карло дома? — спросил он, заходя и спокойно осматриваясь: так делаешь, когда знаешь людей достаточно хорошо и уверен, что принесенный тобой шум не причинит им беспокойства.

— Проверяет стоимость джина в «Уолгринз». Ты заглянул на партию покера или пофилософствовать?

Макс и Карло познакомились на домашней вечеринке, сразу нашли общий язык и стали, может, даже лучшими друзьями, чем Макс и я. Раз в месяц они собирались вместе и делились друг с другом тем, что знали о Бертране Расселе и Техасском холдеме. [5] Техасский холдем — одна из самых популярных разновидностей покера в мире. Макс обладал прекрасным системным мышлением. Карло неизменно проигрывался до нитки.

Сегодня Койот не ответил сразу, а помедлил, нагнулся, почесал большим пальцем каждого благодарного мопса меж выпуклых глаз, сдвинул в сторону одну из двух слишком ярких пурпурных подушек, вытянувшихся вдоль спинки дивана, и уселся. Он бывал здесь часто и уже не стал потешаться над павлиньими перьями Джейн в восточной вазе, а взял в руки поваренную книгу, что я листала, и понюхал пятно на рецепте хлебного пудинга.

— Как твои успехи в выпечке?

— Меня по-прежнему приводят в уныние ингредиенты типа «крем фреш». — Я забрала у него книгу, с хлопком закрыла ее и отложила на кофейный столик. Что-то в Максе заставило меня остаться стоять. — Хватит темнить, выкладывай.

Он вздохнул, сделал несчастное лицо, но это выражение было его «по умолчанию», так что я пока еще не слишком встревожилась.

Не слишком. Прожив столько в мире, где новости, как правило, были дурными, я спросила:

— А зачем тебе надо знать, где Карло?

Хмурый и собранный, словно на задании, Макс опять проигнорировал вопрос. Он протянул руку поочередно к каждому из мопсов, атаковавших его с флангов. У меня шевельнулось странное чувство, что он словно прикрывается ими на случай, если я в него чем-нибудь швырну.

— Мы задержали серийного убийцу, — наконец ответил он.

Я столько лет пробыла «в деле», но эти слова, как и прежде, привели нервы в легкий трепет.

— Великолепная работа. Кто?

Он заговорил… осторожно, как бы с опаской, напомнив актера, еще не до конца вызубрившего роль:

— Дальнобойщик, зовут Флойд Линч. Пограничный патруль подобрал его пару недель назад на девятнадцатом шоссе милях в семидесяти от границы. Он шел в Лас-Вегас с грузом видеопокер-автоматов. Стандартная проверка документов, но с ними была собака-кадавр, которая подняла тревогу… В машине нашли тело женщины.

— В трейлере?

— Нет, трейлер с покерными автоматами оказался чист. Тело обнаружили в кабине. Управление шерифа и ФБР вызвали на место.

— Труп опознали?

— Еще нет. Дальнобойщик говорит, она нелегальный иммигрант.

С помощью собак обычно отыскивают иностранцев, которые пытаются пересечь пустыню. Пока он переводил дух, мой мозг напряженно работал. Я пыталась вычислить, почему с этим рассказом Макс пришел именно сюда.

— Теперь припоминаю. Кажется, я видела это в новостях. Дело быстро заглохло.

— Вроде как по вине ФБР.

— Но это случилось две недели назад.

— Расследование Бюро забрало себе.

— У него были приводы в полицию?

— Ни одного. Кроме штрафа за нарушение ПДД, никакого криминала.

— Хочешь диет-колы? — Не дожидаясь ответа, я прошла через просторную комнату в кухню и достала из холодильника две банки. — Я так понимаю, ты здесь, потому что жертва имеет какое-то отношение ко мне?

Макс помолчал, а затем, проигнорировав мой вопрос, продолжил:

— О самой жертве информации немного. Тело мумифицировано.

— «Все чудесатее и чудесатее». Запах сильный?

— Нет.

Я кивнула, делая мысленную пометку пополнить запасы сельдерея, прежде чем закрыла дверцу холодильника.

— Он признался в ее убийстве?

— Поначалу нет. Сказал, что нашел тело прямо на обочине, что одежда на трупе была в лохмотьях, обувь уже украдена, что это нелегальная иммигрантка, которая не смогла пересечь пустыню. Он сказал, что просто «пользовал» ее.

— «Пользовал». Мерзость.

Однако ничто из услышанного не объясняло, почему помощник шерифа так подробно все это мне выкладывал. Не говоря уже о том, зачем вообще это делал. Мог бы просто как-нибудь позвонить в свободную минутку и рассказать, а не приходить специально. Сбоку на моей шее дернулся нерв. Я протянула банку с колой Максу и открыла свою, но все еще не могла заставить себя сесть.

— Из того, что я слышала, на дело серийного убийцы не тянет. Жертва одна, он отрицает, что убил ее. — Не было нужды говорить Максу, что это тянет лишь на тяжкое уголовное преступление четвертого класса — надругательство над трупом. Скромный тюремный срок. — Не возьму в толк, какое, к черту, это имеет отношение ко мне? — Я отпила из банки.

— Когда криминалисты проверили машину, они нашли тайник с альбомом для вырезок и журналами. — Здесь Койот, как мне показалось, взвесил свои слова более тщательно, если это было возможно. — И с открытками.

Немного колы пролилось на ковер Джейн: моя рука дернулась.

— Адресованными, надписанными? — спросила я.

Он покачал головой. Я пожала плечами:

— Куча народу покупает открытки. Даже дальнобойщики.

Он шумно вздохнул и сказал:

— Все журналы были со статьями об убийствах на Шоссе шестьдесят шесть.

«Шоссе-66». Самое крупное в моей карьере дело об убийствах на сексуальной почве. Дело, закрыть которое мне не удалось. Дело, в котором я потеряла молодого агента, ставшего последней известной следствию жертвой убийцы. И единственной, кого так и не нашли. Мне не хотелось задавать напрашивающийся вопрос — тот, на который я семнадцать лет мечтала ответить. Вместо этого я сказала:

— А, фанат. Этот, как, ты сказал, его имя?

— Флойд Линч.

— Он мог быть фанатом: даже у серийных убийц есть фанаты.

— Похоже, журналы в самом деле повлияли на него. Знал он много, в том числе имена жертв.

— Все это говорили в новостях.

— И писали в журналах: «Я перерезал ей ахиллесово сухожилие, чтобы она не смогла убежать, я изнасиловал ее, потом задушил медленно и почувствовал, как податлива косточка в ее горле…»

— Это тоже было в новостях. К тому же он мог и нафантазировать, что-то добавить от себя.

— «…я отрезал ей правое ухо».

А это уже ломало версию, которую я выстраивала. Никто, кроме правоохранительных органов, не знал, какие были у киллера трофеи. И отрезанных ушей так и не нашли.

— Такие подробности мы скрывали, — призналась я.

— Вот что мне рассказали. — Нервничая все заметнее, Макс поерзал на диване и прочистил горло.

Голос его, однако, зазвучал мягко и спокойно. Ненавижу, когда так делают. Это недобрый знак.