Александр Варго - Ожившие

Катер неторопливо рассекал морскую гладь, оставляя после себя пенящийся след, расходящийся волнами. Возле самой воды верещали чайки, перепархивая с волны на волну. Изредка одна из них резко ныряла вниз, чтобы схватить какую-нибудь нерасторопную рыбешку. Неожиданно из воды вырвалось что-то неуловимо-быстрое, с непропорционально большим хвостом, мелькнув стальным телом. Схватив на лету зазевавшуюся птицу, рыбина скрылась под водой, махнув на прощание узким, как лезвие, хвостом.

Татьяна с изумлением смотрела на то место, куда только что нырнула рыба. Испуганные чайки моментально поднялись в небо и раздраженно перекрикивались, кружа в воздухе.

— Похоже на морскую лисицу, — сказал Эдуард, наблюдавший за столь внезапным нападением на чайку. — Это их стиль.

— Офигеть, — только и смог промолвить Вячеслав и, покачиваясь с непривычки, направился к корме.

— Жаль, сфотографировать не успела, — сказала Татьяна.

— Подожди, еще успеешь, — засмеялся Эд.

— Смотрю, ты не расстаешься с кепкой.

— А ты — с джинсами, — парировал Эд, и они улыбнулись.

— Ты хотел, чтобы я отправилась в эту поездку в вечернем платье? — смешно наморщила носик Татьяна.

— Просто я никогда не видел тебя в платье, — признался Эд. — Ты где-то работаешь? Помню, ты вроде отлично шила.

— Нет, я из-за зрения оставила это дело. Так, иногда, если захочется. У меня филиал «Глэндфилд», итальянской одеждой занимаюсь.

Некоторое время они молчали, потом Эд сказал:

— Пойду посмотрю лапу этой бедняги.

Он мягко подошел к псине, калачиком свернувшейся возле анкерка [8] От нидерл. anker — деревянный бочонок, входит в снабжение шлюпок и служит для хранения запасов пресной воды. .

— Не бойся, — ласково проговорил он, когда собака подняла всклокоченную голову и подозрительно уставилась на незнакомца. Его располагающий вид и ровный голос подействовали на нее успокаивающе, и животное только внимательно смотрело, как этот странный человек осматривал больную лапу.

Когда Эд выпрямился, лицо его было озабоченным. Он быстро направился в рубку, где у пульта управления как столб стоял Папаша Дриппи.

Татьяна не слышала их разговор, но в какой-то момент до ее слуха донесся возмущенный голос грека. Спустя несколько минут Папаша Дриппи подозвал одного из юношей, отдал ему какое-то приказание, и вскоре тот принес Эдуарду какие-то тряпки и большую бутыль с пресной водой.

— Что ты собираешься делать? — спросила Татьяна.

— У нее застарелая рана, — пояснил Эд, засучивая рукава. — Может начаться заражение. Слава, не одолжишь мне немного виски?

— Я? Виски для этой шавки? — изумленно спросил Вячеслав.

— Я же знаю, что ты дашь, ведь у тебя есть сердце, — сказал Эд, и Вячеслав молча протянул другу сумку и отошел в сторону.

— Ты будешь вести себя спокойно? — обратился Эдуард к собаке. — Ну, тихо, тихо…

Через несколько минут все было кончено, и псина недоверчиво рассматривала умело перевязанную лапу.

— Странно, она только взвизгнула, и все, — призналась Татьяна. — Я боялась, она начнет кусаться.

Споласкивая руки, Эдуард глянул на собаку и сказал нарочито строго:

— Во всяком случае, теперь ты стоишь пятьдесят баксов.

— То есть? — не поняла Татьяна.

— Я купил эти тряпки и свежую воду для псины, — с неохотой сказал он.

— Он что, с ума сошел?! — не поверила Татьяна и чуть ли не с ненавистью посмотрела в сторону Папаши Дриппи. — Это же его собака!

— Она для него ничто, — пожал плечами Эд. — Если жизнь человека в здешних местах стоит не больше плевка, то что тогда говорить о животных?

Они удалились уже достаточно от берега, как вдруг двигатель катера затих.

— Наверное, сейчас будет прикорм, — предположил Вячеслав. — А мы будем спускаться под воду в клетках?

— Вряд ли, — покачал головой Эд. — Я не вижу на борту клеток. Да и маловероятно, чтобы этот жмот раскошелился на акваланги — они ему попросту не нужны.

— Посмотрите вниз, — вдруг возбужденно сказала Татьяна. — Что это, медуза?

Мужчины выглянули за борт. В трех-четырех метрах от катера прямо у поверхности плавала громадная медуза, желеобразный купол которой напоминал прямоугольник. От купола отходили четыре пучка полупрозрачных щупальцев розоватого оттенка, настолько длинных, что их очертания размывались где-то в глубине.

— Это медуза-коробочка, — определил Эдуард. — Иногда ее называют морской осой. Насколько мне известно, она питается мелкими креветками.

— Она опасна? — спросила Татьяна, завороженно следя за медузой. Толстые щупальца медленно шевелились, и это вызвало у нее неосознанный страх.

— В общем, да, — сказал Эдуард. — В ее щупальцах спрятаны жалящие капсулы, которые в момент прикосновения впрыскивают через кожу яд. Иногда это приводит к остановке сердца. Говорят, одна взрослая медуза-коробочка имеет достаточно яда, чтобы убить трех человек.

— Не может быть, — фыркнул Вячеслав. — Вот эта слизь может завалить троих мужиков? Ерунда.

Эдуард не стал с ним спорить. Медуза плавно обошла катер справа и вскоре исчезла из виду.

Прошло еще десять минут, но никакого прикорма не было, двигатель молчал, а сам катер мирно дрейфовал на волнах. Подростки развалились на тунцовой вышке, свесив с нее худые босые ноги, и лениво перебрасывались фразами.

— Э-э-э… — протянул Вячеслав. — Че-то я не врублюсь никак, а где акулы? За что мы баблос этому одноногому бомжу отдали, а?

Эд молча прошел в рубку. Его изумлению не было предела, когда он увидел, что Папаша Дриппи как ни в чем не бывало дрыхнет в углу на каких-то коробках, храпя, как паровоз. Протез он отстегнул, задрав культю на стул.

Опешивший от такой наглости, Эд схватил хозяина судна за шиворот и, не обращая внимания на треск рвущейся рубашки, сильно встряхнул его.

— Lead the old tub [9] Заводи свою посудину (англ.). , — прошипел Эд прямо в лицо обалдевшему греку. Папаша Дриппи несколько раз моргнул и сипло выругался. Он высунулся из рубки, что-то зло крикнул юношам, и тех словно ветром сдуло с вышки.

Эд вышел на палубу. Хозяин судна одарил его ненавидящим взглядом, после чего проковылял к пульту управления и передвинул рукоятку акселератора вперед. «Бродбилл» дернулся, двигатель ожил, и катер понесся в открытый океан, быстро набирая скорость.

На палубе уже суетились подростки. Они притащили к борту уже знакомую бадью с прикормкой, после чего один из них принялся небольшим черпаком выплескивать «раби-даби» в воду. Татьяна скривилась — уж слишком «ароматной» была прикормка. Мешанина из крови, мелко порубленной рыбы и потрохов шлепалась в воду, оставляя за собой клейкую пленку.

Слушая звуки падающей на воду прикормки, Вячеслав раздраженно повел плечом. Черт, не для того он тащился в такую задницу, чтобы пялиться, как этот голодранец выливает в море какой-то понос!