Дж. Лэнкфорд - Святой самозванец

— Ты собираешься получить то, что хочешь, опять? Ты только и умеешь, что насиловать женщин, Сэм?

— Не говори так.

Мэгги зарыдала и стала хлопать себя по бедрам.

— Как может Джесс быть мертвым, Сэм?

Он схватил ее за руки, и Мэгги выгнула спину, охваченная страданием.

— Как? Как может мой сын быть мертвым?

Они услышали, как Феликс играет на пианино для Ариэль.

Мэгги чувствовала, что эти двое мужчин поймали ее в ловушку, для них она никогда не была на первом месте — все еще оставалась горничной. Мэгги соскочила с кровати, прикрывшись простыней, но не смогла придумать, куда бежать. Слушая звуки пианино Феликса, смотрела на узоры солнечных лучей на стене — на длинные, чувственные линии, напоминающие ягуара.

— Иди сюда, поговори со мной.

Она увидела на его лице страстное желание. «Да, он спас их от Брауна, но это был всего лишь отвлекающий маневр, пока не придет настоящий убийца».

Мэгги набросила халат и улыбнулась.

— Мне нужно выпить еще чашечку чая.

Когда она вернулась, Сэм кое-что изменил в комнате для гостей. Там стояла скамеечка для молитвы из прихожей, над ней висело распятие. Рядом горели свечи.

Мэгги замерла.

— Сэм, что все это значит?

Он казался разочарованным.

— Поставь чай. — Голос его звучал угрожающе.

— Что?

Сэм взял в руки Библию.

— Просто поставь чашку.

Мэгги захотелось убежать. Но она поставила чай и с вызовом посмотрела ему в глаза.

Он протянул Библию.

— Возьми.

— Что ты делаешь, Сэм?

Он повысил голос.

— Возьми эту Библию!

Мэгги содрогнулась, но ответила:

— Я не молюсь по приказу, твоему или чьему-нибудь еще.

Ей показалось, что Сэм угрожающе навис над ней с высоты всех своих ста восьмидесяти пяти сантиметров.

— Почему же, Мэгги?

Она заморгала и взяла Библию, решив подчиниться этой глупой игре.

— Ты по-прежнему веришь, что это книга Господа?

Мэгги всмотрелась в его красивое лицо. Может быть, Сатана испытывает ее с помощью Сэма?

— Что это за вопрос, мистер Даффи? Конечно, верю.

Сэм схватил ее за руку и подвел к распятию.

— Становись на колени.

Она гневно смотрела на него.

— Зачем?

— Просто сделай это! Я не приму отказа.

Женщина сердито повиновалась.

— С Библией в руке, на коленях перед крестом Господа, поклянись…

— В чем поклясться? В чем?

— Положи правую руку на эту Библию и смотри на крест.

— Сэмюэль Даффи, что это ты…

Он прогремел:

— Положи правую руку на эту проклятую Библию и смотри на крест!

Мэгги стало страшно, она подчинилась.

— Говори: «Боже, я обещаю не избавляться от нашего ребенка».

Потрясенная Мэгги попыталась подняться, но руки Сэма держали ее за плечи.

— Скажи это! Скажи: «Боже, я обещаю не убивать ребенка Сэма».

Теперь она зарыдала, понимая, что Шармина или целительница ее предали.

— Я не могу, я не могу…

— Скажи это, Мэгги.

Дверь распахнулась. Вошел Феликс. Он резко тряхнул головой, откинув волосы назад, будто потерял всякое терпение.

— Что это вы здесь делаете? Сэм, что ты делаешь с Мэгги?

Сэм заговорил тише:

— Если хочешь дышать и дальше, закрой эту проклятую дверь и занимайся своим делом!

Феликс вгляделся в Мэгги и спросил:

— С тобой все в порядке?

Это было не так, но Мэгги кивнула. Феликс вылетел за дверь и громко хлопнул ею.

— Скажи это, — настаивал Сэм. — Поклянись.

— Клянусь.

— Перед Богом.

— Перед Богом.

— Что я не убью нашего младенца.

— Что я не убью нашего младенца, — она посмотрела в злые глаза Сэма.

— Душой моего сына, Джесса, клянусь.

— Душой… ох, Сэм, я не могу.

— Скажи это! Скажи! — требовал он.

— Душой моего сына, Джесса, клянусь.

— Аминь.

— Аминь.

Тяжело дыша, Сэм смотрел на нее, потом провел рукой по подбородку.

— Я должен был это сделать. — Он прошелся по комнате, задул свечи. — Ты не в себе. Я не мог позволить тебе убить нашего ребенка.

Мэгги встала со скамеечки и осторожно положила Библию. Потом убежала в туалетную комнату и в ванную за ней, заперла дверь. Сбросила одежду и уставилась на свой живот.

На Библии, на коленях, она поклялась перед Богом. Потребует ли Всевышний, чтобы она выполнила это обещание? Ее изнасиловали. Мэгги закрыла глаза, зная, что могла отказаться. Сэм не причинил бы ей вреда, он просто кричал и злился.

По правде говоря, каждое слово этой клятвы было правильным. Она чувствовала себя цельным человеком, когда произносила ее, как тогда, когда носила Джесса, но этот младенец не он.

Она погладила живот и прошептала:

— Ну, хорошо. Хорошо, ты, который там. Бог, наверное, решил, что ты должен родиться. Кто-нибудь другой должен будет вырастить тебя, но на свет произведу я.

Мэгги включила воду, думая о том, как они с Сэмом вчера искали квартиру. Это была его идея. Она только хотела подыгрывать ему, пока не покончит с беременностью. Женщина встала под душ, сознавая, что все изменилось.

Если она собирается рожать, то не может лишить его права стать законным. Каждый ребенок имеет на это право. Ей все же придется выйти замуж на Сэма. Она случайно нашла квитанцию на его большой сюрприз к свадьбе: поездка на «Роллс-Ройсе» к отелю «Плаза», где забронирован люкс «Сентрал парк», красные розы, шампанское. Сэм мог себе это позволить, потому что они не устраивают прием, а венчание в церкви и священник были бесплатными. Он обещал ей дизайнерское свадебное платье. Как и когда — это было тайной.

Она смочила волосы, вспоминая слова доньи Терезиты, сказанные тогда, когда Мэгги призналась ей, что чувствует ненависть.

— Твои чувства идут от земли, — сказала знахарка. — Это материнские чувства самки ягуара, которая охотится за теми, кто убил ее детеныша.

Если Терезита так хорошо все понимает, зачем она рассказала Даффи о чае? Или это сделала Шармина?

Она представила себе Сэма в спальне, поздравляющего себя с тем, что перехитрил ее. Если он думает, что победил, то он ошибается. Сэм смог заставить ее выносить своего ребенка, но он никогда не получит ее.

Намыливаясь под душем, Мэгги посмотрела на груди, уже набухшие и более чувствительные. Если бы у нее был порядочный мужчина, она бы сейчас пошла к нему, но у нее только Сэм, который сломал ей жизнь.

В комнате для гостей, где Корал позже надеялась принимать Салати, она закончила одеваться к его приходу. Комната была обставлена изящной мебелью восемнадцатого века в стиле «чиппендейл», в ней имелся зеркальный потолок и стена, а также огромная кровать. Ее обставил Тео, и Луис пока ничего не изменил. Он сказал, что такую комнату трудно улучшить. Мужчины могли смотреть на себя, лежа в постели с красивыми женщинами, в обстановке, достойной королевских особ.