Джеймс Тейбор - Заледеневший

Вернувшись снова в комнату, Халли надела толстый шерстяной свитер и парку. Распихала по карманам шапку, перчатки, взяла запасной дайверский нож и налобный фонарь. Спустившись в лабораторию, чтобы взять еще кое-какое снаряжение, она пошла дальше, все еще никак не привыкнув к освещению коридора, срабатывающему согласно ее шагам. Она прошла мимо какой-то женщины, которая даже не подняла на нее глаз; мимо мужчины, набиравшего сообщение на телефоне. Он лишь мельком взглянул на нее. Халли не могла совладать с собой и оглянулась назад, после того как разминулась с этими двумя — никто за ней не шел, — и оборачивалась, пока шла по коридору.

Дойдя до ведущей в подземный этаж герметичной двери, девушка в последний раз оглянулась и не увидела ни одного светового пятна в только что пройденном коридоре. Она прошла через дверь, уверенная в том, что она здесь одна и что за ней никто не наблюдает.

Идя по главному подземному коридору, Халли старалась держаться вплотную к ледяной стене, рассчитывая на то, что это позволит не включать освещение в секциях коридора по мере ее продвижения вперед. Однако это не сработало, и освещение все равно включалось. C этим ничего нельзя было поделать, поэтому она решила идти как можно быстрее, чтобы оказаться как можно дальше от входа.

Все, что Халли наметила, надо было делать как можно быстрее, и не только для того, чтобы остаться незамеченной. Она не хотела рисковать и заходить за полярным обмундированием на склад, расположенный в другом конце станции. При переходе из жилой зоны, где температура поддерживалась на уровне пятидесяти четырех градусов, в подземный этаж, где было минус шестьдесят, у Халли перехватило дыхание. Но ее опыта хватало для того, чтобы не делать глубоких вдохов.

Зажав в руке дайверский нож, девушка бесшумной тенью шла по главному коридору, моля Бога о том, чтобы не забыть маршрут, по которому ее вел Грейтер, сопровождая во время экскурсии. Она хорошо помнила первый поворот направо, после которого был переход длиной в двадцать ярдов в боковой коридор. Теперь она уже не волновалась из-за освещения и, пройдя через этот коридор, повернула налево и перешла в другой. По этому коридору следовало пройти большое расстояние, затем свернуть в узкий проход, перекрытый тяжелым черным занавесом.

Зайдя за занавес, Халли включила налобный фонарь и расстегнула застежку-молнию на сумке. Харриет Ланеэн была в той же одежде, в которой умерла. Замерзшая кровь покрывала ее грудную клетку толстым красным панцирем. Лицо было бледно-восковым. На теле не наблюдалось никаких следов заиндевелости — влажность в этом помещении практически отсутствовала. Халли мысленно поблагодарила кого-то, кто закрыл ей глаза.

Она никогда не испытывала страха перед мертвыми телами, даже перед травмированными или изуродованными. Но эти тела были другими. Они в глубине ее души возбуждали нечто похожее на детский ужас, не выразимый словами и практически непреодолимый: страх того, что эти тела могут вдруг встать и взять ее с собой в свой нынешний мир. Халли с трудом удерживала себя от того, чтобы не отскочить от них и не броситься бежать.

Надев хирургическую маску и перчатки, взятые из лаборатории, девушка достала из карманов пластиковые пакетики и тампоны для взятия мазков из носовых ходов. Вставив один тампон глубоко в правую ноздрю Харриет Ланеэн, протолкнула его через носовые проходы в решетчатые пазухи до тех пор, пока не почувствовала, что тампон уперся в твердое препятствие. Она повернула в пальцах палочку с намотанным тампоном, затем осторожно извлекла его из носа и, положив в пластиковый пакет, спрятала в сумку. Повторила эту процедуру с левой ноздрей Харриет, а затем взяла аналогичные мазки у Дайаны Монталбан и Рокки Бейкон. Носовая кровь замерзла, но Халли рассчитывала на то, что эти тела пробыли в этом станционном морге не столь долго, чтобы холод уничтожил все следы патогенных микроорганизмов, присутствовавших в крови. Глядя на трех лежащих перед ней мертвых женщин, Халли сказала:

— Простите, но мне необходимо было это сделать. Думаю, вы бы одобрили мои действия. Спасибо вам за это.

Она застегнула молнию на сумке и вышла из морга, чувствуя, как прежний страх уходит. Но тут ее начало знобить так сильно, что пришлось сжать челюсти. «Насколько все-таки капризна и непредсказуема судьба, — подумала Халли. — Мне посчастливилось остаться живой в криопэге, для того, чтобы замерзнуть здесь».

Идя к моргу, она на каждом углу, где необходимо было повернуть, нацарапывала дайверским ножом маленькие стрелочки. И вот теперь, менее чем через пять минут, она уже стояла перед герметичной дверью, за которой находилась станция.

Лаборатория, в которой работали Эмили и Фида, располагалась на первом этаже, в отсеке «А», за герметичной дверью с предупреждающим знаком. Она постоянно была закрыта, но Мерритт еще при первой встрече дала Халли ключ. За свою жизнь доктор Лиленд видела множество микробиологических лабораторий, все они были практически одинаковыми, разве что большинство из них превосходили по размерам эту. Ряды белых настенных шкафов, две раковины из нержавеющей стали, верстак с установленным над ним колпаком вытяжной вентиляции. В центре на верстаке стояли автоклав, центрифуга, микроскопы, стойки для тестовых пробирок. Газовые горелки, эксикаторы, инкубационные шкафы.

За то время, которое потребовалось Халли на то, чтобы добраться до лаборатории, мелкие красные ледяные кусочки, прилипшие к тампонам, начали размягчаться под действием тепла ее тела. Девушка приготовила шесть чашек Петри с красным агаром в качестве питательной среды. С помощью стерильной проволочки, изогнутой в петлю и предназначенной для посева микроорганизмов, переместила то, что было на ватных тампонах, к краям и по несколько раз макнула каждый из тампонов в три отдельных секции на поверхности каждой чаши. Микробиологи называли эту процедуру «засеять газон».

Поскольку Халли не знала, что именно пытается вырастить, то не знала и оптимальной температуры инкубации. Многие патогенные микроорганизмы предпочитают температуру плюс восемьдесят шесть по Фаренгейту, поэтому Халли установила это значение на лабораторном инкубаторе и стала ждать, пока он разогреется до нужного уровня.

Ожидать чего-либо необычного прямо сейчас не имело смысла. Бактериям обычно требуется от двадцати четырех до семидесяти двух часов для колонизации питательной среды. Весьма возможно, патогенные микроорганизмы, присутствующие в крови, взятой с мазками, проявят большую интенсивность роста. Халли прошла в дальний конец лаборатории с намерением проверить образцы «Вишну», поднятые ею из криопэга. Биоматериал хранился в тридцатигаллоновом контейнере с водой из криопэга, которую добыл Жиётт в то время, пока она была под водой. Контейнер стоял в холодильнике — это был единственно возможный способ поддержать температуру, равную температуре воды в криопэге. Никаких изменений в добытом ею микроорганизме Халли не заметила и посчитала это хорошим знаком.