Джеймс Тейбор - Заледеневший

— И о чем вы с ним говорили?

— Об Эмили. Ее смерть потрясла его.

— А о чем-либо еще?

— Конечно. Мы говорили об их совместной работе. Об этом экстремофиле, который они обнаружили в криопэге.

— А о чем еще? — Видя, что Халли заколебалась, Зак еще сильнее подался вперед. — Послушайте, я знаю, что вы считаете меня придурком. Здесь вы правы. Я почти постоянно именно таким и являюсь. Но вы можете мне доверять.

Она посмотрела на него так же внимательно, как смотрел на нее он.

— Ну продолжайте. Или я выгляжу в ваших глазах обманщиком и лжецом?

Сперва Грейтер показался Халли придирчивым начальником-самодуром. Возможно, лжецом. Но это было раньше.

— Нет. Во время нашего серьезного разговора при первой встрече вы произвели впечатление человека, которого постоянно что-то тревожит. Я подумала, что, возможно, это чувство вины, но это было всего лишь предположение.

— Вы слышали это от Мерритт, так? А она не сказала вам, почему она сама оказалась на полюсе?

— Она сказала, что была научным работником, которого переместили на административную работу.

— До известной степени верно, — подтвердил Грейтер.

— Я не совсем понимаю.

— Подумайте сами. Пробирки, занимающиеся исследовательской работой здесь, могут достичь многого — как минимум скандальной известности, а может, даже и заработать денег, если их работы будут замечены кем-то из гигантов фармацевтики или другой промышленной отрасли. Но это не для Мерритт.

— Мне показалось, ей нравится ее работа.

— У нее была хорошая работа в ВОЗ, — сказал Грейтер.

— Во Всемирной организации здравоохранения?

— Да.

— Вы сказали «была». А что произошло?

— По слухам, она, работая в сфере предупреждения беременности, совершила ряд необдуманных поступков. Например, подвергла открытой критике кое-кого из высокопоставленных лиц в администрации Буша. И в католической церкви. И даже в ООН. Ну ее и уволили.

— И по этой причине ей нельзя доверять?

— Дело не в этом. Ее увольнение было горячей новостью всего несколько дней. Ей бы подыскать себе непыльную работенку в профессуре, а вместо этого она оказалась здесь и работает в этом ледяном «Алькатрасе» за семьдесят пять тысяч в год. Что-то тут не складывается. — Сложив руки вместе, Грейтер посмотрел на собеседницу. — Баш на баш, доктор Лиленд.

Халли поняла, что Зак имел в виду, но все еще колебалась. Просила ли ее Мерритт сохранить ее комментарии о Грейтере строго между ними? Нет, не просила. Но даже если и так, Халли все никак не могла решиться. Но ведь Грейтер был с ней откровенным. И платить ему надо было откровенностью.

— Ну хорошо. Она сказала, что вы слишком засиделись здесь и что вы… ну… несколько не в себе.

В первый раз она увидела, как он смеется. Смех его был недолгим, скорее даже не смех, а булькающее фырканье, но лицо стало веселым.

— Не в себе. Ха-ха. Вы с этим согласны?

— Нет.

— Ну и дальше?

— Она упомянула об аварии на субмарине. И о том, что произошло потом.

Веселость сошла с лица мужчины, но, к удивлению Халли, не сменилась гневом. Его обтянутое кожей лицо стало печальным.

— Так это правда?

— Правда.

— И то, что произошло между капитаном и вашей женой?

— Правда. Все правда.

— А дети у вас были?

— Слава богу, нет. Морская служба не располагает к увеличению семьи. — Опустив голову, Зак посмотрел на свои кровоточащие красные руки.

Как он говорил? Все еще могу играть… Но уже не в темпе аллегро. Халли занимала мысль о том, что еще он больше не мог делать. Или чувствовать.

— Мистер Грейтер, я соболезную тем парням на вашей субмарине. И вам. Мой отец закончил Уэст-Пойнт в шестьдесят шестом. Во Вьетнаме он вел своих парней в бой и многих потерял. Сейчас он на Арлингтонском кладбище, но эти парни постоянно были с ним до самой его смерти. Эта боль никогда не проходит.

— Нет. Она никогда не проходит. — Зак глубоко вздохнул, потер глаза и посмотрел на нее так, словно видел впервые. — Черт возьми, значит, вы — армейский отпрыск. Мне следовало догадаться…

«Господи, — подумала Халли, — и что теперь?»

— «Лупи флот!»

Несколько секунд Грейтер пристально смотрел на нее, затем улыбнулся:

— «Лупи армию».

— А вам известно про «Вишну»? — спросила Халли.

— Буддистский бог чего-то, верно?

— Индуистский бог-творец.

— Да? А что конкретно мне должно быть известно?

— Агнес Мерритт говорила, что она вкратце рассказывала вам о том, чем занимались Эмили и Фида.

— Она говорила, что они нашли что-то, растущее подо льдом, и принесли образцы этой культуры в лабораторию.

— И больше ничего?

— Я спросил ее, является ли эта культура взрывоопасной, может ли обжечь или отравить кого-то. Она ответила, что нет. Больше меня ничего не интересовало.

— Она не рассказывала вам о предмете исследования? Не упоминала, почему они назвали эту культуру «Вишну»?

— А зачем мне это знать? Это не моя работа. Мерритт руководит пробирками и наукой. Я управляю станцией и отвечаю за жизнь людей. Абзац, точка, конец рассказа.

Халли засмеялась.

— А что здесь смешного?

— Точка, абзац, конец рассказа.

— Когда я последний раз читал, точка была в конце абзаца. Согласны?

— Согласна, но… — Девушка снова засмеялась.

— Ну а что смешного сейчас?

— То, что мы можем оказаться в центре всей случившейся неразберихи и будем спорить о порядке слов в этой банальной фразе.

— Что вы хотите этим сказать?

— Да то, что у нас, вероятно, больше общего, чем каждый из нас готов признать.

Зак пристально посмотрел на собеседницу:

— Возможно, вы правы.

— Вам известно, что НАСИ входит в нефтедобывающую корпорацию под названием ГЭНЕРГО?

— Возможно, известно. А в чем дело?

— А вы не думаете, что у ГЭНЕРГО могут возникнуть проблемы с «Вишну»?

Губы Грейтера начали растягиваться в улыбке, но почти сразу сжались.

— Вы хотите сказать, причиной этого является тот факт, что он съедает двуокись углерода, а писает горючим?

Рот Халли открылся от удивления.

— Так вы об этом знали? Все время знали?

— Господи, Лиленд, да любой капитан должен знать о подобной ерунде. И, к вашему сведению, у ГЭНЕРГО не будет с этим проблем. Там работают неглупые люди. Некоторое время назад они вложили деньги — причем без шума и звона — в разработки в области солнечной и водородной энергетики. Они, так же как и все остальные, видят, что за этим будущее.

— Зачет, — заметила Халли.

— Что?

Девушка быстро прикинула кое-что в уме. Грейтер должен был знать об убийстве Эмили. Но Эмили нет, и ничего уже не изменить. Сейчас важнее всего, чтобы он узнал, что происходит в лаборатории, поскольку это может подвергнуть риску множество людей.

— Ничего существенного… Я объясню позднее. А сейчас я хочу кое-что показать вам.