Джеймс Тейбор - Заледеневший

И вдруг из черного прохода позади нее донесся оглушительный грохот. Затем послышался звук, похожий на хлопок гигантских ладоней, затрещали лед и раскалываемые в щепки деревянные опоры и поперечина. Наступила секунда тишины, после которой потолок в кабинете обвалился. У Халли мелькнула мысль, что эти звуки похожи на звуки лавины на Денали, прежде чем та накрыла ее.

Въехав в гараж, Геррин дождался, пока автоматическая дверь закроется за его машиной, и откинулся на спинку сиденья. Он включил свет в потолочном плафоне и развернул зеркало заднего вида так, чтобы видеть в нем свои глаза. Эти два дня были для него особенно тяжелыми. Во-первых, телефонный звонок Барнарда и последующая встреча с ним. Затем звонок Мерритт. Видеоконференция с Кендаллом и Бельво. И, наконец, этот разговор с Мерритт по спутниковому телефону. Ее он не рассматривал как проблему. Мерритт была фанатически привержена делу, ею двигало чувство обиды, которая мучила ее многие годы. Дэвид мог ее понять: по воле проклятого случая она стала совершенно бесплодной, и ее совершенно не смущало то, что других людей постигнет та же участь, особенно если ее собственная совесть успокоена мыслями о том, сколько добра может принести их общее дело.

Ведь женщины, работающие на полюсе, разлетятся, как искры, по всем уголкам земного шара, и «Триаж» произведет опустошение в рядах людских особей, способных к размножению, подобно лесному пожару разрушительной силы. А если выражаться более правильно, то подобно эпидемии оспы. И в этом случае произойдет такой же экспоненциальный рост. Разумеется, будет боль, но, по крайней мере, чаша страданий будет одинаковой для всех. Геррину нравилось, что «Триаж» лишен какой-либо избирательности; никаких предпочтений, никаких исключений. Тут действует только микроб, и он будет работать с одинаковой эффективностью и в Верхнем Ист-Сайде, и на Родео-Драйв, и в Лагосе, и в Дакке, и в Нью-Дели.

Но ведь «работать» означает стерилизовать или убивать? И сделай Дэвид неверный ход, миллионы, десятки миллионов — такое и представить себе невозможно — женщин, возможно, умрут. Дэвид привык держать все под железным контролем, но сейчас его мозг подернулся красной пеленой. Обескровленные. Истекшие кровью до смерти. Умерли уже две женщины — видеть это было ужасно, но, несомненно, еще ужаснее испытать это на себе. Ему виделись реки крови, улицы, залитые кровью, озера крови; толпы женщин, тонущих в крови; кровь, льющаяся, как дождь, насквозь пропитавшая землю.

Ну а… Какие были варианты? С самого начала его мозг, обученный научно обоснованному рациональному мышлению и расчетам, учитывающим все, свел результаты к показателям вероятностей, ясным и простым для понимания рядам и колонкам данных, к процентам и перспективным оценкам. Неминуемая глобальная катастрофа в будущем или героическая акция сейчас. Героическая в строго медицинском смысле: лечение, без сомнения, наносящее некоторый ущерб, но используемое в качестве последнего средства, когда бездействие может быть истолковано как причина, приведшая к смерти. Врачи занимаются этим миллионы раз каждый день и по всему миру. Ампутация пораженных гангреной конечностей. Удаление разъеденных раком глаз, носов, толстых кишок, легких. Замедленное убийство людей с помощью токсичных химикатов, лишь бы не дать опухолям убить их быстро.

В конечном счете, он не верил в то, что «Триаж» действительно убьет миллионы женщин. Он попросту не мог в это поверить. Они все спланировали досконально, подготовили более чем тщательно, скрупулезно протестировали. «Триаж» не создан для того, чтобы убивать. И вот теперь у них есть место — полюс; место, которое самой природой создано для того, чтобы убивать, — ведь другого подобного места на земле нет. Несомненно, в этом потустороннем аду есть нечто такое, что явилось причиной смерти этих женщин.

Да, он врал. Он врал Барнарду, причем неоднократно. Он врал Кендаллу и Бельво, когда заверял их, что согласен с планом Кендалла. И он врал, когда говорил Мерритт, что все три лидера «Триажа» решили продолжать действовать так, как ранее спланировали, следуя курсу, предложенному Кендаллом. Он чувствовал угрызения совести от этого вранья своим сподвижникам в руководстве «Триажем», но разве у него был выбор?

Войдя в вестибюль, Геррин снял туфли и аккуратно поставил их в один из углов; открыл входную дверь в дом и в носках вошел в прихожую, пол которой был покрыт толстым зеленым ковролином. Казалось, мелочь, но Дэвиду всегда доставляло удовольствие само предчувствие этого момента. На кухне он вскипятил чайник, заварил чашку сладчайшего чая и прошел в гостиную к обтянутому кожей креслу с регулируемой спинкой. Он четко произнес: «Свет». Произнес это слово снова, но более громко. Ничего. Пять тысяч долларов за систему управления с голосовым контролем — и что? А утром она еще работала. Ладно, он проверит охранную систему позже, а сейчас воспользуется настенным выключателем.

Дэвид еще не успел сесть в кресло, как во входную дверь постучали. Он открыл дверь. Двое мужчин. Один, которого он видел впервые, был очень большим с коротко стриженными волосами цвета соломы и привлекательным лицом.

— Добрый вечер, доктор Геррин, — поздоровался он.

Из-за его спины выступил второй мужчина. Это был Дональд Барнард.

— Приветствую вас, — сказал Барнард.

— Нам нужно поговорить. — Бауман, пройдя через дверной проем, направился прямо к Геррину. Тот отступал шаг за шагом, словно на него надвигалась стена. — Вы знаете, что доктор Барнард работает в БАРДА, — продолжил Бауман. — А я работаю в другом агентстве.

— У меня сегодня был очень тяжелый день. Боюсь, вы выбрали не совсем удачное время. — Дэвид посмотрел на часы. — Но если вы позвоните мне в офис завтра, то можете…

— Присядьте на диван, — сказал Бауман и прошел вперед, а Геррин попятился назад из прихожей в гостиную.

— Мы не займем у вас много времени, — успокоил его Барнард, входя за ним в гостиную.

Его поразило, как много уличного шума проникало в дом снаружи. Это был старый дом, построенный еще до проходящей рядом «Кольцевой».

Геррин, казалось, не замечал шума. Он смотрел то на одного гостя, то на другого; затем положил свой мобильный телефон на кофейный столик, стоявший перед ним.

— Какие удивительные устройства, — сказал он. — Особенно те, что с голосовым управленим. Кто-то ломится в ваш дом среди ночи? Одно слово — и вы слышите звук полицейских сирен. Очень удобно.

— Когда система работает, — добавил Бауман.

Геррин взял в руки телефон, снова положил его на столик.

— Почему-то нет сигнала. Очень странно.

— Все имеет свой предел надежности и рано или поздно выходит из строя, — заметил Бауман. По дороге сюда он объяснял Барнарду: — Некоторые сигналы глушатся, особенно — направленного действия. Их легко включить и легко выключить.