Александр Варго - Гурман

Потом Дантист объявил, что Эстету требуются деньги на адвоката. По рядам отправился гулять шлем для сбора финансовых средств.

— Теперь последнее, — сказал Дантист, когда шлем вернулся к нему. — У нас наступили не очень удачные деньки. Возможно, некоторые меня не поймут и осудят. Но мы берем тайм-аут. Никаких совместных покатушек, пьянок и гулянок. «Берлога» будет временно закрыта. Считайте это трауром. Два наших брата убиты каким-то выродком. Третий по собственной тупости сидит за решеткой.

По залу разнесся недовольный гул. Дантист, не меняя выражения лица, поднял руку.

— Дослушайте. Повторю, это в наших интересах и не является проявлением слабости. Обыватели теперь считают нас сборищем пьяниц, а то и потенциальных убийц. Эстет заварил кашу, а нам придется ее расхлебывать. Поэтому перекур, парни. Отдохните. Будьте осторожны, если что — сумейте дать отпор. С ментами ведите себя корректно, они сейчас озверели, как с цепи сорвались. Лучше промолчите, старайтесь не качать права. Все.

Мотоциклисты начали с неохотой расходиться.

— Гаучо, Монгол! — позвал Дантист. — Останьтесь, нужно кое-какие технические вопросы решить.

Когда «Берлога» опустела, Дантист закрыл двери и сказал:

— Я хочу кое чем поделиться с вами. Но это не для всех.

— Оно и видно, — заявил Гаучо, загорелый парень с распущенными иссиня-черными волосами в кожаной шляпе.

Монгол молча смотрел на сержанта по оружию.

— Дело касается урода, который убил Гунна и Слона. Есть две версии. Первая: это сделал тот самый Пылаев. Вам известно, что у нас, точнее, у Гунна несколько недель назад были некоторые разногласия с ним. Теперь он объявлен в федеральный розыск. — Он обвел друзей тяжелым взглядом. — Если следовать этой логике, то на очереди я. Нас было трое на той самой дороге. Теперь двое в могиле.

— Похоже, эта версия тебе не нравится? — задал вопрос Гаучо.

— Не нравится, — согласился Дантист. — Хотя бы потому, что я видел этого парня. Он не убийца, поверьте моему опыту. У меня нет доказательств, но я убежден, что это так. Второе. Завалить троих ментов и даже не поцарапаться при этом можно только в голливудских боевиках. Тип, который это сделал, должен понимать, что с этих пор он становится вне закона. Мог ли пойти на такое тот парень? Не знаю, но думаю, что вряд ли. Мог ли сын зарезать отца? Конечно да, отвечу я, но здесь как-то все уж чисто. Будто на подносике нам все преподнесли — вот туфли с членом Гунна, вот его жилетка, а под кроватью — распотрошенный батя убийцы.

— А может, тебе не нравится этот вариант как раз потому, что ты — третий? — негромко спросил Монгол, скрестив на груди мускулистые руки.

— Знаешь, если нас столкнет судьба, то так тому и быть. Надеюсь, не навалю в штаны при встрече. Но, конечно же, всегда приятнее думать, что маньяк охотится за кем угодно, только не за тобой. Вторая версия: кто-то очень круто подставил этого мальчонку. Ментам, которые вконец отупели от своей беспомощности, под нос сунули кандидата в психопаты, и фишка сработала. Теперь все ищут только Пылаева и как-то совсем забыли про Живодера, этого чертова клоуна. Выскажусь конкретно. Я уверен, что Пылаева уже давно грохнули. Он был просто фальшивой целью.

— Что ты предлагаешь? — спросил Гаучо.

— Я хочу найти эту падаль. Пылаев или клоун, мне по фигу.

— Дантист, этого урода уже месяц ищут сотни ментов. Ими весь Каменск кишит, как старый матрас вшами. А на выходе легавые имеют хрен моржовый. Неужели ты думаешь, что это в состоянии сделать ты? — полюбопытствовал Монгол.

— Но я хотя бы попытаюсь. Это лучше, чем дома яйца греть, — отрезал Дантист, выдержал паузу и бросил оценивающий взгляд на парней, сидевших перед ним.

Монгол, крепкий двадцативосьмилетний парень, еще недавно занимался боксом. После Гунна он считался самым боеспособным членом клуба, но и мозгами умел работать не хуже кулаков. Гаучо — сыщик от бога, великолепный аналитик и дипломат, умеющий втираться в доверие и разруливать самые запутанные конфликты.

— Есть желание — будем работать в группе. Нет — валите по своим делам, я не обижусь. Мне еще сегодня к адвокату Эстета попасть нужно.

«Барсы» молчали, обдумывая предложение.

— Я готов, — после недолгого размышления сказал Монгол. — Хотя это и попахивает авантюрой.

Они уставились на Гаучо. Парень сидел, положив ногу на ногу, и небрежно крутил носком казака с металлической набойкой. Лицо байкера было безмятежным, словно он любовался дивным ландшафтом.

— Гаучо, я неспроста остановил свой выбор на тебе, — тихо сказал Дантист. — У тебя нюх лучше, чем у ищейки. С тобой у нас появится реальный шанс.

— Знаешь, что самое забавное в этой ситуации? Точно такая же мысль пришла мне сегодня в голову, — сказал Гаучо. — Я сам хотел тебе предложить найти урода.

— Ты согласен? — спросил Дантист.

Гаучо улыбнулся краем рта.

— Неужели ты думал, что тебя оставят в одиночестве?

— Не думал, но всякое бывает. Настоящее одиночество, это когда твой труп из морга забрать некому.

— Обещаю, что я не оставлю его для практикующихся студентов, — с серьезным выражением произнес Монгол, и байкеры расхохотались.

— Я тоже не верю, что резню устроил тот ботаник, — заявил Гаучо. — С чего бы у него крышу снесло? Да и слабо ему.

— Нам нужно на время стать цивильными, — сказал Дантист, поймал удивленный взгляд Монгола и закончил: — С мотоциклов придется слезть. Не хрен мозолить глаза. Мы и так у всех на виду. Телега у меня есть, так что без колес не останемся.

— Ну же, детка, приходи в себя.

Катя открыла глаза. Сильно пахло табаком и потом. Откуда-то доносилась музыка.

Наконец ее взгляд сфокусировался на чьем-то ухмыляющемся лице.

— Ну вот, глазки открылись. Уже хорошо, — с удовлетворением отметил мужской голос.

Девушка вздрогнула — она узнала этого человека.

Дядя Паша, блин!

Катя подвигала конечностями, с нарастающим страхом понимая, что не может пошевелить ни руками, ни ногами. Она была крепко связана. Когда первый шок прошел, его затмило жгучее чувство стыда. Девушка оказалась совершенно обнаженной.

— Вы сошли с ума. Немедленно развяжите меня!

Павел лишь улыбнулся.

— Развяжи меня, урод! — взвизгнула Катя и дрыгнула связанными ногами, но уголовник с легкостью уклонился от удара.

— Ты можешь кричать сколько влезет. Я включил внизу радио на всю катушку. Тебе нравится шансон, детка?

— Сволочь, — процедила Катя, набрала в легкие воздух и закричала: — Помогите!

Павел все с той же улыбкой нанес ей короткий, но сильный удар в солнечное сплетение. Крик перешел в захлебывающийся кашель. Катя выпучила глаза и начала задыхаться.

Мужчина резко, словно куклу, встряхнул ее.