Ю Несбё - Леопард

— Спасибо, но, к сожалению, даже от такого щедрого предложения с твоей стороны я вынужден отказаться, Харри. Я уже сказал, что связан договоренностью.

— М-м-м… Бельман по-прежнему на тебя давит?

Хаген вздохнул.

— Если я сделаю такой кульбит — лишу Бельмана возможности произвести арест по самому громкому в Норвегии делу об убийствах, то министерству юстиции все сразу станет ясно. Например, что я не послушался их и привез тебя для расследования этого дела. Это будет расценено как неподчинение приказу. И навредит всему отделу. Сожалею, Харри, но я не могу.

Харри задумчиво уставился в пространство.

— О'кей, шеф. — Он вскочил со стула и быстро направился к двери.

— Погоди!

Харри остановился.

— А почему ты об этом спрашиваешь сейчас, Харри? Случилось что-то, о чем мне следовало бы знать?

Харри покачал головой:

— Только проверка гипотезы, шеф. Ведь в этом и состоит наша работа, правда?

До трех часов Харри названивал по телефону. Последний звонок был Бьёрну Холму, который не раздумывая согласился вести машину.

— Я не сказал тебе куда и почему, — сказал Харри.

— Не надо, — ответил Бьёрн и добавил, делая ударение на каждом слове: — Я — тебе — доверяю.

Повисла пауза.

— Ну, наверное, я заслужил, — сказал Харри.

— Да, — ответил Бьёрн.

— Мне кажется, я уже просил прощения, так ведь?

— Нет.

— Нет? Из… из… из… Черт, как трудно. Из… из…

— Как будто мотор заело, приятель, — сказал Бьёрн, и Харри понял, что он улыбается.

— Сорри, — сказал Харри. — Надеюсь, у меня найдутся кое-какие отпечатки пальцев, которые я попрошу тебя проверить до нашего отъезда в пять. Если они не совпадут, то тебе не придется ехать, скажем так.

— А к чему такая таинственность?

— Потому что ты мне доверяешь.

Было полчетвертого, когда Харри постучал в дверь тесной дежурки в Государственной больнице.

Сигурд Олтман открыл дверь.

— Привет, вы не могли бы взглянуть на это?

Он протянул медбрату небольшую стопку фотографий.

— Они липкие, — сказал Олтман.

— Их только что отпечатали.

— Хм-м… Отрезанный палец. Что случилось?

— Подозреваю, что его владелец получил большую дозу кетаномина. Меня интересует, можете ли вы как анестезиолог сказать, есть ли у нас шанс найти в пальце следы этого вещества?

— Да, конечно, он ведь разносится с кровью по всему телу.

Олтман пробежал глазами снимки.

— Палец почти обескровлен, но теоретически достаточно и одной капли.

— Тогда следующий вопрос: вы можете оказать нам содействие при задержании сегодня вечером?

— Я? А что, у вас нет судебных медиков, которые…

— Как раз в этом вы разбираетесь лучше, чем они. И еще мне нужен человек, на которого я могу положиться.

Олтман пожал плечами, взглянул на часы и вернул фотографии.

— Мое дежурство заканчивается через два часа, так что…

— Отлично. Тогда мы за вами заедем. Вы войдете в криминальную историю Норвегии, Олтман.

Медбрат выдавил бледную улыбку.

Микаэль Бельман позвонил, когда Харри направлялся в криминалистический отдел.

— Ты где был, Харри? Нам не хватало тебя сегодня утром на заседании.

— Да так, ходил тут…

— Где ходил?

— По нашему любимому городу, — сказал Харри, опуская большой конверт формата А-4 на стол перед Кимом Эриком Локкером и показывая на свои пальцы, чтобы дать понять, что это надо проверить на предмет отпечатков.

— Я начинаю нервничать, если ты целый день не появляешься на экране радара, Харри.

— Неужели ты мне не доверяешь, Ми-ка-эль? Боишься, что уйду в запой?

Наступило молчание.

— Ты отчитываешься передо мной, и я просто хочу быть в курсе, вот и все.

— Рапортую: рапортовать не о чем, шеф.

Харри отключился и вошел в кабинет к Бьёрну. Беата уже была там и ждала его.

— И что ты собираешься нам поведать? — спросила она.

— Сказку про разбойников, — сказал Харри и сел.

Он изложил уже половину истории, когда в дверь просунулась голова Локкера.

— Вот что я обнаружил, — сказал он и протянул пленку с отпечатками.

— Спасибо, — поблагодарил Бьёрн, взял пленку, положил на свой сканер, сел за компьютер, открыл папку с отпечатками, найденными на Холменвейен, и запустил поиск соответствий.

Харри понимал, что это займет лишь несколько секунд, но все равно закрыл глаза, чувствуя, как бьется сердце, хотя он уже знал — знал. И Снеговик знал. И дал Харри ту малость, которой ему не хватало, — точные слова, звуковую волну, вызывающую сход лавины.

Сейчас он узнает.

Это потребует всего нескольких секунд.

Сердце колотилось.

Бьёрн Холм кашлянул. Но ничего не сказал.

— Бьёрн, — сказал Харри, все еще с закрытыми глазами.

— Да, Харри.

— Это одна из тех искусственных пауз, которые, как ты считаешь, я должен ценить?

— Да.

— Она уже закончилась, старый хрен?

— Да. И у нас совпадение.

Харри открыл глаза. Солнечный свет. Он ворвался в комнату и заполнил ее всю, они могли купаться в нем. Радость, гребаная радость.

Все трое одновременно вскочили с места. Смотрели друг на друга открыв рты, что означало немой вопль ликования. А потом стали неуклюже обниматься, все трое. Бьёрна оттерли куда-то в сторону, а маленькую Беату чуть не раздавили. Затем начались приглушенные и ритмичные выкрики, осторожные хлопки ладонью о ладонь, и в довершение Бьёрн Холм выдал то, чего, по мнению Харри, трудно было ожидать от поклонника Хэнка Уильямса: безукоризненную лунную походку.

Двое мужчин стояли на газоне без травы между Манглерюдской церковью и шоссе.

— У нас это называлось замутить ханку или задуться, — сказал мужчина в кожаной куртке мотоциклиста и откинул с лица длинные жидкие пряди. — Летом мы лежали здесь и курили все, что удавалось достать. В пятидесяти метрах от Манглерюдского полицейского участка. — Он криво улыбнулся. — Я, Улла, Те-Ве, его телка плюс еще некоторые. Вот времена были…

Взгляд у мужчины сделался мечтательным, а Рогер Йендем что-то черкнул у себя в блокноте.

Отыскать Юлле было нелегко, но в конце концов Рогеру удалось выйти на его след через байкерский клуб в Алнабру, где выяснилось, что теперь Юлле ест, спит и проводит время как свободный человек, то есть никуда не ходит дальше магазинчика «Прикс», где покупает жевательный табак и хлеб. Йендем встречался с этим и раньше, видел, насколько тюрьма делает людей зависимыми от привычного окружения, привычного хода вещей, от всего того, что дает ощущение уверенности. Правда, немного странно было, что Юлле так быстро согласился поговорить о прошлом. Наверняка имя Бельмана сыграло решающую роль.

— Улла тогда гуляла со мной, и это было классно, потому что все в Манглерюде были тогда от Уллы без ума. — Юлле кивнул, словно бы соглашаясь сам с собой. — Но этот-то от нее просто голову потерял.