Линкольн Чайлд - Холодная месть

Луч фонаря осветил комнату, чьи стены, пол и потолок были облицованы белым кафелем. Посередине — привинченный к полу стальной стул, голый металл. Под ним — канализационный сток. К ножкам и подлокотникам приделаны стальные кандалы. В углу — ржавый выход водопроводной трубы, на полу свернутый кольцом шланг.

Кори отступила, ощущая легкую тошноту, и направилась к двери в другом конце подвала. За нею обнаружилась ведущая наверх узкая лестница. В конце — другая дверь. Стоя перед нею, Кори долго вслушивалась. Наконец взялась за ручку, приоткрыла на четверть дюйма. Быстрый осмотр с зубным зеркальцем показал: это давно заброшенная, пыльная кухня. Кори зашла внутрь, осмотрелась, затем тихо прошла в столовую и в вычурно отделанную гостиную за нею. Та была оформлена в стиле баварского охотничьего дома: панели на стенах, оленьи рога, массивная резная мебель, пейзажи в тяжелых рамах, стойки с древними ружьями и карабинами. С каминной полки глядела свирепыми стеклянными глазами лохматая кабанья голова, блестели желтые клыки. Кори быстро осмотрела шкафы, выдвинула пару ящиков. Все документы и книги — на немецком.

Она вышла в зал. Остановилась там, едва дыша и напряженно вслушиваясь.

Тишина.

Тогда она решилась подняться по лестнице. Останавливалась на каждой ступеньке, продолжая вслушиваться. На площадке второго этажа снова замерла, вся внимание. Осмотрела закрытые двери, открыла наугад: комната почти без мебели, только кровать без матраса, стол, стул и книжный шкаф. Зарешеченное окно глядит на задний двор. Оно разбито, на подоконнике еще валяются осколки стекла.

Кори проверила остальные двери. За всеми — пустые комнаты, когда-то бывшие спальнями. Лишь последняя — донельзя запыленная, удушливая фотолаборатория, несколько печатных станков и примитивно выглядящих старых ксероксов. Вдоль стены — стойки с медными формными пластинами, на многих — причудливые рисунки, напоминающие гербы и официальные печати. Должно быть, старое оборудование для подделки документов.

Кори вернулась в зал, потом поднялась по лестнице на третий этаж. И оказалась на большом, разделенном на две комнаты чердаке. Первая комната, сразу у лестницы, показалась очень странной: на полу толстые персидские ковры, на высоких подсвечниках, стоящих прямо на полу, дюжины длинных толстых свечей, у их основания — длинные наплывы растопленного воска, словно сталагмиты. На стенах — толстые портьеры, испещренные странными желтыми и золотыми символами, либо вышивки, либо аппликации из толстого войлока: гексаграммы, астрономические знаки, глаза, лишенные век, сомкнутые треугольники, пяти— и шестиконечные звезды. У основания одной портьеры — ярко вышитое слово «АРАРИТА». В углу три мраморные ступени вели к подобию алтаря.

Жуть какая!

Кори невольно подалась назад. Что ж, еще комната — и надо убираться поскорее.

Вздрогнув, девушка зашла через низкий проем в следующую комнату, заполненную книжными шкафами и полками — наверное, когда-то служившую библиотекой либо кабинетом для исследовательской работы. Но теперь все полки и шкафы пустовали, на голой стене одиноко висел пыльный, траченный молью нацистский флаг.

Посреди комнаты стояла большая новая машина для уничтожения бумаг, подключенная к розетке и выглядящая совсем не к месту в комнате, похожей на застывший во времени реликт середины прошлого века. С одной стороны от машины громоздились стопки документов, с другой — черные пластиковые мусорные мешки, полные резаной бумаги. В дальнем конце комнаты виднелась раскрытая дверь в чулан.

Кори подумала о пустых ящиках внизу, о пустых спальнях на втором этаже. Но что бы тут ни происходило, оно стремительно превращалось в историю: похоже, все свидетельства методично и поспешно уничтожались.

Девушка ощутила укол страха. Если уничтожение документов не закончилось, оно ведь может возобновиться в любой момент.

Похоже, все оставшиеся в доме документы уже лежат здесь. Несомненно, Пендергаст захочет их видеть. Кори принялась спокойно и быстро обследовать стопки. Большинство — со времен Второй мировой, готический шрифт, печати и гербы со свастиками. Проклиная себя за незнание немецкого, Кори аккуратно перебирала документы, пытаясь отыскать что-либо, представляющее особый интерес.

Просматривая один-два документа из каждой огромной пачки, она поняла: самые свежие — внизу. И занялась теми, что снизу. Однако и они оказались на немецком, так что важность их оценить было невозможно. Тем не менее Кори собрала те, которые с виду казались повнушительнее, с большим количеством печатей и виз, и те, на которых красовалось напечатанное красными буквами: «STRENG GEHEIM». [31] Строго секретно (нем.) . Это показалось ей очень похожим на привычное «Совершенно секретно» на официальных бумагах.

Внезапно она заметила на документе фамилию «Эстерхази» и сразу вспомнила: это же фамилия жены Пендергаста! «Эстерхази» встречалось по всему документу. Кори взялась искать в стопке под ним и немедленно нашла другие, содержащие эту фамилию. Собрала их все, запихала в рюкзак.

Затем отыскались бумаги на других языках: испанском и, в большом количестве, на португальском. Сквозь испанский Кори смогла кое-как продраться и выяснила. что большинство найденного — скучная финансовая отчетность. Счета, сметы, запросы о компенсации, списки купленного. Попадалось немало историй болезни, где имена пациентов были вымараны либо обозначены инициалами. Тем не менее наиболее интересные с виду она тоже запихала в рюкзак, уже раздувшийся до угрожающих размеров…

Послышался тихий скрип половиц.

Кори застыла, холодея, ощущая, как адреналин мощно выплеснулся в кровь. Прислушалась напряженно.

Ничего.

Медленно закрыла рюкзак, выпрямилась, стараясь двигаться бесшумно. Дверь в комнату была лишь чуть приоткрыта, оттуда сочился тусклый свет. Половицы скрипнули опять. Тихонько, едва различимо, но явственно. Шаги? Кто-то крадется?

Чердак — ловушка. Окон нет, выбраться невозможно, единственный выход — лестница вниз. Не нужно паниковать раньше времени, быть может, эти скрипы всего лишь игра встревоженного воображения…

Кори ждала среди сумрака, будто заведенная пружина.

Заскрипело снова, тоньше, громче. Нет, не игра воображения. В доме кто-то есть, поднимается по лестнице на чердак.

Увлекшись бумагами, Кори совсем позабыла, что нельзя шуметь. Быть может, ее услышали?

Со всей возможной осторожностью она двинулась через комнату к открытой двери в чулан. Сумела добраться беззвучно, ни единая половица не скрипнула предательски. Шагнула внутрь, прикрыла дверь, оставив небольшую щелку, присела на корточки в темноте. Сердце стучало так громко… а вдруг пришедший услышит?