Крис Картер - Игры с палачами

— Не волнуйся, — заметив тревогу на лице Хантера, сказала женщина. — Мы все измерили и сфотографировали. В лаборатории изготовят муляж, который ты просил. Через пару дней они закончат.

Взгляды Хантера и Гарсии были прикованы к человеческим останкам.

— Что ты думаешь об этой «скульптуре», док? — спросил Гарсия.

— Ничего. Я сама ее «разбирала». — Женщина откашлялась, чтобы прочистить горло. — Я проверила под ногтями. Ни волос, ни частичек кожи. Обычная грязь и экскременты.

— Экскременты? — Лицо Гарсии напряглось.

— Его собственные, — сообщила доктор Хоув. — При сильнейшей боли, которую человек должен испытывать при ампутации без анестезии, старик, без сомнения, утратил контроль над своим мочевым пузырем и кишечником… И это еще одна странность.

— В чем же странность? — спросил Гарсия.

— Он не был испачкан, — сказал Хантер. — Простыня не была испачкана мочой и экскрементами.

— Из-за болезни, — вновь вступила в разговор доктор Хоув, — справлять естественные потребности ему было совсем непросто. Ему помогали сиделки, а когда их не было поблизости, на больного надевали подгузники для взрослых.

— Ага. Я видел упаковку в одном из выдвижных ящиков, — подтвердил ее слова Гарсия.

— Судебные эксперты нашли внизу два грязных подгузника в полиэтиленовом мешке для мусора.

Глаза Гарсии расширились.

— Убийца его подмыл?

— Не подмыл, но от грязного подгузника избавился.

Несколько секунд стояла напряженная тишина, а потом женщина продолжила:

— Причина, по которой я считаю, что у убийцы есть определенные познания в области медицины, заключается в этом. — Доктор Хоув указала на одну из рук. — Я увидела это лишь тогда, когда смыла кровь.

Хантер и Гарсия подошли ближе. Слабый след черного маркера едва различался на похожей на резину коже. Он образовывал неполную окружность чуть ниже среза.

— Во время сложных операций, таких как ампутации, хирурги или те, кто им ассистируют, часто обозначают маркерами или фломастерами места надрезов.

— Но убийца мог найти эту информацию в книге или в Интернете. Ты же сама только что говорила об этом, док, — произнес Гарсия.

— Это, конечно, правда, — согласилась доктор Хоув, — но взгляните вот на это.

Женщина вернулась к первому анатомическому столу. Детективы последовали за ней.

— Во время ампутации очень важно, чтобы все главные кровеносные сосуды, такие как плечевые и бедренные артерии, были тщательно перетянуты. В противном случае пациент очень быстро истечет кровью.

— Их не перетягивали, — произнес Хантер, склонившись, чтобы лучше видеть. — Я внимательно все осмотрел еще на месте преступления. Никаких швов, никаких узлов.

— Убийца не пользовался хирургической ниткой. Он ведь не жизнь старику спасал. Плечевая артерия правой руки была стиснута хирургическими щипцами. Следы от них я разглядела под микроскопом.

Хантер выпрямился.

— Только на правой руке.

Доктор Хоув поправила хирургическую шапочку.

— Да. Думаю, сердце старика не выдержало прежде, чем убийца успел отпилить ему еще что-то. Знаешь, Роберт, убийце хотелось как можно дольше продлить жизнь и страдания старика. Команды помощников под рукой у него, по-видимому, не было, поэтому ему пришлось действовать как можно быстрее и чище, так, чтобы жертва не истекла прежде времени кровью.

— А он точно не мог делать ампутации хирургической пилой вроде тех, что используют у вас в морге? — спросил Гарсия.

— Нет, — ответила доктор Хоув, потянувшись за электрической пилой для аутопсии «Мопэк», лежащей на рабочей поверхности стола позади нее. — У портативных пил небольшие лезвия округлой формы с очень тонкими зубьями. Чем мельче зубья, тем аккуратнее срез, тем легче резать твердые кости и мышцы, подвергшиеся трупному окоченению.

Оба детектива рассматривали пилу и ее зубья.

— Но у пил для аутопсии лезвие недостаточно широкое, чтобы с его помощью можно было успешно ампутировать человеческую конечность. К тому же после них остаются характерные, очень гладкие срезы.

— А это не наш случай, — догадался Хантер.

— Нет. Здесь мы имеем дело с двумя очень острыми лезвиями, которые, располагаясь параллельно, быстро двигались в противоположную одно по отношению к другому сторону.

Хантер вернул врачу электрическую пилу.

— Электрический кухонный нож для разделки мяса?

— Шутишь?! — воскликнул Гарсия.

— Именно об этом я и говорю, — сказала доктор Хоув. — Большой, мощный кухонный нож для разделки мяса.

— А им можно резать кости? — задал вопрос Гарсия.

— Самыми мощными можно распилить замерзший говяжий сустав, — сказала врач, — особенно если лезвие новое и еще не затупилось.

— А в доме жертвы был электрический нож? — спросил Гарсия.

— Даже если и так, — сказал Хантер, — убийца все равно воспользовался ножом, который принес с собой.

— Откуда такая уверенность?

— Если бы он заблаговременно не запасся ножом, это означало бы, что ампутации были экспромтом и он пробрался в дом, ни к чему не подготовившись.

— Неподготовленным он явно не был, — проговорила доктор Хоув. — Кстати, я вспомнила! Свою «скульптуру» он скреплял не только проволокой, но и каким-то быстро сохнущим суперклеем.

— Суперклеем!

Гарсия едва не рассмеялся.

Женщина утвердительно кивнула.

— Очень удобно, между прочим. Серьезно. Суперклей прост в использовании. Быстро сохнет. Легко пристает к коже и крепко держит… Но что меня пугает по-настоящему — это полная бессмысленность совершенного убийства.

— А разве все убийства не лишены смысла? — поинтересовался Хантер.

— Верно. Но в этом убийстве вообще нет ни капли здравого смысла.

Доктор Хоув подошла к висящей на стене диаграмме, на которой скрупулезно был указан вес мозга, сердца, легких, печени, почек и селезенки покойного. Рядом на столе стоял пластиковый контейнер с внутренними органами жертвы. Доктор Хоув приподняла его.

— Рак почти съел его легкие. Через неделю или две он бы и так умер. С такими легкими человек умирает в страшных мучениях. Деррик Николсон и так уже прощался с жизнью, причем в муках. Зачем в таком случае его убивать?

Детективы молчали.

Никто не знал ответа на прозвучавший вопрос.

Прокурор округа Лос-Анджелес Дуэйн Брэдли был суровым человеком, беспощадным к любому, кто даже помыслит нарушить закон. Ему был шестьдесят один год, и тридцать из них Дуэйн Брэдли проработал в прокуратуре. На пост окружного прокурора Лос-Анджелеса его выбрали в 2000-м году. После принятия присяги Дуэйн Брэдли настоятельно рекомендовал своим сотрудникам бескомпромиссно и бесстрашно преследовать преступников. Пусть правосудие восторжествует, чего бы это ни стоило. Дуэйн Брэдли жил согласно этому правилу.