Дэвид Хьюсон - Убийство-2

— Все это просто смешно. — Аггер собрала свои бумаги, готовясь уйти. — Если Народная партия хочет, чтобы мы начали сажать людей в тюрьму за убеждения, то это ее проблемы. Мы все знаем, почему мы здесь. Все из-за этой ужасной войны. Если бы не она…

— Война всегда ужасна, — сказал Бук. — Я согласен. У меня есть серьезная причина ненавидеть ее.

Его собеседники умолкли. Йеппе… Не следует слишком часто прибегать к этому приему, укорил себя Бук.

— Но тем не менее война идет, и нам приходится действовать именно с этой позиции, нравится нам это или нет. Очевидно, что на границе необходимо усилить контроль. Очевидно, что полиции и разведке недостаточно средств для эффективной работы в нынешних условиях.

— И надо ввести запрет на этих проклятых исламистов, — вставил Краббе.

— Вот видите? — Она встала, похлопала Бука по плечу. — Удачи вам. Старик подсунул вам непростую задачку. Когда я видела Монберга в последний раз, он был близок к отчаянию. Вам велели найти квадратуру круга, а это невыполнимо. Передайте Грю-Эриксену: пусть скажет НАТО, чтобы они убирались отсюда ко всем чертям.

— Как только будет можно, мы так и сделаем, — сказал Бук. — Но не сейчас. Если бы вы сидели в его кабинете, то принимали бы точно такие же решения.

Она рассмеялась:

— Посмотрим! До свидания, Краббе. Возвращайтесь к своим фантазиям о маленькой Дании, которой никогда не было и не будет.

И Аггер ушла.

Эрлинг Краббе налил себе еще кофе из термоса.

— Простите, если я был слишком резок. Просто невозможно молчать. Мы обязаны защитить себя. Вспомните Нью-Йорк. Вспомните Лондон и Мадрид.

— Вспомните Осло и остров Утёйа, — ответил Бук. — Тогда ведь все бросились обвинять мусульман? А убийцей оказался псих по имени Андерс Брейвик, рожденный и воспитанный в Норвегии. Один из…

Он успел оборвать фразу. «Один из ваших» — это было бы в корне неправильно. При всех своих порой нелепых убеждениях и глубоко укоренившихся предрассудках Краббе был парламентарием до мозга костей.

— Один из кого? — спросил он.

— Один из нас.

Бук встал из-за стола, готовясь сделать последнюю попытку. Он ознакомился с заключением службы безопасности и по совместительству разведки, в чьи задачи входило также и обеспечение внутренней безопасности.

— Если бы они хотели принять те меры, которые предлагаете вы, то они бы просили о них. И я бы немедленно согласился. Но они этих мер не требуют, а они — эксперты. Я могу попросить их предоставить для вас необходимые разъяснения, если пожелаете.

Краббе только отмахнулся:

— Я и без разъяснений прекрасно знаю, почему они этого не сделали. Мы все слишком боимся этих людей. Боимся, что если мы дадим им отпор, то они тут же поднимут крик о шовинизме. Мой дед сражался с нацистами ради этой страны, рисковал своей жизнью…

— Кампания запугивания не причинит вам особого вреда, ведь рейтинг и без того довольно низкий. Я правильно понимаю?

Бук просто не мог не сказать этого. Напыщенность Краббе зашкаливала.

Краббе подскочил, надел свой дорогой пиджак, одернул рукава.

— Аггер не поддержит вас ни при каких обстоятельствах. И это значит, что большинство вы получите только вместе со мной. Считайте голоса. Я, например, сосчитал.

— Эрлинг…

— Я буду ждать ответа к семи вечера. Посоветуйтесь с премьер-министром. Он понимает ситуацию, — он поднял пустую чашку, словно говорил тост, — даже если вы пока не разобрались.

Краббе оглядел кабинет, улыбнулся портретам на стене, смерил Томаса Бука взглядом с головы до ног, отчего новый министр юстиции остро почувствовал себя не в своей тарелке.

— Спасибо за кофе, Бук. Хорошего дня.

Вернувшись в управление, Лунд вновь оказалась под градом неприязненных взглядов — и тех, кто ее знал, и тех, кто только что услышал о ней. Мимо, с папками в руках, быстро шел Свендсен — невысокий широкоплечий оперативник, которому она когда-то угрожала оружием. Он посмотрел на нее особенно холодно. Лунд улыбнулась ему, кивнула:

— Привет!

Затем Брикс увел ее в комнату для допросов. Там за столом сидела миниатюрная женщина в деловом костюме и говорила по телефону. Она была немногим старше Лунд, но все в ее внешности и манерах говорило о ее высоком положении: дорогая одежда, уверенная улыбка, красиво уложенные на затылке темные волосы, идеально отглаженная белая блузка. И духи.

Лунд почувствовала себя неловко в зимней куртке, джинсах и красном свитере.

— Прошу любить и жаловать, это заместитель комиссара Рут Хедебю, — сказал Брикс, подводя Лунд к стулу. — Она хотела познакомиться с вами.

Хедебю пожала ей руку:

— Наслышана о вас.

— Могу себе представить.

— Парк Минделунден — памятник национального значения. Я хочу, чтобы это дело было раскрыто как можно скорее. Прошло десять дней, а мы по-прежнему теряемся в догадках.

— Тогда выдвигайте обвинение против мужа.

— У нас недостаточно доказательств. — Хедебю сложила руки на груди. — А у вас есть какие-то соображения?

— Я не вижу упущений в ходе расследования. Данные экспертов выглядят убедительно…

— Это все так. Но что вы думаете?

Лунд глянула на Брикса. Он тоже ждал, что она ответит на этот вопрос.

— Я думаю, что это не муж.

Хедебю на мгновение закрыла глаза и вздохнула. Это был не тот ответ, которого она ждала.

— Я могу ошибаться, — добавила Лунд. — Но вряд ли.

Хедебю покрутила на пальце обручальное кольцо, потом спросила:

— Почему вы так считаете?

Лунд перевернула несколько страниц заключений и отчетов, лежащих перед ней.

— Тут говорится, что преступник действовал в приступе ярости. Но тело вытащили из дома, перевезли в Минделунден…

— Чтобы запутать следствие, — вставила Хедебю. — Чтобы мы подумали, будто убийца — безумец. Криминалисты утверждают, что на его одежде была ее кровь. Как…

— Давайте послушаем, что скажет Лунд, — предложил Брикс и в ответ на недовольный взгляд Хедебю добавил: — Если вы не возражаете.

Лунд смотрела на них и пыталась разобраться в иерархии их взаимоотношений. Если судить только по должности, то выше стоит Хедебю. Но Брикс всегда был силен друзьями и связями, так было с момента его появления здесь, в разгар следствия по делу Бирк-Ларсен. Похоже, решила Лунд, своих связей он не утратил.

— Анна Драгсхольм боялась убийцы, — сказала Лунд. — Причем уже в течение некоторого времени. У мужа был мотив, но никаких проявлений насилия у него раньше не зафиксировано. Она никогда не жаловалась на него. Я думаю…

Лунд немного нервничала под напряженным, холодным взглядом Хедебю.

— Я думаю, что убийца хотел что-то заявить, оставляя тело у столба в Минделундене. Слишком заметное место. Слишком значимое, чтобы проигнорировать такой поступок. Слишком… ужасное. Непохоже, чтобы пьяный человек, поссорившийся с бывшей женой, импульсивно принял такое решение.