Дэвид Хьюсон - Убийство-2

Резкий электронный писк на мгновение заглушил мягкий шепот леса. Рабен снова оглянулся. Это Торпе достал из кармана телефон и, зажав его в той же руке, что и пистолет, другой неуклюже давил на кнопки.

— Все выплывет наружу, — сказал Рабен. — Как бы вы ни старались замести следы.

— Что — все? — фыркнул Торпе. — Ты даже не помнишь. У тебя крыша поехала.

Левой рукой он поднес телефон к уху. Правой снова нацелил пистолет на Рабена.

— Алло? — произнес Торпе нараспев поставленным голосом, которым обычно читал свои проповеди. — Это полиция? Меня зовут Гуннар Торпе. Я нахожусь в Харесковене. Хочу сообщить о нападении.

Рабен остановился. Они были в тридцати метрах от машины.

— На меня напал бывший солдат, который сбежал из тюрьмы. Да, Йенс Петер Рабен. Он увез меня в лес, угрожая оружием.

— Какого черта… — начал Рабен, но осекся, увидев черное дуло пистолета, направленное ему в лицо.

— Нет, — продолжал Торпе; в его голосе звучал испуг, и возможно, он не был наигранным. — Я не знаю, где он сейчас. Я убежал. Жду вас у главной тропы, рядом с указателями. Вы легко меня там найдете.

Он сунул телефон в карман куртки.

— Могли бы сдать меня прямо в Вестербро, — недовольно буркнул Рабен. — Стоило ехать в такую даль…

— Я знаю тебя! — рявкнул Гуннар Торпе. — Ты хитрый, злопамятный и жестокий. А мне не нужны неприятности рядом с моей церковью. Сейчас я поеду обратно в город, и когда они меня здесь не найдут, они прочешут весь лес до последнего кустика и поймают тебя, как зверя. Ты и есть зверь.

— Я никогда не делал вам ничего плохого.

— Ты сам не знаешь, что делаешь. — Торпе покачал седой головой. — Возвращайся в Херстедвестер и сиди там, пока не выздоровеешь. Надеюсь, твоя жена тебя дождется…

— Чего хотела от вас Драгсхольм?

Черный ствол пистолета указал на дорожку среди деревьев.

— Иди туда, — приказал Торпе. — Беги!

Рабен посмотрел на узкую тропу, хмыкнул и шагнул навстречу человеку с оружием.

— Я ничего не знаю! — выкрикнул священник. — Стой на месте!

— Она встречалась с Мюгом, с Грюнером, с Томсен…

Рабен двигался к Торпе, и тот стал пятиться в сторону машины.

— Не подходи ко мне.

— Она хотела, чтобы они дали показания против того офицера. Против Перка.

— Я лично похоронил Перка за три месяца до этого!

Рабен наступал, не обращая внимания на пистолет. Торпе боялся отвести от него взгляд и шел спиной прямо к дереву.

— Не вынуждай меня, Рабен.

Он уперся в ствол и почувствовал себя в ловушке.

— Не вынуждай меня! — в панике заорал он.

Черная сталь холодом обожгла лоб Рабена.

— Ну что же вы, божий человек! Смелее!

Рабен расхохотался, когда Торпе нажал на курок. Раздался щелчок, священник нажимал снова и снова.

Тогда Рабен вынул из кармана горсть патронов и потряс ими перед ошеломленным капелланом.

— Неужели вы подумали, что я вручу кому-нибудь заряженный пистолет? — медленно проговорил Рабен, забирая оружие из трясущихся рук священника и вставляя патроны в пустой магазин. — Пусть и такому идиоту, как вы?

И снова поднялась рука с пистолетом, но на этот раз целью было перепуганное лицо Гуннара Торпе.

— Я хочу знать, что раскопала Драгсхольм. Я хочу знать, почему она решила возобновить дело.

Обе руки охватывают рукоятку, ноги расставлены — стрелок готов. Торпе струсил так, что у него подгибались колени.

— Она просила меня дать показания! Я слышал, как они говорили об этом Перке.

— То есть вы знали, что меня осудили напрасно, и все равно оставили меня гнить за решеткой?

— Что я мог сделать? Я всего лишь капеллан. Я ничего не знал.

Он вскинул руки — это была мольба, а не молитва.

— Я спрашивал у Согарда, что происходит, — сказал Торпе.

Лунный свет играл бликами на гладкой черной поверхности пистолета. Священник сполз по стволу вниз, опустился на колени.

— Что он вам рассказал?

— Сказал, что все это чушь и бред. Что никакого Перка там не было. Что в заключении военного прокурора…

— Там говорится, что я все выдумал.

— Было расследование!

— Меня заперли на два года. Накачивали наркотиками. Оторвали от семьи. А я был солдатом, защищал эту страну…

— Но я же не виноват! — Гуннар Торпе стоял на коленях, трясясь от страха. — Поговори с Согардом, с полковником Ярнвигом. С другими солдатами. Это же не я посадил тебя.

— Нет, не ты!

Коротким движением ноги он ударил Торпе в живот. Священник повалился на землю, вопя как обиженный ребенок.

— Ты меня там оставил.

Рабен сделал шаг в сторону, глянул на луну, прислушался. Машин пока не было. Только совы и ночные звери нарушали тишину леса.

— Прости меня.

Торпе встал на четвереньки. Крест, висящий на его шее, выскользнул из-под одежды и повис, почти касаясь прелой хвои. Рабен держал священника на мушке, и руки его не дрожали.

— Подумай о своей жене. Подумай о сыне.

Рабен только засмеялся:

— А как насчет моей души, Пастырь? О ней тоже подумать? — Он огляделся, не опуская пистолет, что-то обдумал. — Отвечать не обязательно.

С этими словами он зашагал к машине. Оглянулся только один раз. Гуннар Торпе по-прежнему стоял на коленях с опущенной головой, словно молился.

Ключи, оставленные в, замке зажигания, оказались очень кстати, хотя он бы прекрасно справился и без них. Рабен наслаждался каждым мгновением вновь обретенной свободы. Теперь главное составить план операции и четко ему следовать, соблюдая все правила по выживанию человека в этом враждебном мире.

Согард.

Безжалостный карьерист, готовый идти к своей цели, не гнушаясь никакими средствами. Это Рабен понял еще в Гильменде.

Он хотел получить ответы на свои вопросы, и он знал, где их искать.

Когда Лунд и Странге вернулись в управление, Согард уже ждал их в комнате для допросов. Та же парадная форма, то же высокомерное лицо.

— Будьте готовы к последствиям, — заявил он, прежде чем она успела вымолвить хоть слово. — Вы препятствуете выполнению боевой задачи.

— Вот ужас-то, — сказала Лунд. — Вы говорили, что не знакомы с офицером по имени Перк.

— Да, — невозмутимо ответил он. — Так и есть.

— Пер Кристиан Мёллер. Все называли его Перком.

— Но не я.

— Он был в составе контингента «Эгир», как и вы.

— А также еще семьсот пятьдесят мужчин и женщин по всему Афганистану плюс гражданские специалисты. Я не могу знать всех.

— Да бросьте, Согард, — усмехнулась Лунд. — Все-таки майор, как-никак. Неужели не могли придумать что-нибудь поумнее?

— Перк — не имя, а прозвище. Я не был знаком с этим человеком лично…

Странге уселся сбоку, сложил на столе руки и наблюдал за допросом.

— Но вы вместе с Торпе присутствовали на похоронах во Фредериксборге. Почему?