Дэвид Хьюсон - Убийство-2

— О чем тут говорить? — слишком быстро заговорил Монберг. — Странная история, мне о ней рассказала Анна. Хотела, чтобы я ею занялся, попросила, так сказать, по старой памяти.

— И? — ждал продолжения Бук.

— Мы встретились. Вспомнили прошлое, обменялись новостями. Она как раз оформляла развод. Мне показалось, что Анна немного… зациклилась на том солдатском деле. Когда я уходил, она оставила мне папку с документами. Было похоже, что это много для нее значило. Я так и не понял почему. И конечно же, не успел выполнить ее просьбу.

Бук выслушал тираду Монберга, ни слова не говоря, только тяжело вздохнул, когда бывший министр умолк.

— Почему вы об этом спрашиваете, Томас?

— Вы знали о том деле еще до того, как к вам пришла Анна Драгсхольм. У вас были причины на то, чтобы отправить конверт с полученными от нее документами на несуществующий адрес. Прошу вас, будьте откровенны с нами. Мы знаем, что министр обороны даже созывал совещание ради одного солдата, упомянутого в том деле.

Карина извлекла из сумки бумаги, передала Буку, тот протянул Монбергу.

— Его имя Йенс Петер Рабен.

Монберг взял документы, но лишь на мгновение задержал на них взгляд.

— Боюсь, я еще не полностью оправился.

— Давайте обойдемся без вранья! — Бук повысил голос неожиданно для себя. — Просто расскажите, о чем шла речь на том совещании с Россингом. Это важно.

Монберг пожал плечами, дотянулся до очков, лежащих на тумбочке, нацепил их на нос.

— Это было так давно, — сказал он, пробежав глазами текст.

— Вы скрыли информацию о серьезном расследовании военной прокуратуры! Вы не сообщили о нем ни полиции, ни службе безопасности, ни сотрудникам своего министерства! — Он взял стул, поставил его перед кроватью и сел. — Почему? Что вы с Россингом скрываете?

Монберг обернулся к Карине в надежде на поддержку. Она хранила молчание.

— Зачем понадобилось созывать совещание о Рабене? — давил на него Бук. — Что сказал вам Россинг? Почему не велся протокол совещания?

— Да что происходит, Бук? О чем вы вообще говорите?

— Вы встречались с Россингом. Позже с вами на ту же тему говорила Драгсхольм. Но вы молчали. Молчали, даже когда ее убили. Мне нужно знать…

— Если вы пришли, чтобы обвинить меня в своих ошибках, то можете убираться! — отбивался Монберг.

— Что сказал Россинг на том совещании?

В дверях появилась женщина в темно-синем костюме. Ее сопровождал врач. Жена Монберга, Бук узнал ее по газетным фотографиям.

— У тебя опять посетители, Фроде? — воскликнула она, бросаясь к мужу, целуя его в макушку. Монберг при этом поморщился, как ребенок. — Так дело не пойдет. — Она уставилась на Бука. — Я ценю ваше внимание, но сейчас моего мужа должен осматривать доктор.

Монберг поднял руку с документами. Карина забрала бумаги, отошла к окну и стала перебирать открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления.

— Ему вредно волноваться, — продолжала жена.

— Да, сейчас мне нужен отдых и покой, — согласился Монберг.

Карина легонько подтолкнула Бука, тот обернулся. У нее в руках была открытка с розами. Внутри — стандартное пожелание, напечатанное типографским способом, и приписка от руки: «Очень рад, что тебе лучше, Фроде. Мы братья навсегда».

Бук кивнул.

— Полагаю, министр как раз собирался уходить, — многозначительно произнес Монберг.

— Да, — сказал Бук. — Поправляйтесь поскорее, Фроде. — Он бросил открытку Россинга на одеяло в ногах Монберга. — Все ваши друзья желают вам этого.

В коридоре, среди больничных запахов и писка аппаратов, доносящегося из палат, Бук замедлил шаг, дожидаясь, когда его догонит Карина.

— Все-таки Россинг опередил нас, — мрачно буркнул он, когда она поравнялась с ним.

— Да, он уже знал, о чем вы будете спрашивать. И знал, как нужно отвечать.

— Черт, — пробормотал Бук и внимательно посмотрел на нее. — Карина, расскажите мне о Монберге. Что он за человек?

— Остроумный. Забавный. Обаятельный. — Она еще подумала. — Слабый.

— Надо искать другие пути, — сказал он, даже не представляя себе, в каком направлении вести поиски.

— У меня идея, — сказала Карина, когда они уже снова сидели на заднем сиденье служебного автомобиля и, преодолевая пробки, возвращались в министерство. — Надо опубликовать официальное извинение за эксгумацию того солдата.

Бук проворчал что-то нечленораздельное, глядя на субботнее оживление на торговых улицах. Обычные люди жили обычной жизнью. Как же он им завидовал.

— Томас, — убеждала его Карина. Теперь, когда они были наедине, она стала обращаться к нему по имени, и Буку это нравилось. — Такое извинение помогло бы разрядить обстановку. Краббе опять наседает. Замучил Плоуга просьбами о срочной встрече с вами.

— Пусть Плоуг посоветует Краббе сесть перед дверью премьер-министра и вымаливать у него встречу, если ему так хочется.

— Извинение от имени министерства было бы сейчас весьма кстати.

У Бука в машине, в небольшом баре, где другие обычно хранили алкоголь, было припасено несколько пачек шоколадного печенья. Он распечатал первую попавшуюся упаковку, предложил сначала Карине — та отказалась, потом взял себе парочку.

— Как мне извинятся за то, о чем я даже не знал?

— Вы министр. Ситуация типичная.

— Но это не значит, что она мне нравится. Чья вообще это была идея выкопать несчастного парня?

— Одной женщины из полиции. Ее уволили.

— Оперативно реагируют.

— Она довольно известная личность. Помните дело Бирк-Ларсен пару лет назад?

Бук передернул плечами:

— Да… Ужасное убийство.

— Она раскрыла его. И после этого ее уволили, как сейчас.

На его лице появился интерес.

— По одной из версий в том убийстве были замешаны городские чиновники и политики, — продолжала Карина. — И она не захотела молчать о том, что узнала. Если вы упомянете в своем заявлении, что она уже имела дисциплинарные взыскания… или что-нибудь насчет того, что от всех сотрудников полиции мы ожидаем соответствия высокому уровню и замечательным традициям…

Бук в замешательстве уставился на Карину.

— Да, вы правы, — согласилась Карина. — Это не ваш стиль. Тогда формулировка останется за вами.

— Как ее зовут?

— Сара Лунд.

— Я хочу поговорить с ней.

Карина расхохоталась. Как ни странно, Буку стало теплее на душе оттого, что он сумел рассмешить эту тонкую умную женщину.

— Но вы, наверное, не сможете с ней поговорить. Ее же только что выставили из полиции.

— А я министр юстиции. И могу говорить с кем захочу. Если эта Лунд сумела раскрыть дело Бирк-Ларсен, значит она неглупа. Может, ей что-то известно.

Он еще раз протянул ей пачку печенья. На этот раз она взяла одно.

— Встреча с ней может усложнить ваши отношения с полицией.