Дин Кунц - Судьба Томаса, или Наперегонки со смертью

— Ты умеешь водить автомобиль? — спросила она.

— Да. Но сейчас я не могу устраиваться на постоянную работу.

— Ты не выглядишь бродягой, которого носит по земле, как перекати-поле.

— Спасибо за теплые слова, мэм. Проблема в том, что мне надо довести до конца одно дело.

— Где-то к югу отсюда, ты не знаешь, где именно, но узнаешь нужное тебе место, когда попадешь туда.

— Совершенно верно, мэм.

Ее синие глаза с возрастом не затуманились и не опечалились, оставались ясными, умными, проницательными.

— То, что тебе надо сделать… ты представляешь себе, что именно?

— Более-менее, — ответил я. — Но мне не хочется говорить об этом.

— Хорошо! — Она сдвинула ручку переключения скоростей на парковку, поставила автомобиль на ручник, но двигатель не выключила. — Ты будешь моим водителем, и мы поедем в то самое место, куда тебе нужно попасть.

— Вы, конечно же, пошутили, мэм. Что это будет за водитель?

— Меня он вполне устроит. Зачастую меня не волнует, куда я еду. Главное — куда-то ехать.

Она вылезла из лимузина и обошла его спереди, направляясь к дверце со стороны пассажирского сиденья. В желтом брючном костюме, белой блузке с кружевным воротником и манжетами и с золотой брошью. Маленькие бриллианты и рубины образовывали сверкающий восклицательный знак.

Когда она посмотрела на меня, я ощутил себя невероятно высоким, совсем как Алиса, сделавшая маленький глоток из бутылки с надписью «ВЫПЕЙ МЕНЯ» на наклейке.

— Раз уж ты мой водитель, ты должен открыть мне дверцу, — указала она.

— Я не могу быть вашим водителем, мэм.

— Я поеду рядом с тобой, чтобы получше тебя узнать.

— Извините, но я действительно не могу быть вашим…

— Я Эди Фишер. Формальностей не люблю, так что можешь звать меня Эди.

— Благодарю, мэм. Но…

— Меня назвали в честь святой Эйдгит. Она была девственницей и мученицей. Не буду утверждать, что я девственница, но, глядя на то, как мир соскальзывает в темноту, я еще могу стать мученицей, хотя такого желания у меня нет. Как тебя зовут, дитя… или ты не уверен в этом так же, как и в том месте, куда едешь?

В прошлом я пользовался вымышленными именами. И сейчас имело смысл поступить так же, хотя бы для того, чтобы в десятитысячный раз не объяснять, откуда взялось мое настоящее имя. Но я сказал правду:

— Меня зовут Одд Томас.

— Ну, разумеется, — кивнула миссис Фишер. — И если ты хочешь получать жалованье наличными, меня это вполне устроит. Пожалуйста, открой мне дверцу, Одди.

Одди и Эди. Я видел и насладился фильмом «Шофер мисс Дейзи», но не видел себя таким надежным и благородным, как Хоук в исполнении Моргана Фримена.

— Мэм…

— Называй меня Эди.

— Да, мэм. Проблема в том, что я ищу опасного человека, одного дальнобойщика, который одевается как маскарадный ковбой, а может, он ищет меня.

Без колебания она расстегнула молнию своей большой сумки, чтобы показать мне пистолет, лежащий среди прочих дамских вещей:

— Я смогу позаботиться о себе, Одди. Обо мне не волнуйся.

— Но, мэм, честно вам скажу…

— Теперь, когда ты меня заинтриговал, тебе от меня не отделаться. Дитя, мне необходима толика опасности, чтобы кровь бежала по жилам. В последний раз это произошло в Элко, штат Невада, когда мы с Оскаром обвели вокруг пальца этих государственных дураков и помогли бедняжке вновь попасть домой.

— Бедняжке? — переспросил я.

— Неважно. — Она застегнула молнию. — Давай найдем твоего маскарадного ковбоя, раз уж ты этого хочешь.

Я открыл дверцу. Она села в лимузин.

Двенадцатицилиндровый двигатель и два топливных бака лимузина «Мерседес» обеспечивали и высокую скорость, и долгий пробег между заправками.

Ни единого облака не плыло по небесному морю над головой, а Прибрежная автострада плавно поднималась на холмы и сбегала с них.

Устроившись на пассажирском сиденье рядом со мной, с большой черной сумкой на коленях, миссис Фишер указала на детектор радаров, закрепленный на приборном щитке, и еще на какое-то устройство (она назвала его лазерным фойлером), которое, по ее словам, создавало помехи, не позволяя определить нашу истинную скорость. Она заверила меня, что даже при нарушении закона поймать нас не удастся. Я никогда не слышал о лазерном фойлере, но она заявила, что он очень надежен и «создан на основе последних достижений научно-технического прогресса».

Сказала, что с ее прежним шофером, Оскаром, они объездили все Соединенные Штаты, от Мэна до Техаса, от штата Вашингтон до Флориды, не раз и не два, и зачастую стрелка спидометра заходила за число 100, но им никогда не выписывали штраф за превышение скорости. А они побывали в сотне больших городов и в тысяче малых, забирались в горы и пустыни, лишь бы дорога годилась для проезда сверхдлинного лимузина.

Автомобиль, на котором она ездила теперь, производил впечатление. Вибрации от колес практически не передавались на корпус, и казалось, что мы плавно плывем на юг, словно автострада превратилась в быструю реку.

— Оскар был хорошим работником и идеальным другом, — рассказала мне миссис Фишер. — Такой же неутомимый, как и я, ему всегда хотелось куда-то ехать. Я знала его лучше, чем любого из моих братьев. И я бы хотела узнать тебя так же хорошо, как знала его, Одд Томас. Даже если я доживу только до возраста Оскара, мы проедем вместе многие тысячи миль, и путешествие куда приятнее, если попутчики — друзья и понимают друг друга. Итак… ты гей?

— Гей? Нет. Почему вы подумали, что я гей?

— Ты же преследуешь этого наряженного ковбоя. Мне без разницы, дитя. Я ничего не имею против геев. Мне всегда нравились мужчины, так что я понимаю, почему они нравятся тебе.

— Я не люблю мужчин. То есть они мне нравятся, я не мужененавистник, но я их не люблю. Кроме как в том смысле, что мы должны любить ближнего своего. Но под этим подразумеваются мужчины и женщины. В общем и целом. Вы понимаете, человеческие существа как вид…

Она одарила меня улыбкой доброй бабушки, понимающе кивнула, потом сказала:

— Значит, ты бисексуал.

— Что? Господи Иисусе. Я не бисексуал. У кого найдется на это время и силы? Я просто говорю, что теоретически я люблю все человечество, а это не означает, что я хожу со всеми на свидания.

Она мне подмигнула.

— Ты хочешь сказать, что ты гей теоретически, но не на практике.

— Нет. Я не гей ни теоретически, ни на практике.

— Может, ты не признаешь любви?

— Нет, отнюдь. Я люблю девушку. Мою девушку, Сторми Ллевеллин… она для меня единственная и всегда такой будет. По велению судьбы мы навеки будем вместе.

Смею заметить, я не полный идиот, когда дело касается разговора, хотя у читателя и могло сложиться такое мнение. Но надо учесть, что меня отвлекали и психический магнетизм (я старался сделать так, чтобы меня тянуло к ковбою, а не его ко мне), и освоение навыков вождения огромного лимузина.