Патриция Корнуэлл - Суть доказательств

В притихшем доме наши голоса звучали неестественно громко. Всюду, куда ни посмотри, взгляд натыкался на жуткие пятна. Я видела их, и перед глазами тут же вставала страшная картина: колотые раны на груди, отпечатавшиеся на коже следы рукоятки, зияющая, разверзшаяся, как распахнутый в крике рот, рана на шее. Я вышла в холл. Пыль раздражала легкие. Дышать становилось все труднее.

— Покажите, где нашли ее оружие.

Прибыв на место преступления, полицейские обнаружили автоматический пистолет Берилл на кухонном столе, рядом с микроволновкой. Пистолет был заряжен и стоял на предохранителе. Отпечатки на нем принадлежали убитой.

— Коробку с патронами она держала в столе около кровати, — сказал Марино. — Там же, наверное, лежал обычно и пистолет. Леди вернулась домой, отнесла наверх сумки, разобрала вещи, бросила тряпки в корзину в ванной и поставила в шкаф чемоданы. Тогда же, наверное, достала оружие. Значит, нервничала. Сильно нервничала. Бьюсь об заклад, дамочка проверила все комнаты и только потом спустилась. Будешь спорить, док?

— Хотела бы, да не могу.

Он огляделся.

— А сюда зашла, может быть, для того, чтобы перекусить.

— Может быть, да. А может быть, нет. В любом случае содержимое желудка не превысило пятидесяти миллиметров, то есть менее двух унций темно-бурой жидкости. Если она что-то и съела, пища к моменту смерти — или, точнее, к моменту нападения — успела полностью перевариться. Острый стресс или страх останавливает пищеварение. Если бы она что-то съела дома, пища осталась бы в желудке.

— Да тут и пожевать-то особенно нечего, — заметил Марино и, словно желая подчеркнуть важность этой детали, открыл холодильник.

Внутри мы увидели сморщенный лимон, два брикетика масла, кусочек заплесневевшего сыра «хаварти», приправы и бутылку тоника. В морозильной камере нашлось несколько упаковок куриных грудок, пара коробок «Ле меню» и рубленый бифштекс. Кулинария, очевидно, не являлась источником удовольствия для Берилл. Это была неизбежная необходимость. Я знала, как выглядит моя собственная кухня. Эта же угнетала своей стерильной чистотой. В просачивающихся через серые жалюзи полосках жидкого света висели редкие пылинки. Раковина и сливная полка были пустыми и сухими. Кухонная техника присутствовала здесь разве что в качестве украшения.

— А может, ей захотелось выпить, — продолжал делиться мыслями Марино.

— Тест на алкоголь отрицательный, — отмела я его предположение.

— Это еще не значит, что малышка не собиралась опрокинуть рюмашку.

Он открыл шкафчик над раковиной. Свободного места на трех полках почти не было: «Джек Дэниелс», «Чивас ригал», «Танкрей» и много еще чего. Мое внимание привлекла бутылка гаитянского рома «Барбанкур» пятнадцатилетней выдержки, стоявшая на верхней полке. Стоил он не меньше марочного шотландского виски.

Я сняла бутылку с полки и поставила ее на стол. Гербовая марка отсутствовала, печать вокруг позолоченной пробки осталась нетронутой.

— Думаю, это ее недавнее приобретение. Скорее всего, купила в Майами.

— То есть привезла с собой из Флориды?

— Наверное. Ясно только, что в выпивке она разбиралась. «Барбанкур» — отличная вещь.

— Тебе, док, виднее, — съязвил Марино. — Ты же у нас знаток.

Бутылка с ромом была чистая, хотя те, что стояли рядом, успели покрыться слоем пыли.

— Возможно, Берилл пришла в кухню именно за этим, — продолжала я. — Отнесла ром. Или подумывала побаловать себя парой глоточков на ночь. И тут в дверь позвонили.

— Может быть. Только это все равно не объясняет, почему она оставила оружие на столе, а не захватила с собой, когда пошла открывать. Она ведь кого-то боялась, верно? Вот почему я склоняюсь к мысли, что дамочка ждала гостей и знала убийцу. Подумай сама, док. Посмотри на все эти дорогущие бутылки. Она что же, по-твоему, пила в одиночку? Сомневаюсь. Логичнее предположить, что писательница все же позволяла себе немного развлечься в мужской компании. Может, тот, кого она ждала, ее и пришил.

— Другими словами, ты полагаешь, что убийца тот самый «М»? — спросила я.

— А ты такую возможность исключаешь?

В голосе лейтенанта появились агрессивные нотки. Он все еще мял незажженную сигарету, и это потихоньку начинало действовать мне на нервы.

— Я никаких возможностей не исключаю. И вполне, например, допускаю, что она вообще никого не ждала. Принесла в кухню бутылку, поставила на полку и, может быть, раздумывала, стоит ее открывать или нет. Нервничала — отсюда и пистолет на столе. Звонок или стук ее напугал…

— Точно, — перебил меня Марино. — Напугал. Тогда почему она пошла открывать эту чертову дверь, а пистолет оставила на столе?

— Она практиковалась?

— Практиковалась? — Лейтенант удивленно посмотрел мне в глаза. — В чем?

— В стрельбе.

— Черт… не знаю…

— Если Берилл не практиковалась, то еще не выработала в себе рефлекс. Постоянно держать при себе оружие не стало для нее автоматическим и необходимым действием. Ей приходилось напоминать себе об этом. Многие женщины носят с собой в сумочке газовый баллончик. Тем не менее пользуются им для самозащиты лишь некоторые из них. Остальные вспоминают про баллончик слишком поздно, потому что у них не сформирован навык самозащиты.

— Ну, не знаю…

Марино, может быть, и не знал, но я знала это точно. У меня в сумочке постоянно лежал револьвер «рюгер», заряженный патронами «силвертип» и обладающий огромной убойной силой. Но оружие я носила только потому, что регулярно, по нескольку раз в месяц, ходила в тир. Оставаясь одна дома, я чувствовала себя гораздо увереннее и комфортнее, когда рядом со мной лежал револьвер.

Было и еще кое-что. Я подумала о каминных принадлежностях, которые видела на стойке в гостиной. Там же, в той самой комнате, Берилл отбивалась от убийцы, но при этом ей и в голову не пришло воспользоваться кочергой или лопаткой для угля. У нее отсутствовал защитный рефлекс. Вместо того чтобы обороняться и драться, она предпочла прятаться и убегать. Сначала она убегала в Ки-Уэст, потом — по лестнице в спальню.

— Возможно, она плохо владела оружием, — объяснила я. — Не привыкла к нему. Представь ситуацию. В дверь звонят. Берилл вздрагивает. Ей уже страшно. Так страшно, что она забывает о пистолете. Она идет в гостиную и смотрит в «глазок». Мы не знаем, кого она там увидела, но с ним ее страхи никак не связаны. По крайней мере, Берилл доверяла ему настолько, что впустила в дом. Об оружии она забыла.

— Может, так оно и было. Или же она его ждала, — не уступал Марино.

— Допускаю. Но только при условии, что этот человек знал о ее возвращении.

— Значит, знал.

— И тогда, может быть, он и есть тот самый «М». — Сказав то, что лейтенант так хотел услышать, я поставила бутылку на место.