Андрей Воронин - Слепой. Защитнику свободной России

– Очень просто. Мы сиюминутно попробуем медовуху. У меня как раз для такого случая припасена бутылочка. Правда, начатая, но это неважно. Как-то мы с сестрой Машей выпили немного.

Глеб сел за стол, а Оксана вскоре явилась с бутылкой в руке и поставила ее перед Сиверовым.

– Наливай, а я тебе кое-что расскажу, – заговорщицким тоном, словно сейчас будет раскрыта тайна возникновения Вселенной, произнесла хозяйка.

– Я весь внимание. Только куда наливать, в бокалы?

– Погоди.

Лаврентьева вынула из стенки две глиняные кружки и поставила на стол. Глеб наполнил их.

– Короче, в Суздале выпускается десять сортов медовухи, а может, уже и больше. Но основными считаются четыре. Сейчас мы будем употреблять один из них, – Оксана улыбнулась, – так называемую «Полуполтинную» медовуху, в которой содержится восемь целых и три десятых градуса алкоголя. А еще к основным относится «Безалкогольная», «Пятиалтынная», в ней около шести градусов, и, наконец, «Двугривенная», семиградусная.

– С «Безалкогольной» медовухой понятно, а вот другие названия достаточно интересны. Как они появились? – заинтересовался Сиверов.

– Эти названия пришли из Древней Руси. Так что давай отведаем напиток наших предков.

– Святое дело, не откажусь, – Глеб улыбнулся и взглянул на Оксану: – Предлагай тост.

– Чтобы твоя и моя жизнь была сладкой, как эта медовуха! – провозгласила Оксана.

– За такое грех не выпить.

Глеб пригубил кружку и стал медленными глотками пить напиток.

– Очень вкусно. Крепость примерно как у пива, а по вкусу – лучше любой «колы».

– Знаешь, медовуха считается одним из символов Суздаля. Давно, еще в советские времена, наш город получил монополию на производство этого напитка. А вообще медовуху у нас делают с XVIII века. И что интересно, в литре настоящей медовухи содержится сто восемьдесят грамм меда.

– Значит, у вас тут применяется настоящая, фирменная рецептура, – покачал головой Глеб.

– Это действительно так. Если ты заметил, суздальская медовуха входит в подарочный набор, который туристы и гости города с удовольствием покупают в качестве сувенира. Можно сказать, что суздальская медовуха обрела новую жизнь в 2000 году.

– И с чем это связано? – спросил Сиверов.

– Дело в том, что тогда пять московских бизнесменов открыли Суздальский медоваренный завод.

– Хотел бы я там работать. Вот уж где по-настоящему сладкая жизнь. Пришел на работу и в качестве разминки принял кружечку «Двугривенной» или «Пол у пол тинной». Это уж зависит от настроения. А потом работай себе в радость. Не жизнь, а медовуха, – закончил Глеб.

Лаврентьева рассмеялась.

– Оставайся жить у нас в Суздале. У меня есть знакомые на этом заводе, помогут устроиться.

– Заманчивое предложение. Подумаю на досуге.

– Ну что, еще по кружечке «Полуполтинной»? – Оксана игриво подмигнула Глебу.

– Кто откажется от хорошего?

Сиверов снова наполнил глиняные кружки.

– Предлагаю тост за суздальскую медовуху. Действительно хороша, – произнес Глеб.

– За нее!

Выпив медовуху, Сиверов сказал:

– А вообще я заметил, что в Суздале даже дышится как-то по-особому. Воздух здесь очень чистый.

– Ты правильно заметил. Наш город почти не изменился с XIX века. Представляешь, в свое время горожане отказались от строительства железной дороги.

– Теперь понятно, почему Суздаль не стал промышленным городом, – сказал Глеб.

– Твоя правда. И воздух у нас поэтому особенный – чистый и свежий.

– Как и женщины.

Сиверов придвинулся к Оксане, крепко поцеловал ее в губы и стал ласкать, постепенно снимая с женщины одежду.

– Нам не стоило одеваться, – возбужденно дыша, прошептала Лаврентьева.

– Ты права. Думаю, это лишние хлопоты. Ночь, по моему прогнозу, обещает быть горячей и страстной, – целуя Оксану в шею, сказал Сиверов.

За ночь они еще несколько раз занимались любовью, так и не уснув до утра. Когда рассвело, Глеб по привычке принял холодный душ.

– Это была сказочная ночь, Федор. Я ее никогда не забуду, – женщина подошла к Сиверову и поцеловала его в губы.

– А я, будь моя воля, не отпустил бы тебя на работу.

– Встретимся у меня вечером. Как закончишь с делами, приезжай. После шести я дома.

– Это меня радует, – кивнул Глеб.

Позавтракав, они спустились вниз. Сиверов подвез Оксану к библиотеке.

– До вечера! Буду очень тебя ждать, – Лаврентьева поцеловала Глеба в щеку и вышла из «БМВ».

– Ты невероятно красивая, Оксана, – нагнувшись в сторону открытой дверцы и глядя женщине в глаза, сделал комплимент Сиверов.

Оксана засмеялась:

– Спасибо.

– Хорошего тебе дня, – пожелал Глеб.

– И тебе того же.

Лаврентьева кокетливо махнула рукой и пошла по тротуару в сторону библиотеки. Сиверов провожал ее восхищенным взглядом. «Да ее хоть сейчас на любой подиум мира отправляй: высокая, утонченная, грациозная, молодая и безумно красивая», – восхищенно подумал Глеб об Оксане.

Когда Лаврентьева скрылась за дверью библиотеки, Сиверов развернулся и поехал на Торговую площадь к гостинице. Взяв в номере все необходимое, он спустился по лестнице и направился на машине в сторону лощины Сатаны.

Была сухая, солнечная погода. «Нынешним летом очень мало дождей», – поглядывая на чистое, ясное небо, подумал Сиверов. Машину он, как всегда, оставил на поляне и пошел по лесу к лощине. Утро наполнило лес радостным пением и щебетанием птиц, которые то и дело порхали с ветки на ветку, словно радуясь началу нового дня.

Подойдя к краю склона, Сиверов остановился. «Вот она, лощина Сатаны. С виду нормальное местечко, но что-то здесь не то, что-то тут происходит. Неужели правдой является то, что здесь живет медведь-монстр? Кто его знает… – размышляя, Сиверов покачал головой. – Одно ясно точно: гиблое это место, в прямом смысле слова. Но как подступиться к разгадке?»

Глеб достал бинокль и принялся наблюдать за лощиной. Примерно через час он увидел вдали бродившего между деревьями бурого медведя. «А мишка так и не набрал жирку, все такой же тощий. Хотя, казалось бы, летом самое время поправляться. Видимо, чем-то болеет косолапый, это факт», – заключил Сиверов и, спрятав бинокль в кармане джинсовки, стал спускаться в лощину.

Он шел не торопясь, внимательно осматривая местность. Так он добрался до дуба, возле которого застрелился лесник Павел Корягин. Глеб присел и заметил на траве пятна порыжевшей крови. «Договаривались встретиться, поговорить, а все вон как обернулось, – думал Сиверов. – Мне удалось выжить в Афгане, уничтожить Акирова, а Павел погиб неподалеку от своего дома. Прав Товаров: Корягин если и не был счастлив, то нашел дорогу к своей душе. Стреляться у него точно не было причин. Уж кто-кто, а психотерапевт его хорошо знал. Что же произошло в ту ночь?»