Элизабет Хейнс - Холодная песня прилива

Так что, каждую ночь теперь будет? Придется загонять себя до смерти, чтобы рухнуть в постель и отключиться?

Только я открыла третью банку пива, как снаружи опять послышался шум. Не на палубе и не птица, теперь я была уверена. Скорее животное — вопль, вой. Освальд дерется с лисами?

Выпивка придала мне смелости.

Я отперла дверь рубки с грохотом, в расчете напугать их, кто бы «они» ни были. Затем я вышла наружу:

— Эй!

На понтоне вроде никого. Марина до самой парковки погружена в темноту, свежий ветерок дует от воды, несет с собой запах дождя. Я сделала еще шаг и остановилась, поглядела на огни другого берега, затем вниз, на понтон, и тут-то разглядела на нем какой-то темный предмет ближе к краю. Что бы это ни было, днем на досках ничего не лежало. Я спустилась по сходням, руки скрестила на груди, защищаясь от пронизывающего ветра, всмотрелась…

На понтоне было совсем темно; даже стоя рядом с этим непонятным предметом и глядя на него с высоты своего роста, я не могла понять, что это. Я подтолкнула его ногой, и он поддался — что-то мягкое. Тогда я присела на корточки и ощупала этот предмет.

Мягкая шерсть под рукой. Мягкая, но холодная. И мокрая. Я выпрямилась, повернула ладонь в ту сторону, где слегка подсвечивали огни автомобилей на мосту. На пальцах темная жидкость.

— О боже! Боже! — Словно со стороны я услышала себя.

Еще раз посмотрела за понтон, в сторону офиса и парковки. По-прежнему никого.

Я поднялась по сходням и включила свет в рубке. Обычно я его не включала: он привлекает летом мотыльков. Теперь, вернувшись на понтон, я смогла разглядеть, что там лежит. Комок черной шерсти. А у меня на руке его кровь. Освальд, кот Джози и Малькольма. Кто-то убил его и бросил на понтоне.

Закусив губы, я подавила вскрик, дыхание участилось. Мне вдруг почудилось: тот, кто бросил мертвого кота на понтон, не успел убраться из марины, прячется где-то в темноте, где я не могу разглядеть его. Опрометью я взбежала по сходням обратно в рубку, выключила свет и чуть ли не слетела по ступенькам в свою каюту, поспешно захлопнув и заперев за собой дверь.

Снаружи послышались шаги, кто-то быстро шел прочь, шаги почти стихли, а потом снова стали громче на гравийной дорожке у парковки. Значит, все это время этот кто-то прятался совсем близко, за «Тетушкой Джин».

Я выскочила в камбуз, замерла в страхе. Со всех сторон меня окружали черные дыры иллюминаторов. Любой мог заглянуть с понтона и тут же увидел бы меня. Я отмыла руки в кухонной раковине, подождала, пока стечет кровь, терла мылом, и слезы струились у меня по щекам.

Кого звать на помощь? К кому обратиться? Снова набрала номер Дилана — и вновь все тот же механический голос.

Я вернулась к мысли, от которой упорно отказывалась: скорее всего, он в клубе. Я даже не стала прикидывать, что скажу, просто положила его мобильник на место и взяла свой. Набрала номер «Баркли» и ждала — ждала целую вечность, пока мне не ответили:

— Алло?

На заднем плане музыка, низкие рокочущие басы. Голос вроде бы Хелены, а может, и нет.

— Можно позвать Дилана?

— Его здесь нет.

— Не подскажете, где он?

— Кто его спрашивает?

— Дженевьева.

— Кто?

— Дженевьева. Ну, Вива. Я работала у вас раньше.

— Подождите.

Музыка смолкла, сменившись сигналом ожидания. Я покорно ждала.

«Как глупо, — думала я, — что сказать-то ему, если подойдет?»

Заговорить о Кэдди? Кто поймет, горевал ли он о ней или уже забыл, что она погибла?

— Дженевьева! — Громкий голос Фица застал меня врасплох.

Я сглотнула, чувствуя, как подступает страх. Надо было сразу повесить трубку, едва услышав, что Дилана в клубе нет, а я не поверила.

— Привет! — как могла бодрее ответила я. — Дела идут?

— Какая приятная неожиданность! Чем могу помочь?

— Я просто… просто хотела узнать, как вы все. И выразить сочувствие, ну, насчет Кэдди.

Затянулось молчание. Я слышала, как он пыхтит в трубку, а где-то в стороне приглушенно погромыхивали басы.

— «Как все» — это ведь не слишком тебя интересует. Ты спрашивала Дилана, а его здесь нет. Что-нибудь ему передать?

— Нет-нет, — заторопилась я. — Завтра он будет? Ничего срочного.

— Тогда ладно. Сказать ему, что ты звонила?

— Можно, — ответила я, надеясь, что охватившая меня паника не прорывается в голосе. — Если хотите, передайте.

— А ты чем нынче занимаешься? — спросил он.

— Да ничем. Уехала подальше от города, — сказала я.

— Как ты узнала про Кэдди? — спросил он небрежно.

Что ответить? Я понятия не имела. Руки у меня тряслись, из глаз потекли слезы, начал сказываться шок: этот мертвый окровавленный кот, и дурацкий звонок в «Баркли» — безумная глупость, надо же было нарваться на Фица! — и мысль, что Дилан, скорее всего, в полном порядке, работает все там же и не соизволяет взять трубку, сколько я ни звоню.

Я не нашлась что сказать и молчать тоже больше не могла, взяла и отключилась. Оборвала разговор.

«Ну-ну, — подумала я, — большего идиотизма не придумаешь».

Оставался только один человек, к кому я могла обратиться. Я взяла со стола клочок бумаги, на котором Карлинг записал свой телефон, и выключила все лампы в камбузе и салоне. Перейдя в спальню, я забралась в постель, забилась в дальний угол, вжимаясь в корпус баржи. Если кто-нибудь заглянет сверху в люк, меня в густой тени не разглядеть, а я увижу силуэт на фоне темного неба.

Съежившись в углу, я набрала номер. Бесконечные звонки, я уже думала, Карлинг не ответит. И наконец:

— Алло!

Голос я обрела не сразу, он успел повторить:

— Алло!

— Джим Карлинг?

— Да. Кто говорит?

— Дженевьева.

Пауза. Соображает, кто я такая?

— Привет. Как дела?

— Простите, что звоню так поздно, — сказала я. Голос совсем охрип. — У меня… тут кое-что произошло.

— Что именно?

— Я была одна и услышала какие-то звуки снаружи. Что-то стукнуло. Я вышла посмотреть и там… там…

— Не спешите, — мягко посоветовал он. — Все хорошо.

— Кто-то убил Освальда. Я нашла его там. Что мне делать?

— Освальда?

— Кота. Его хозяева Малькольм и Джози. Он лежит там, а я боюсь. Я так напугана! Пожалуйста, помогите мне!

Снова молчание. Я подумала: может, надо было сразу звонить в полицию. Местного номера я не знаю, но ведь всегда можно набрать центральный.

— Извините, я даже не спросила: вы, наверное, уже сменились с дежурства. Но вы сказали, что вам можно звонить…

— Вообще-то, — устало произнес он, — я просил вас позвонить, если вспомните что-то, а не когда вы найдете дохлого кота.

Поделом мне.

— Сейчас приеду, — пообещал он.

— Правда?

— Правда. Никуда не уходите, договорились? Я позвоню, когда подъеду к парковке, чтобы вы не испугались, когда я постучусь. Хорошо?