Карин Альвтеген - Тень

Он помнил запахи. Множество запахов. Готовящийся ужин и только что испеченный хлеб. Вонь помоек и уличных сортиров. Кисловатый запах промокшей верхней одежды, которая сушится в темной прихожей. Лошадиный навоз на улице, наколотые дрова. Легкий аромат развевающихся на ветру простыней. Лавки, и в каждой пахнет по-своему. Рыбная, мясная, булочная, подвал с дровами и керосином. И звуки. Разноголосая уличная мозаика автомобилей, трамваев, повозок, цокающих подков и скрипящих колес. Новое и старое в битве за пространство.

И тихие зимы, когда снег гасил все звуки, а взрослые почти не выходили из дома. Ютились в квартирках в ожидании весны, когда жизнь опять просыпалась.

Радио. Волшебный ящик, у которого все собирались и который чудесным образом разрушал стены, открывая огромный внешний мир.

«Набивай голову знаниями, мой мальчик, только так ты сможешь вырваться отсюда».

Когда он был маленьким, эти слова его пугали, он никуда не хотел «вырываться». Он хотел остаться с мамой и папой, в привычной надежной обстановке, где все всегда повторяется. Не мог понять, почему от него хотят избавиться. Почему родители с таким рвением стремятся выставить его за пределы собственной жизни, которой сами же гордятся. Упорство, надежность, порядочность. Сила в единстве. Высокая мораль, опрятный быт, на комоде, на почетном месте — бюст Яльмара Брантинга [5] Карл Яльмар Брантинг (1860–1925) — шведский политик. первый премьер-министр Швеции от Социал-демократической партии. как доказательство их классовой принадлежности. Один из немногих не имеющих практической ценности предметов в доме. Сколько раз он перебирал в памяти подробности обстановки! Кухня, где целый день хозяйничала мать, а вечером раскладывали и застилали диванчик для отца. Комната перед кухней, пустовавшая днем, а ночью превращавшаяся в спальню для него, мамы и сестры, которая была на два года его старше. Сестра любила книги, но на это никто не обращал внимания. Даже когда однажды вечером к ним вдруг пришел ее школьный учитель и попытался убедить родителей, что сестре нужно учиться дальше, — даже тогда они не придали этому значения. Родители упрямо стояли на своем — учиться будет Аксель. Он станет инженером, овладеет профессией будущего. А сестра затаила обиду и лелеяла ее все последующие годы. Она так и не простила брата, хоть выбор делал не он.

Прокравшийся сквозь ставни солнечный луч раздражающе слепил глаза, они закрылись, и он погрузился в лилово-красную тьму. В первый год после инсульта глаза еще слушались его и моргали, когда хотел он, а не только, когда это было необходимо.

Странно, что из него решили сделать именно инженера. С цифрами он не дружил никогда. Да и склонности к практической работе за ним не замечалось. Видит бог, он пытался, всеми силами старался произвести впечатление на отца, стать ему равным. Отец снисходительно смотрел, как сын неловко орудует молотком в их «райском» домике. Потом сосредоточенно вытаскивал неправильно посаженные гвозди и забивал их как надо. Его не ругали, просто молча давали понять, что навык приходит с опытом и что никогда нельзя сдаваться. Упорство, надежность, порядочность. Будильник звонил в половине шестого каждый день, кроме воскресенья, в семь отец начинал работу на сахарном заводе Танто. Мать дважды в неделю ездила на трамвае до самого Эстермальма, где убирала квартиру на улице Сибиллегатан. На обширных книжных полках в этой квартире хранились сокровища. Их можно было незаметно брать и возвращать в следующий приезд, через неделю. Для начала это были романы Жюля Верна, Александра Дюма и Джека Лондона, в чьих удивительных повествованиях он растворялся без остатка. На страницах романов ему открывались другие миры, а когда книга заканчивалась, он продолжал путешествие уже своими силами. Тетради и разрозненные листы заполнялись фантастическими историями о героях и их приключениях. То, что он сочинял, читали и мать, и отец, хвалили почерк и грамотность, но никогда не комментировали содержания. Акселю рано внушили две вещи — ему предстоит возвыситься над их привычной средой, но он не должен возомнить о себе слишком много. Поэтому когда выдуманные им истории показались родителям слишком замысловатыми, в дом перестали приносить образцы для подражания. Дразнившие воображение книги остались на полках эстермальмской квартиры, а вместо них в доме появились справочники и учебники с сухим текстом. Родители делали все, чтобы он сдал экзамены и поступил на одно из бесплатных мест в гимназию для мальчиков, которая располагалась в районе Сёдермальм.

На этот раз дверь за его спиной открылась без стука. Веки отказывались повиноваться, по-прежнему защищая глаза от яркого солнца. Они приподнялись только тогда, когда кресло отодвинули в тень. Пришел Ян-Эрик.

— Здравствуй, папа.

Аксель снова ощутил прикосновение полотенца в том месте, где по подбородку текла слюна, вызывая непрерывный, действующий на нервы, зуд. Рука сына действовала не так резко, как руки персонала. Осторожность говорила о том, что для сына ситуация была такой же неестественной, как и для него самого.

— Хочешь прилечь? Они сказали, что ты сидишь так уже все утро.

Собрав все силы и сосредоточившись, Аксель наконец смог пошевелить мизинцем.

— Хорошо, я только схожу позову кого-нибудь, кто мне поможет.

Боковым зрением Аксель увидел, как сын снова скрылся за дверью, и подумал, что должен быть благодарен Яну-Эрику, пусть даже тот приходит сюда из чувства долга, а не по доброй воле. Однако заставить себя почувствовать благодарность не смог.

Он никогда не понимал Яна-Эрика. И, если честно, даже не был уверен в том, что любит его. Полное отсутствие амбиций. Рожден с полным набором готовых возможностей и не воспользовался ни одной. Так, вполсилы и без цели прыгает с одного на другое, даже не пытаясь взять руль в свои руки. У самого Акселя изначально вообще не было никаких шансов, но труд родителей и его собственная твердая воля вели его вперед. Вопреки всем препятствиям. Он помнит, как стыдился того, что провалил экзамен и не получил бесплатного места в школе. Родители были разочарованы, но, живя под девизом «никогда не сдаваться», не отказались от мечты. Последующие восемь лет им пришлось туго, они платили за гимназию и копили деньги для его дальнейшей учебы в Королевском политехническом институте, который, собственно, и был их заветной целью. Там сын получит диплом гражданского инженера. Ради этого можно пойти на любые жертвы. И мать, и отец работали на двух работах. Откладывали каждую крону, чтобы оплатить очередной семестр в гимназии. Сам Аксель посвящал все свое время тому, чтобы оправдать надежды родителей. Пытался убедить себя, что тоже этого хочет. Но в гимназии царила другая атмосфера, и он постепенно начал меняться. Ученики из их круга здесь встречались редко, и чтобы не быть отверженным, ему приходилось приспосабливаться. Здесь никто не решал споры кулаками — побеждало слово. Здесь, в отличие от их среды, нужно было выделяться, нужно было что-то собой представлять. По вечерам после школы ему становилось все труднее переключаться на старые правила, которые действовали дома.