Виктория Платова - Инспектор и бабочка

– С ней должно быть все в порядке, – перебил Грету инспектор. – Я неплохо знаю ее хозяев, это очень приличные люди.

– В обществе приличных людей кошке ничего не грозит, – парировала Грета. – Никто ее не обидит, никто не поранит. Возможно, ей нанесли увечье…

– С чего вы взяли?

– Следы! Мы с Каспером видели маленькие следы от выпачканных в крови кошачьих лапок. Это было ужасно.

– Зрелище не из приятных, да, – подтвердил вернувшийся в компанию Каспер.

– Они шли от того номера, где мы в первый раз ее увидели. К лестнице. У меня тотчас же подскочило давление, так что пришлось вернуться в номер. А Каспера я отправила на ресепшен, чтобы администрация разобралась с тем, что у них творится. Кровавые следы, пусть и кошачьи, – вещь ужасная, согласитесь.

– Да уж, ничего хорошего, – подтвердил Икер.

– И что вы думаете? Нас посчитали старыми дураками!

– Почему?

– Потому что, когда администратор и одна из горничных поднялись на этаж, – никаких следов не оказалось, так-то!

– Кто-то успел их подтереть?

– В том-то все и дело! Дверь номера я оставила открытой, а сама села в кресло, чтобы прийти в себя и немного успокоиться. Мне был виден коридор, и первые люди, которые там появились, и оказались администратор с горничной. И Каспер. Так вот, те двое все внимательно осмотрели – и не нашли никаких следов!

– Куда же они подевались?

– Не знаю. Исчезли. Как и не было!

– Может, их и вправду не было?

Лучше бы Субисаррета не произносил этого: старуха по-детски надула губы и ухватилась за локоть мужа:

– Тоже считаете нас старыми дураками? Маразматиками, которым мерещится всякая чушь?

– Вы неправильно поняли…

– Я все поняла прекрасно! Но если бы речь шла только обо мне. Или о Каспере. Тогда еще можно было бы приписать все разыгравшейся фантазии кого-то из нас. Но мы оба – оба! – видели эти проклятые следы.

– А саму кошку?

– Саму кошку – нет.

Если мои кошки не захотят, чтобы их видели – их и не увидят, так сказала Лали.

– А… следы были свежими?

– Откуда же мне знать?

– И исчезли они сами по себе?

– Выходит, что так. Вы мне не верите, молодой человек?

– Ну… почему же? Иногда в жизни случаются чудеса.

– Особенно когда Каспер покупает какую-нибудь вещь с историей. Эта его трость меня пугает…

– Пора бы тебе успокоиться, Грета, – поморщился старик. – Нам просто не повезло с гостиницей. К тому же говорят, что человек, который вроде бы умер от кровоизлияния… Он и не умер вовсе. А был убит.

– Кто говорит? – теперь уже поморщился Субисаррета.

– Ходят такие слухи, уж не знаю, правда это или нет. Хорошо, что мы уезжаем…

– Я не уеду, пока не удостоверюсь, что с кошкой все в порядке, – перебила мужа Грета и снова обратилась к инспектору: – Вы не могли бы познакомить нас с хозяевами?..

Улисс.

Слушая стариковские бредни, Субисаррета едва не пропустил его, а между тем по Улиссу можно сверять часы. Он появился у статуи ровно в половине девятого (именно это время оговаривалось в тексте на купюре) – и не было видно, что он кого-то ожидает. Он просто разглядывал бухту, не выражая никаких признаков беспокойства. В жизни Улисс оказался со вкусом одетым мужчиной среднего возраста и среднего же роста – и вовсе не таким ярким, каким рисовало его воображение Субисарреты. Что ж, нужно отдать должное этому человеку: он умеет приглушать краски и отходить в тень, если понадобится. При желании он выдаст себя за кого угодно, в полном соответствии с моментом. Сейчас Улисс искусно воссоздал образ топ-менеджера, ненадолго отвлекшегося от ежедневных забот. Ворот дорогой рубашки расстегнут, под ним болтается слегка ослабленный галстучный узел, на согнутом локте повис пиджак. В кармане пиджака нашлось место и для скатанной в трубочку газеты, Субисаррета увидел даже часть названия:

…treet Jorn…

Улисс не похож на американца или англичанина. В нем явно присутствует средиземноморская кровь, хотя инспектор и не рискнул бы назвать его испанцем. Все из-за прямого носа, образующего единую линию со лбом, такой нос принято называть греческим. Субисаррета, имевший на руках лишь карандашный анфас, видел профиль Улисса впервые и тут же решил, что это имя подходит мужчине, как ни одно другое.

Улисс между тем переместился к балюстраде, побарабанил пальцами по камням, – даже в этом жесте не чувствовалось нетерпения, он был простым и естественным.

Куда подевались Микель и его спутница?

Разговаривая со стариками, Субисаррета все время держал их в поле зрения, а потом переключился на Улисса, и вот, пожалуйста: горе-акробат как сквозь землю провалился! Костеря помощника на все лады, инспектор рассеянно ответил Грете на пару вопросов относительно достопримечательностей Доностии. Какой собор стоит посетить в первую очередь, какая морская прогулка наименее утомительна, а заодно, где находится музей современного искусства (Грета и Каспер неожиданно оказались поклонниками ненавистных инспектору видеоинсталляций), а насчет распродаж он не в курсе, об этом лучше узнать у кого-нибудь из администраторов или обзавестись соответствующими проспектами, их полно возле гостиничной стойки.

– У нас в Тронхейме все очень дорого, – пожаловалась Грета. – А Касперу нужна куртка на зиму, старая совсем износилась. Вот так всегда, я экономлю каждую копейку, а он спускает целое состояние на пустяки. Если бы не я, мы бы давно пошли по миру.

– Не преувеличивай, Грета, – решительно оборвал жену Каспер.

– Ничего я не преувеличиваю.

– И с этими кошачьими следами ты вполне могла напутать…

– Я?! Не ты ли первый ткнул в них своей палкой?

– А историю раздула ты. Может, у кошки просто были мокрые лапы? А потом следы высохли. Вот и объяснение!

– Но ты же сам видел кровь на полу, Каспер!

– Я не уверен…

– Теперь ты не уверен, конечно!

Перепалка вздорных стариков стала утомлять Субисаррету, пялиться на Улисса тоже было не с руки, где же чертов Микель?

Они появились, когда инспектор уже стал терять терпение: Микель на ходу щелкал фотоаппаратом, а его девушка улыбалась в объектив. Через минуту они достигли балюстрады, где стоял Улисс, и помощник инспектора сделал еще несколько снимков. Расстояние между ними и Улиссом сократилось до метра, после чего Микель подошел к мужчине и о чем-то сказал ему, кивнув на фотоаппарат. Выслушав Микеля, Улисс изобразил что-то отдаленно напоминающее улыбку, но фотоаппарат не взял.

Весь план Микеля летит к черту, и нельзя сказать, чтобы Субисаррета был удивлен такому повороту дела. Он немного расстроен, да, но совсем не удивлен.

И еще старики – они становились слишком громкими и даже привлекли внимание стоящей рядом группки молодых англичан. Если так пойдет и дальше, то сам Иисус спустится с постамента, чтобы успокоить Каспера и Грету. В основном Грету, потому что солировала она, обвиняя Каспера во всех смертных грехах, начиная от покупки молочника в Остенде. Каспер отвечал односложными фразами и междометиями, но в финале не выдержал и он, бросив в сердцах: