Монс Каллентофт - Осенний призрак

У комиссара звонит телефон. Он что-то говорит в трубку и, закончив разговор, обращается к Малин:

— Звонил Грот из лаборатории. На снимках твоих родителей нет никаких отпечатков.

Малин кивает.

— Плохо, — замечает Харри. Он разозлился, узнав о фотографиях сегодня утром. — Могут ли эти снимки быть связаны с убийством?

— Каким-то образом все связано между собой, — замечает Малин. — Остается выяснить как.

Она выходит из кухни и направляется в вестибюль, где ее внимание снова привлекает огромное полотно, изображающее мужчину, который смазывает спину женщины кремом для загара. Малин любуется картиной и в то же время видит в ней что-то отталкивающее, непристойное, хотя и не может понять, что именно.

— Будет лучше, если с Катариной Фогельшё побеседуем я и Харри, — говорит она проходящему мимо Свену.

— Хорошо, если так действительно будет лучше, — соглашается тот. — В таком случае Вальдемар и Юхан возьмут на себя жену Фредрика Фогельшё. И все-таки начните со старика Акселя. И ни звука газетчикам.

Аксель Фогельшё стоит у окна в гостиной. Дождь прекратился, и теперь парк напротив его дома окутан туманом, придающим ему угрюмый вид. Голые деревья похожи на тени. Акселю Фогельшё чудится, что там, внизу, кто-то стоит, следит за ним и только и ждет подходящего момента, чтобы наброситься.

Малин показалось, что он уже знает, зачем они пришли. Он сразу пригласил их в прихожую с таким видом, будто ждал всю ночь. Провести в гостиную отказался: «Говорите здесь». Малин присела у входа на скамеечку в стиле рококо и сразу перешла к делу:

— Вашего сына Фредрика нашли сегодня утром мертвым в часовне Скугсо.

Ужас слов, сказанных ею, вмиг развеял ее смущение.

— Он покончил собой? Повесился?

Голос Акселя Фогельшё тверд и ясен. Мускулы морщинистого розового лица неподвижны.

«Я презирал своего сына. Я любил его. Теперь он мертв, а значит, искупил свою вину и передо мной, и перед матерью, и перед нашими предками».

Малин видит скорбь где-то там, в глубине блестящих зрачков. Но Аксель Фогельшё держит ее под контролем.

— Он убит, — отвечает на его вопрос Харри. — Ваш сын убит.

Он сказал это так, будто хотел спровоцировать нужную ему реакцию. Но Аксель Фогельшё поворачивается спиной к полицейским, уходит в гостиную и становится у окна, давая им понять всем своим видом, что готов отвечать на вопросы только в таком положении. Малин хочется видеть его глаза, лицо, хотя она уверена, что ни одной слезинки не скатилось сейчас по его щекам.

— Мы готовы рассказать вам о том, что уже знаем о смерти вашего сына, если, конечно, вы согласитесь нас выслушать, — обращается она к нему.

— Как его нашли, вы имеете в виду?

— Да, и об этом тоже.

— В свое время я узнаю это из газет, разве не так?

Не обращая внимания на его слова, Малин рассказывает о том, как нашли Фредрика Фогельшё, ничего не утаивая из того, что им известно. Аксель Фогельшё стоит неподвижно.

— Были ли у вашего сына враги?

— Нет. Но вы знаете, что он не особенно порадовал меня своими аферами, которые привели нас к финансовому краху.

— То есть вы намекаете на свое участие во всем этом? — спрашивает Харри.

Аксель Фогельшё пожимает плечами.

— Что вы делали сегодняшней ночью и вчера вечером?

— Вечером я был у Катарины. Мы обсуждали возможность выкупа Скугсо у наследника Петерссона. Говорили с глазу на глаз. Домой я вернулся поздно, пешком.

«Отец и дочь, — думает Малин, — беседовали с глазу на глаз как раз в ту ночь, когда их сына, брата убили. Что бы это значило?»

— Что вы можете еще рассказать нам о Фредрике? Может, были еще какие-нибудь неудачные сделки? — спрашивает Малин.

— Вряд ли, он не имел таких полномочий в банке.

— Правда?

— Он был самый обыкновенный клерк.

— Он знался с Йохеном Гольдманом?

— С каким еще Йохеном Гольдманом?

— С известным мошенником, — отвечает Харри.

— Я не слышал ни о каком Гольдмане, но мне трудно представить себе, чтобы Фредрик водился с мошенниками.

— Почему?

— Для этого он был слишком труслив.

Малин и Харри обмениваются взглядами.

— А его жена? Что вы можете сказать об их отношениях?

— Она сама может вам об этом рассказать.

— Если хотите, мы пришлем вам кого-нибудь, — предлагает Малин, — чтобы вам не оставаться сейчас в одиночестве.

Аксель Фогельшё презрительно ухмыляется.

— Кого же вы мне пришлете? Священника? Если у вас больше нет ко мне вопросов, не смею задерживать. Оставьте старика в покое, я должен заняться подготовкой похорон.

Малин теряет самообладание.

— А что, если это вы с Катариной сначала убрали с дороги Петерссона, а потом убили и Фредрика, чтобы он не проговорился? — кричит она.

Аксель Фогельшё смеется:

— Вы сошли с ума.

— Как раз сейчас мы собираемся к Катарине, — говорит Малин и сама слышит, как, помимо ее воли, в голосе появляются заговорщицкие нотки. — Может, вы захотите позвонить ей до того, как мы ее увидим?

— Нет, эту весть вы принесете ей сами, — отвечает Аксель. — Она давно уже перестала меня слушать.

Полицейские спускаются к выходу, их шаги эхом отдаются на лестничной клетке. На полдороги им встречается смуглая горничная со шваброй.

— Что за бездушный черт! — возмущается Харри, подходя к двери.

— Он полностью замкнулся в себе и отгородился от всего, — возражает Малин. — Точнее, он замкнул все в себе.

— Но я не заметил, чтобы он хоть чуточку расстроился. Он даже не спросил, кто мог убить его сына!

— Еще меньше его, похоже, заботит жена Фредрика, — замечает Малин.

— А внуки? Да ему начхать на них! — возмущается Харри.

— Но он слишком стар, чтобы мстить.

— Он? Для этого он никогда не будет слишком стар. Как, впрочем, и любой другой.

Проводив гостей, Аксель Фогельшё усаживается в кресло возле камина. Он сжимает в кулаки свои огромные руки, чувствуя, как по щекам бегут слезы.

Фредрик убит.

Как это могло случиться?

Полиция? С ними мне не о чем говорить; чем меньше я им скажу, тем лучше.

Он вспоминает своих внуков на итальянской вилле, видит сына, играющего с ними в гостиной. Потом память уводит его дальше, и вот уже маленький Фредрик бегает вместе с другими детьми, барабаня ножками по каменному полу замка Скугсо. Что это за дети? Фредрик, Катарина? Виктория, Леопольд? Я хотел бы жить со своими внуками, но как мне приблизиться к ней, Беттина? Его жена Кристина с самого начала терпеть меня не может, как, впрочем, и я ее.

Что они сделали со мной, в конце концов!

«Правда, — думает Аксель Фогельшё, — нужна тем, кто не знает большего».

А я должен действовать.

Ведь ты теперь вдова.

И дети твои сироты.

Юхан Якобссон смотрит на женщину, сидящую напротив него на диване в просторной гостиной итальянской виллы. Ее заплаканное и словно ссохшееся лицо излучает какой-то странный оптимизм. Разумеется, она надежно защищена в финансовом плане. Юхан не раз наблюдал, как женщины, которым он приносил известия о смерти мужей, уже при нем словно собирались с силами, понимая, что теперь надо сосредоточиться на детях, чтобы обеспечить им будущее.